Северные сказки. Книга 2
Шрифт:
278
Курушка
Жил старик со старухой, ходили в лес, дровця рубили, высекли суцёк, как поварёноцьку, пришли, а старуха и говорит: «Старик, што нам из поварёнки делать? Лучше посадим мы в садоцик, не будет ли курушка». И посадили. В утрях старик вставаёт и говорит: «Старуха, надь опять в лес итти». — «Ой, старик, у меня не слободно, рубашки не бучены». Старик говорит: «Завтре выстирать». Вот они и ушли в лес. А как они ушли в лес, после их курушка вышла из гнезда, кожух сняла и другой сняла, и третей снела, рубахи у старухи собрала, всё вымыла, выкатала и на стол склала. Старик со старухой приходят, всё вымыто, чисто и хорошо. «О, старуха, хто это у нас сделал?» И Бога замолили: «Спасибо!» Наутро старик опять старуху в лес зовёт. А старуха говорит: «У меня хлеба нет». — «А роствори, завтре испекёшь». Оны как ушли, курушка из садка вышла, кожушки сняла, мучку принесла, печку затопила, квашонку замесила и хлеба напекла, кожушки надевала и опять в садок зашла. На третей день опять старик старуху зовёт в лес. «А у меня сегодни, старик, надо овецьки остриць». Старик на старуху розбеднилса: «Тебя когда в лес зовёшь, тебе всё неохота, однако-таки пойдём». Старуха и опять пошла. Курушка всё дело выслушиват, да опять всё своё и делат; оны ушли, она всё и приделала. Ножницы хватила, овец остригла. Старик да старуха пошли да раздумались: «Надь посмотреть, хто ходит, домашничат в доме». Курушка, как ушла во двор, кожушки у гнезда и оставила. А старик, как в избу зайдёт, эти места у ней и подхитит. Она пришла, кожушков нет, она и росплакалась: «Теперь куды я?» А старик со старухой и пришли. «А не бойся, не бойся, куды ты, наша теперь, мы тебя будем вместо доцери держать». Стали ей держать, она до возросту дожила, а красива была, на ей стали зариться: «Откуль у старика эка девка, кака хороша?!» Вецер заприходит, надо на ве-церинку идти, а она нейдёт; старик и старуха посылают ей, а она: «Нет, не пойду». Суседы говорят старику: «Ты на дому собери вецёринку, она поглядит, дак и заходит». Старик со старухой собрали вецёринку на дому. Девка ревит, плацёт, што ей обряжают на беседу; ей обрядили и посадили. Народу нашло столько, и все глядят. У старика стали сватать. Старик: «Надо
279
Иван-солдат
Был старик с тремя сыновьями, а у них были таки дреби да грези. Оны и задумали мост мостить, чтобы людям хорошо было ходить. Мостили три года. Как замостили, старик и посылат большого сына: «Поди, сядь под мост, хто первой пойдёт, што заговорит?» Старшой сын пошел и слушает. Идет старицёк и Бога молит: «Дай, Господи, хто этот мост мостил, цего просят, то и дай». Старшой сын вышол: «Мы мостили, три брата да и батюшко». — «Што тебе надо?» — «А мне много не надо, а штобы не за чем в люди не ходить, дома жить». — «Так и будет». Приходит к старику и росказыват. На другой день старик посылат другого сына; тот же старик идёт по мосту и Бога молит, сын опять и вышол и то же пожелал: «Не за чем в люди не ходить». Старик и ему говорит: «Так и будет». На третий день старик малого сына посылат, Ивана. Иван сидит под мостом, старицёк опять идёт и молит опять Бога. Иван выходит, старик спрашиват: «Тебе чего надо?» — «А я в солдаты хочу итти». — «Худо ведь в солдатах». — «Нет, я пойду». Старик овернул его ясным соколом. Летал, летал, летал, всё осмотрел, старик его опять отвернул. «Ну, ты теперь много видел, пойдёшь ли в солдаты?» — «Пойду». Старик овенул рысью. Иван рысью бегал, бегал, бегал, старик его отвернул и спрашиват: «Ну, идёшь ли в солдаты?» — «Иду». Старик его овернул оленем златорогим. Иван бегал, бегал, бегал, старик его отвернул: «Ну што, идёшь в солдаты?» Иван говорит: «Иду». Старик его овернул мурашом. Мурашом ползал, ползал, ползал с ветки на ветку, с прута на пруток, старик его опять отвернул. «Што, идёшь в солдаты?» — «Иду». — «Ну, на осень тебя отдают в солдаты». К отцу пришел Иван и говорит: «Я пойду в солдаты». Отец говорит: «Худо в солдатах; ты ницего другого не мог выпросить?» Осень пришла, его и отдали в солдаты. Прослужил год ли два, может быть, и три, сделалось завороха — война. Государь и запоходил на войну, занабирали народу, и этот солдатик попал с ним. Шли год и два, может быть, и три шли, доходят до места, где надо воевать. Государь схватилса, кавалерии нету, и зарозыскивал народа, хто можот в трои сутки домой сходить, к дочери за кавалерией во дворец, и назад притти. Все отказаются: «Нет, три года шли, где же в трои сутки сходить». А Иван и выискалса: «Я в трои сутки схожу». Царь ему и говорит: «Если в трои сутки сходишь, я за тебя дочь замуж отдаю и тебя после смерти на своё место поставлю». Иван наредилса и отправилса. Иван из виду вон ушел, да и овернулса рысью; бежал, бежал, бежал, овернулся златорогим оленем; бежит по Питенбурху, народ кричит: «Хватайте, хватайте». А другие говорят: «Это кака-ле весть от государя, прямо во дворец летит». Иван потом мурашом овернулся и попал во дворец, в верхи, где дочь царска живёт. Прополз, овернулса солдатиком, а она ужахнулась: «Как вы прошли и по какому случаю?» Солдат росказал. Царска дочь не верит: «Это всё враньё, шли три года, как ты мог в сутки попась?» Иван и говорит: «Я тебе покажу». Овернулса ясным соколом, она из него перышко вытенула, да и в платоцек завязала и спрашиват: «А ище как шел?» Иван овернулса рысью, царевна у его шерстоцьки клоцёк вырвала: «Ище покажи как?» Иван оленем овернулса, она у оленя рожка отломила. «А как во дворец заходил?» — спрашиват царевна. «А я тут мурашом полз». И овернулса мурашом, она из его боцецьку (ёичко) и вытенула и опять в узелок завезала. Тогда царска дочь кавалерию солдату отдала, он мурашом овернулса из дворца и пополз; выполз, овернулса злоторогим оленем, потом рысью; бежал, бежал и вздумал отдохнуть и повалилса у моря. А у моря два солдата на часах стояли: суда приходят, дак они смотрят. Иван спит, оны подошли, посмотрели — солдат спит. Оны Ивана в море бросили, а сами кавалерию царю и понесли, недалеко уж дак. Принесли эти солдаты к государю, и воевать стали. А Иван попал к морскому царю. Морской царь его всем дроцят, кормят, видят, што целовек не худой дак. А Ивана скука одолеват, он и запросилса: «Вынесите меня на белой свет, хоть поглядеть». Его и вынесли далёко от берегу, на остров. Иван, овернулса ясным соколом и здумал лететь. Морской царь его хватилса, а его на острове и нет. Вот море кверху подыматця, подыматця, его туда и утенуло. Иван живёт опять в морском государстве месяц, другой и запецялился о белом свете. Вынесли его опять подальше от берега посмотреть свет. Ясным соколом овернулса, летел, летел, маленько не долетел, морской царь схватилса, море подыматця, да его опять и утенуло. Жил месяц, другой, на третей опять запецялилса и думат: «Теперь уж концяицця война, мне-то бы там надо быть». Опять не пьёт, не ее и печалитця порато. Морской царь спрашиват: «Што, Иван, опять стоснулса о белом свете?» — «Стоснулса». — «Ладно, теперь я тебя на три часа выпушшу, а боле тебе и не бывать. Пойте, робята, вынесите его на три часа». Робята его вынесли на остров ближе к берегу (робята были тоже русски, набросаны в морё-то). Они его вынесли. Иван опять и полетел, да и перелетел. Пошел, до деревень дошел и спрашиват: «Прошел ли государь с войны?» — «Прошел, месяця два как уж». Иван приходит в Питенбурх, остановилса у старухи и спрашиват: «Што это у вас в Питенбурхе всё песни поют да играют?» — «А царь дочь в замуж отдаёт за одного солдата, а другого солдата ставит на высокое место; а доцери замуж неохота; через три дня и венец будет. Завтра будут выкликать музыкантов; муж у меня был музыкант, ты оденешь его платье и пойдёшь смотреть». Старуха Ивана обредила в музыкантско платье, он и пошел смотреть. Иван к музыкантам пришел, оны играют, а он всех до одного лучше играт. А эта царевна ходит (царь дал ей на волю, кого оприметит, тот и твой), она стала цярки подавать, Ивана оприметила и говорит: «Вот мой сужоной, которой у меня был». А царь спросил: «Почему ты узнавашь?»
Стали солдат, у двух-то, спрашивать, как оны заходили во дворец, а оны и завертелись. А оны: «Мы нанимали, да мы ехали на машины»... и завертелись. Стали спрашивать Ивана, он и запоказывал. Перво дело овернулса ясным соколом, а царевна вынула из узелка перышко, приложила и говорит: «Вот тут и было». Потом Иван овернулса рысью, царевна приложила клоцёк шерсти: «Вот тут и было». И оленем овернулса, и мурашом. Царевна все приложит, всё так и будет, приходится. А эти два солдата стоят, поцернели; их захватили, пристреляли, а с Иваном повенцяли.
280
Жадные сыновья
Было три сына, у их была мать; оны поделились, а матки некому и не надо. Жили в одной избе, сели обедать, а некоторой матери за стол не садит, мать лежит на пецьке. В ту пору пришел в избу старицёк хлеба просить. Старуха молится: «Господи, хоть бы мне смерть послал». Старицёк и говорит: «Што жо сами кушайте, а мать не кушат?» — «А нам её некому не надо». — «Дак она не лишна-ле? Продайте». Сыновья все и бросились: «Купи, дядюшка, купи». — «Выведите ее за забор, там и деньги получите». Оны и повели, двое под руки, третей сзади. Вывели, хотели отпустицця, а старуха к ним приросла. Всех их забрали в богадельну, сами едят и матку кормят.
Мошнаков Петр Михайлович
61 года старик, хозяин отводной квартиры в посаде Уна. Грамотный хорошо, начитанный в Писании и религиозный человек; служит церковным старостой. Любопытно, что, прежде чем рассказать мне сказку про Князя Барсукова, долго колебался, боясь что «как бы из этого чего не вышло; как бы не притянули, еще попадешься, пожалуй». Дело в том, что Петр Михайлович твердо убежден, что это сказка про «царские роды», что Барсуков — действительно существовавшая историческая личность и что корону он доставал из Вавилон-города для первого нашего царя из дома Романовых.
281
Расточительный сын
Бывало-живало, один купец имел единственного сына Ивана, и сын его был набожной, любил нищих, бедных и раздаивал нещадно отца живот. Отец его не залюбил за эфто, отдал его родному брату увезти его за моря. Но он у дяди выпросил дозволенья взять с собой три мешка пеплу (золы). Выходит в царстве, куда оны уехали, на берег и встречается ему человек. «Какой у тебя есь товар?» — «Есть у меня, стыдно сказать, пепел». — «А тот товар мне и нужен». Приказал ему с карабля свезти пепел и увёз; и привозит ему три мешка золота. Иван отвёз золото к дяди на судно. В том царстве у царя была единственная дочь. Вселилса в ей нечистой дух и она жила в церкви и на всякую ночь давила караульщика. Об эфтом деле узнал дядя Ивана и захотелось ему отдать Ивана на караул в церковь, а золото взять себе. Отдаёт дядя Ивана в караульщики. Иван пошел, встречается ему человек, которой купил пепел, и говорит: «Царевна будет сперва говорить с тобой ласкаво, ты ей скажи: "Отойди от меня, дух нечистой, я есь крешшоной человек"». Она уж в эту ночь не могла с ним нечего сделать. Поутру приходят к церкви — сторож живой. Сменилса со своей стражи, пошел к дяди. Что было ряжено дяди, а Ивану государь дал мешок серебра. Дядю еще больше взяло горе, зазор. Государь запросил Ивана на вторую ночь сторожом, он и согласилса. Иван пошел в церковь на караул, встречу ему опять попадает тот же старичек и говорит: «Так же делай чтобы она тебя не прельстила, смотри, не гляди ей в лицо; а как скоро зайдёшь в церковь, то сам себя обчерти кругом железным крюком». Бесная приходит в церковь к Ивану и просит, чтобы он на ей поглядел. Иван не согласилса, и второй раз ушла
без пользы. Утром приходят — караульщик опять живой. Иван сходит со стражи, царь ему опять мешок серебра. Дядю зазор еще более берёт. На третью ночь просит государь дядю Ивана в караульщики. Иван не соглашается: «Довольно уж походил». Дядя сказал: «Добром не пойдёшь, лихом отдам», — рад его угубить. Пошел, попадается опять эфтот старичок. «Ну, Иван, сегодня счаслива твоя ночь будет: приди и очертись опять так же, бесная придёт, по одной половичине, весь пол переберёт, до чёрт, потом седёт, заплачет; ты выйди, возьми ей за руку и говори: «Обратись, окаянная! Три раза скажи ей». Он так и сделал, взял ей к себе, в чорты завёл. Утром приходят и видят двоима, все сохранны. Доложили царю, царь обрадовалса, принял Ивана с дочерью домой. Как пошел Иван с царской дочерью к царю, попал ему опять этот старичек и говорит: «Принимай законной брак с царевной, но только до моего приходу никакой глупости не делай (союзу плотского)». Государь сделал свадьбу хорошую и пригласил на свадьбу дядю, и дал Ивану в придано три корабля, один с шелком, другой с разныма красныма товарами, третий с часами (тогда на Руссии часов не было), и государь положил своих матросов. Иван взял у дяди на свои корабли три мешка золота, два мешка серебра и отправилса в море. Идут они морем, вдруг на судне явилса старичек. Иван его встречат весьма радостно: «Что тебе надо за твои труды?» — сказал Иван старичку. Старичёк сказал: «Что ты дашь, то и возьму». Иван и говорит: «Отдаю тебе половину всего именья». А старичёк и говорит: «Если половину именья, то давай и половину жоны». Иван не пожалел, отдал. Старичёк взял меч и розрубил Иванову жону пополам и начал топтать ту и другую половину. Из ей повалились змеи, верётна, всяки гады. Потом старик сличил обе половины царевны в одно место, оживил и отдал Ивану. «Теперь живи с хозяйкой вместе с Богом». Иван спрашивает старичка: «Чем я тебя буду благодарить?» Старичёк отвечает: «Как придёшь домой, поставь церковь Николаю Чудотворцу. Это тебе всё за милостыню, за то, што росточал живот; я есь Николай Чудотворец». У дяди было десять кораблей, он по пути здумал на мори, на дороги убить Ивана, его корабли себе присовокупить. Съехал на шлюпках со своих кораблей и поехал к племяннику, вдруг три корабля осело у его ко дну. Дядя вернул обратно на свои корабли. Подходят к своей местности, второй раз поехал к племяннику, но Божьим изволом опять три корабля обсели. И опять вернулса на свои корабли. Розогорчённый дядя третий раз сделал на племянника напор; как скоро съехал, опять три корабля утонуло. Осталса один кораб, на котором сам ходил, более не смел ехать. Втречает Ивана отец и так возрадовался, а дядя роскаялса в своём злоумышлении.(Слышал от своего отца.)
282
Князь Борсуков
Бывало-живало двенадцать князей, оны задумали из среды себя выбрать царя, а втогда в городе Вовилоне была корона. Ну надь сходить за ней туда; кому жеребей выпадет, того царём поставить. Пал жребий князю Борсукову, он и ушел в город Вавилон на трёх кораблях. Пришли они под город Вавилон, Борсуков выехал в город и приказал стоять трои суток: «Если после трёх суток не вернусь, то и не дожидайте меня живого». За время трёх суток наползли на корабли змеи, и на кораблях могли отбораниваться от их только дымом. Раньше у вавилонского царя было полюблено писать на чашках, на ложках, на всякой вешшы змей; кругом всей стены был написан тоже змей. Привезли меха, его стали надувать, он ожил, ожили и все гады, написанные на всём. Эти змеи всех людей в городе и источили, осталась одна царевна: туловище человечье, а хвост змеиной; она царствовала на престоле, где была корона. Весь этот гад в полдён засыпал на час времени. Князь Борсуков прошел в полдён все двенадцать стен и заходит к царице. Она ему и говорит: «Иван Борсуков, ты, я знаю, пришел за короной, тебе её отцель не унести». А у его была подделана фальшивая восковая рука, он и говорит: «Я выйду до ветра, а рука будет в притворе, вы будите видеть». Она как проснёт, так и кричит: «Борсуков, иди сюда». Он в течение трёх суток высматривал, когда она спит и как можно унести корону. Выбрал время, взял и унёс, а руку восковую оставил в притворе. И все двенадцеть стен с короной оббежал. Бежал, бежал, добежал до избушки, живёт кривой старичёк и говорит: «Борсуков, ты несёшь корону?» — «Несу». — «Вылечи у меня глаз, тогда я тебя спушшу». — «Вылечу, розогрей олова». Старик розогрел олова, Борсуков говорит: «Ложись, отворяй глаза». В здоровой глаз и налил олова. Схватил свою кошалку с короной и побежал прочь. Бежит, на пути в дерево воткнут нож и розцвёл всякими цветами. Борсуков попробовал мезёнком, хотел взять, мезёнок и прильнул к ножу. Борсуков взял нож, мезёнок и отрезал, а слепой старик бежит сзади, а нож кричит: «Держу, да худо». Борсуков убежал, на второй насьлег прибежал к девице. Девица говорит: «Борсуков, несешь корону, от меня не уйдёшь». Он говорит: «Ну, я и жить буду с тобой».
Сколько он жил времени, дочку прижил, родила дочку, а Борсуков все думает: «Как на Русию бы попасть?» Он и выспрашивал девицы, а она сказала, что есь такие дерева, что сделать плот, он тебя вывезет на Руссию сам. Борсуков выбрал время, когда хозяйка надолго ушла, он схватил корону и побежал на этот плот. Забежал на плот, отсек вязку, плот и пошел. Вдруг выбегает девица с робёнком, кричит: «Воротись, Борсуков». Три раза сказала ему, он не воротилса, она взяла робёнка, пополам розорвала и одну половину ему на плот бросила. На плот попало немного крови, туловище не попало, плот пошел ко дну; Борсуков стеснул топором эфти капли крови, плот и выстал. И эфтот плот о какие горы шел, на него валилось каменьё, а он каменье сваливал; как в Россию вышол, так на плоте очутилось драгоценное каменьё. Так Борсуков и вынёс корону, и сделали его царём.
Резин Евграф Ефимович
26-летний крестьянин, живет в Нижимозере; постоянно ходит «по бурлакам» и знает много сказок и песен, но мне удосужился сказать только одну, да рассказал комедию-игру «Барин». В «Барине» и в «Шайке разбойников» постоянно принимает самое деятельное участие.
283
Пётр и Петруша
Было два брата, одного звали Петром, другого Петрушой. Пётр был богатой, а Петруша бедной. У Петра было три коня, а у Петруши одна кобыла. Петруша неделю кормил коней Петровых, а Пётр ездил, а Пётр кормил коней в воскресенье, а Петруша в этот день ездил. Раз Пётр пошел к обедне, а Петруша пашот и кричит на коней: «Эх вы, кони мои, конёчки». А Петру это не понравилось: «Зачем, Петруша, осваиваешь коней, ведь у тебя одна кобыла?» Петруша говорит: «Ну, брат, прости, больше не буду». На второе воскресенье Петр опять пошел к обедне, а Петруша опять и сказал: «Эх вы, кони мои, мои конёчки», — забыл, што брат наказывал. Пётр разгорячился, воротилса домой, взял топор и отсек у Петрушиной кобылы голову: «Вот те, некогда не осваивай чужих коней». Петруши делать нечего, снял кожу с кобылы, засушил и понёс продавать в рынок. До рынка было не близко, ему пришлось ночевать в одной деревне. Зашел в одну избу и спрашивает: «Хозяйка, нельзя ли ночевать?» — «Хозяина нет дома, я не смею пустить». — «А где же ваш хозяин?» — «Уехал в лес за дровами». Петруша вышол на улицу, залез на стог сена под окном и смотрит в окно, и видит, что хозяйка сидит с полюбовником: нанесли водки штоф, кашу, яишницу. Петруша слышит, што едет хозяин. Хозяин приехал с дровами, Петруша слез со стога и подошел к хозяину: «А што, хозяин, можно у вас ночевать?» — «Можно, ночлегу с собой не носят». Петруша зашел в избу, бросил кожу под лавку, а сам повалилса на полати. Хозяин зашел в избу и спрашиват ужинать. Хозяйка принесла хлеба да картошки. Хозяин и говорит: «Слезай ужинать». Петруша слез с палатей, кожу бросил под стол и сел к столу. Картошку съели, Петруша на кожу и наступил, кожа соскрипела. Хозяин спрашиват: «Это што такое?» Петруша говорит: «Это у меня волшебник». — «А што он сказыват?» — «Есь в печке каша да яишница». Хозяин распорядилса над хозяйкой, та и принесла. Хозяину это показалось интересно. «Ну-ко еще спроси?» Петруша опять наступил, кожа соскрипела. «А это што?» — спрашиват хозяин. «А есь, — говорит, — в подполье штоф водки». Хозяин кричит на хозяйку: «Тащи». Хозяйка взглядыват на Петрушу немилым глазом, все-таки принесла. Петруша с хозяином водку выпили, Петруша говорит: «Ну, хозяин, теперь будем у тебя из дому нежить выживать». — «А какую нежить?» — «Да ты только слушай, я што заставлю делать». Хозяин говорит: «Хорошо». Петруша говорит: «Прикажи хозяйке затопить печку». Хозяйка печку затопила, Петруша сунул в печку железной крюк и дал в руки ремёнку; крюк нагорел, Петруша вытащил крюк из печки, сунул под печку, а там и скочило. «А, перескочил ... мать-то!» — говорит Петруша. Хозяин спрашиват: «Это хто?» А Петруша и тянет из-под печи попа на избу, а хозяин и давай его ремёнкой стегать, и так протащили за деревню. Хозяин спрашиват у Петруши: «Продай ты мне этого волшебника». — «Нет, нельзя продавать, я с ним-то и кормлюсь, а то замер бы с голоду». — «Продай, дам сто рублей». Петруша на деньги озарил-са: «Да уж будто человек хорошой, дак продам». Получил деньги сто рублей и воротилса домой. А Пётр пришел, спрашиват: «Дорого-ле продал кожу?» — «Эх, брат, кожа на рынке такая дорогая была, што мне сто рублей дали. Если бы с твоих коней содрать, триста рублей бы дали». — «Врёшь ведь?»
Петруша показал ему деньги. Пётр поверил, пришел домой, у коней головы отсек, кожу содрал и поехал продавать; человек богатой, дак лошадей нанел. Продал кожи по два рубля. «Ах он ... мать! Дак он обманывать меня! Приеду домой, дак убью». А у Петруши жила матка и в это время померла. Петр бежит к Петруши, а Петруша своей хозяйке и говорит: «Я стану за печку, ты сядь на лавку, да и реви, будто што я помер». Петр забегат в избу, у хозяйки и спрашиват: «Где он, вертёха?» — «Да где, видишь на лавке лежит, ростенулса». — «А ... мать, хоть у мёртвого отсеку голову». Да топором по покойнику и махнул. Голова у покойника отлетела, а Петруша из-за печки выскочил да и говорит: «А ты што, брат, сделал? Матку убил?» Петр испугалса. «Ну, брат, не сказывай, похорони, дам тебе сто рублей». Дал ему сто рублей. Петруша повалил старуху в сани и повёз. Привёз в город, забежал в трактир, лошадь остановил у трактира, время было холодно. «Ну-ко, половой, налей мне стакан водки». Половой налил, Петруша выпил. «Ну, брат, налей другой да стащи, у меня там старушонко в санях зазябла, обогрется». Половой налил стакан и потащил в одном лёгком пинжаки; холод его охватил, он прибежал к старухе да и говорит: «Пей, холодно стоять». Старуха стакан не берёт. Половой стаканом старуху в голову ткнул, голова и отпала, Петруша выходит и говорит: «Ты што сделал, матку убил?» Половой говорит: «Не сказывай некому, на двести рублей». Петруша деньги получил, матку похоронил и поехал домой. Пётр пришел, спрашиват: «Што похоронил?» — «... тебе похоронил, продал». — «Врёшь ведь?» — «Зачем я тебе буду врать». И показал деньги двести рублей. Петр говорит: «Пойду я свою жену убью, у меня молода, мне четыреста дадут». Пришел домой, убил жену и повёз в город. Едет по городу и кричит: «Не надь-ле мёртвого тела». А у его спрашивают: «Откуда у тебя мёртво тело?» — «Сам убил». Его захватили. Петруха повладал всем богатством евонным.
(Слышал на лесопильном заводе в Умбе, от ваганского мужика, т. е. с р. Ваги, Шенкурского уезда.)
Бородин Яков Степанович
52-летний крестьянин, живет в Нижимозере. Рассказал мне местную комедию-игру «Мавруха» и несколько сказок. Яков Степанович грамотный; в «Маврухе» участвовал сам, исполняя роль дьячка; знает также «Царя Максимильяна».
284
Марфа Царевна — отгадчица