Северные сказки. Книга 2
Шрифт:
Когда-то у русского царя сын родилса, а у нашего короля дочь, и они дали друг другу слово, чтобы дети были жених да невеста. Вот царь и посадил дочь в башню до тех пор, пока не увидат своего суженого. Царской сын положил в узелок орла (он свёртывался и развертывался) и отправилса к башни; сел на орла и стал подниматься на башню, сел на крышу, а с крыши был ход сделан, с крыши не имели некакой опасности. Было уже темно, няньки и мамки спали. Крышой зашел, везде хрустальные двери, и негде не может нечего открыть; коё-как добралса до спальни, отворил двери, царевна спит раскиналась. Посмотрел, посмотрел и дотронулся до ей рукой. Она пробудилась, увидела, что мужской пол, и сказала: «Выйдите отсюда, дайте мне одеться». Он вышол вон, она оделась и стала его спрашивать, кто он и что ему надо. Он объяснил, как сюда попал. Посидели, потолковали, порозговаривали и розошлись. На другой день снова сошлись, он ей попробовал; она сделалась нездорова, написала письмо матери-отцу, что во снях к ней приходил сужоной и она замарала сорочку; а самой было наяву. Отец улыбнулса: «Как это можот быть: век не видала мужского полу и могла это увидать во снях! Не ходит ли кто к ей наеву?» Отец выкрасил к ночи крышу суриком. «Если кто к ей ходит, от пальта ворса останется или крышу смарат». Царской сын этого ничего не опасалса, ночью полетел, сел на крышу, стал заходить, стёр краску и перемарал одежду, пальто и калоши. Проспавши с ей ночь, пришел к старухи, как не в чём не бывало, розделса и повалилса спать. В утрях царь посмотрел на крыше, ворса и краска смарана; царь дал розыски по всему городу. Полиция, солдаты стали искать, некого найти не можут. Шел полицейской мимо саму эту старуху, у которой царский сын на квартиры, и кричит: «Кума, дайте, пожалуста, спичку, роскурить». Она ответила: «Мне не свободно, зайдите сами и роскурите». Полицейской зашел и увидал пальто, всё замарано в сурику. Полицейской стал будить его. Напилса царской сын чаю, кофею и пошел к царю на допросы. Царь стал спрашивать: «Как ты мог туда попась? Хто тебя пропустил?» — «Я у вас не был». Царь сказал: «Если ты не покаешься, не скажешь, что был, я тебя буду судить». Царской сын сказал: «Суди, а я к ей не хожру». И царска дочь отпираится. Царь стал его судить и осудил на смёртну казь. В вечерях прочитали ешафёт и вывезли казнить. Когда вывезли на ешафёт, царской сын сказал: «Ваше императорское величество, дайте, пожалуйста, одно слово заговорить».
(Слышал на море, от поморов.)
244
Солдат и три офицера
В одном прекрасном месте стоял солдат на часах; похаживает взад, вперёд, идут три офицера и меж собой розговаривают; один говорит: «Я в Испании был, видел прынцесу и за то, что удостоился ей видеть, заплатил пять тысеч рублей». Другой говорит: «Я тоже там был и тоже видел, и чай вместе пил, заплатил пятнадцеть тысеч рублей». А третий говорит: «Я тоже был и за то, что кофей пил и разговаривал вместях, заплатил двадцеть тысеч рублей». И прошли мимо. А этот солдат позавидовал, взял и написал наверху, на дверях, на будке: «А у солдата ума много, да денег нету; а я бы на эти деньги женилса на той же королевы». И подписал в какое время стоял и в которы чесы. С чесов сменился и забыл стереть мел этот. Через несколько времени проежжал мимо царь, увидал надпись, остановился, прочитал и удивился, што это за штука така. Дозналса, кто в это время на чесах стоял, и спрашивает солдата. Солдат россказал, што слышал от офицеров. Царь спрашиват: «Неужто ты бы на эти деньги женилса на королевы?» — «Так точно, ваша царская милость, женилса бы». — «Ну хорошо, вот тебе пятьдесят тысеч, десять тысеч в запас — женись на этой королевы, тогда награду получишь». Взял солдат деньги и поехал в Испанию. Приехавши в этот город, спрашивает у старушки, где ос-тановилса на фатеры: «Што у вас хорошего в городе?» — «А вот хорошо, прынцёса походит замуж за прынца». Солдат спрашивает: «А они делают ли где свиданье?» — «Они свиданье делают в гостинице, занимают первые номера». Приходит солдат в гостиницу: «Позвольте первой номер?» — «Первый номер занят». — «Сколько они платят?» — «Пять рублей». — «Я десять заплачу». Хозяин согласился: «Ну иди». Солдат поместилси в номер, сел нога на ногу, навалил себе трубку махорки и сидит, покуриват; накурил полной номер. Вдруг прибегает принцесса и заскакивает в номер к солдату — и обратно. Поместились принцесса во втором номеру; сели, разговаривают, принц и спрашивает: «Половой, неси полдюжины шампанского!» А солдат кричит: «Половой, неси мне целую дюжину». Услыхала принцеса и говорит: «Солдат один дюжину, а ты, милой, на двоих полдюжины». На другой день солдат перевёлся в этот номер, где был прынц с принцессой. «Вот, хозяин, сколько они сегодня стребуют шампании, мне неси вдвое больше». Является принцеса, впёрвых приехала. Солдат сидит нога на ноги, полной номер махорки накурено.
Зашла в первой номер, мало и прынц туда заходит. Сели, прынц заказывает: «Половой, тащи дюжину шампанского». Солдат кричит: «Половой, мне две дюжины тащы». Принцесса приглашает принца: «Вы являйтесь сегодня ко мне в двенадцеть чесов ночи». — «Хорошо, приеду». — «А как нам времё узнать?» — «А мы зайдём в магазин, купим по парным чесам и заведем по-магазинному, чтобы в одно времё сойтись». Прынцесса пошла впервых, пошла покупать чесы. Она купила и вышла, а солдат зашел вслед и тоже такие чесы потребовал, завёл по магазинским и говорит магазинщику: «Отведи полчаса назад, я тебе заплачу за это сто рублей». Магазинщик отвёл, солдат сидит и розговариват. Приходит прынц за чесами, купил чесы, поставил по магазинским и ушел. Хозяин чесы отвёл на старо место. Когда стало подходить двенадцать чесов, солдат и пошел вместо прынца к прынцессе попадать. «Што будет». Пришел, за верёвочку дёрнул, в окошко полотно спустили и солдата кверху подняли. Солдата прынцесса принела за прынца. Сели, полюбезничали, повалились спать, солдат и говорит: «Так как мы сосватались, то нам можно и грех сделать». Она согласилась, солдат ей преспокойно и ... как следует. Пред светом стала солдата отправлять. «У меня родители есть, они тебя зарубят, если увидят». Солдат стал отправляться, взял пуговицу от шинели оторвал и бросил: «Што уронили?» — «А порсигар уронил, не во што папирос клась». — «Ну, некогда искать, возьми мой, да иди скорей». Запоходил и другу пуговицу в дверях оборвал, бросил. «Эх, черт подери! От часов медальвончик уронил». — «На, возьми мой, завтре переменимся». Он пошел, да в коридоре третью оборвал и бросил: «Ах, кольцо уронил». — «Ну, некогда искать, возьми моё, прислуги будут пахать, найдут». Солдат ушел, а принц явился, стучится под окном; прынцесса его не признала, взяла да облила его кислотой из лоханки, которой обмывались. В утрях прислуга стала пол пахать и нашла пуговицу солдацку, а потом и еще две нашла. А солдат в гостинице опять в первой номер выпросился, порсигар, медальвончик и кольцо положил на стол и сидит покуриват трубку, полон номер махорки напустил. Принцесса приежжат, засавыватся в номер и вон обратно в другой номер. Ждала, ждала принца, сегодня нету, не приежжат. Она посылат за ним слугу: «Что же он, взял невинность мою и не является до сей поры; смеяться стал?» Принц приходит, сели, розговаривают, глядит: у него порсигар свой, медальвончик свой, кольцо своё. «А где же мои веши, я вам вчера дала?» — «Хорошо вы мне вчера дали!» Она смекнула и к солдату побежала, посмотрела — на столе её вещи; она бац солдату в ноги: «Вы вчера были, вы мою невинность взяли, вы меня и обирайте». Вернулась к прынцу, поклонилась в пояс и говорит: «Так как по-вороньи жил, не умел владать, дак до свиданья». Вернулась к солдату и говорит: «Как ты меня будешь получать? Ты солдат простой, а я дочь принца». Дала солдату денег: «Открой здесь магазин и сделайся хорошим приежжим купцом». Солдат купил товаров и открыл магазин первый по городу и стал считаться первой русской купец. Пожил и приехал к прынцу сватаца; принцесса пожелала за него взамуж и вышла, и дал ей отец приданого двенадцеть кораблей, которые двенадцеть лет не были дома, всё плавали неизвестно где. Когда свадьбу стали играть, эти корабли возвратились. Солдат склал на эти корабли всё своё именье и уехал в Россию. Приехал домой, одел шинель и сделался таким же солдатом, и явился к государю, и дал рапорт. Государь спрашивает: «Женилса?» — «Женилса». И жену показал. Царь вздумал сбирать бал, чтобы все были чиновники и нижны чины, и пригласили трёх офицеров, которы шли да розговаривали о прынцессе. На балу сидели, пировали, вздумали россказывать сказки. Царь призывал солдата, он стал россказывать свою жись. (Повторяется подробно сначала, все как было.) Первый офицер, как дело дошло до него, кричит: «Врёт он». Царь говорит: «Не вашо дело, молчите». Так и второй, и третий офицер. Когда солдат сказал, что «Я бы на эти деньги женился», офицера и говорят: «Поспел бы ты жениться». А он и ответил: «Да я уж женился». И вывел жену. Все удивились, царь солдата вознаградил, произвёл хорошим офицером, а трех офицеров розжаловал и поставил нижними чинами: «Вы в России деньги здря проживаите».
(Слышал в море, рассказывал помор из Сумы.)
245
Вор Афоныга
В некотором царстве, в некотором государстве, именно в том, в котором мы живём, на гладком месте, как на бороне, стояло небольшое село. В селе жил старик со старухой, у них был одинакий сын, имя которого было Афоныга. Когда сын стал рости, подыматься, старик и говорит: «Што, старуха, будет у нас Афоныга большой, будет только годной водку пить да табак курить, — отдаём его на какое-нибудь ремесло учиться». И повёл сына. Навстречу идёт старик. «Куда сына повёл?» — «А повёл поучить божьего слова или чего-нибудь такого». — «Отдай мне, я его выучу, славного парня сделаю». Старик и отдал сына. Афоныга спрашивает: «А ты, дедушко, чему меня учить будешь?» — «Наперво буду учить воровать, можешь, нет эгзамен сдать». Стал учиться, на это грамота далась, через три года эгзамен сдал и к отцу на побывку поехал. «Поеду, попроведаю». Приехал домой, идёт по деревне и встречается со своим купцом. «Здраствуй, Афоныга». — «Здравствуй, барин». — «Ишь как тебя образовали, что немца сделали, куда с добром, а раньше был — пуста голова совсем. А чего тебя учили?» — «Меня учили воровать». Купец ужахнулса: «Как воровать?» — «Так, я эгзамен сдал». — «Что же ты можешь украсть?» — «Что близко лежит, то и украду». — «У меня конь за двенадцети замками, можь-ле украсть?» — «Сегодня ночью будет украден». Побились об залог о ста рублях. Барин воротился домой и наказывает своим казакам: «Вот, казаки, сегодня Афоныга придёт воровать коня, поберегите, близко не подпущайте к конюшны». Афоныга взял бочку водки купил, повёз, бочку против купца в грязи и завезил; лошадь повалилась, он и закричал, стал просить помочь. Козаки выскочили, все двенадцать человек, бочку не могли вытащить, он вино распечатал, пьяными всех напоил; выпили до улогу и повалились; он из карманов ключи вынял, розомнул коня, достал и угонил. Наутро купец стават, козаки спят в грязи рылом, и лошади нету.
[Афоныга после этого крадет у барина постель, деньги и барыню, так же, как это описано у Афанасьева и в этой же книге в записях Шахматова, Пришвина и моих. Потом грозит украсть барыню и выжить самого барина из дому. Барин откупается от вора за 1000 рублей. «Только ты меня не беспокой».]
246
Повар и графиня
В некотором царстве, в некотором государстве стоял дворец, в этом дворце жила прынцесса; была у ней кухарка да повар. Повару кухарка пондравилась, он к ей подскакивал, она его не приглашала. Раз она пожаловалась своей барыне, что «Меня Иван хочет обнасильничать». А бароня и говорит: «Ты раздразни его, скажи, штобы купил свинины, со свинины у меня заиграт плоть, тогда тебе могу дать». Он свинины купил, нажарил, наелись. Надо было ложиться спать, а кухарка ушла с бароней мытца в баню. Повар подождал, повалился спать и ночевал ночь один. В утрях стал, хозяйка его и задразнила: «Фу, как у вас на кухне свининой пахнёт». Повар хозяйки ничего не сказал, а на другой день смекнул, что они в баню ходят не одны, с нима есть провожатой. Он и напросилса в следующую субботу баньщиком быть, а хозяйка бани и согласилась за сто рублей. Повар в субботу пришел, вымаралса в саже и поступил в баню; пришла графиня и кухарка, хозяйка и говорит, что у меня другой банщик, чорный арап. Когда они розделись, он их обоих в..., они для того в баню и ходили, чтобы с баньщиком сношение иметь. Вымылись в бане, пришли домой, и повар пришел домой. В утрях графиня встала, пришла в кухню и опять смеется: «Фу, как здесь свининой пахнёт». Он ей отвечат: «Да, у нас свининой пахнёт, да ведь и в бане-то хорошо моют». Графиня убежала, и переговариваются с куфаркой: «Его надо отказать, штобы он не знал, куда мы ходим». А в том городе таких прав не было, штобы без вины человека отказать, нужно было вину натти. Вот графиня убила своего попугая, бросила в помойну яму, пришла на куфню и говорит: «Вот што, повар, у меня потерялса попугай, найди его, а не найдёшь — я тебя ращитаю». Хорошо, повар пошел
искать. Вышол в сад и видит, что графиня гуляет по саду с афицером; повар ей заметил и стал приследовать. Графиня ходила, ходила с афицером и села на лавочку; стали розговаривать, а повар подкралса незаметно и заполз под лавку, и слушает розговоры. Потом графиня выстала, одну ногу положила на траву (поставила), другу на лавку, офицер наклонилса ей меж ног смотреть. Смотрел, смотрел и говорит: «Фу, барына, у вас сколько там войсков, народу, городов, деревён, сёл и просёлков». А повар и говорит: «Барин, а барин, посмотри, нет ли там моего попугая». Барына испугалась и убежала домой; повар пришел домой, они его рощитали.(Слышал дома: «Бабья сказка», это уж не из книжок).
247
Жена колдунья
Жил-был холостой парень, он задумал жениться и взял замуж девушку волшебницу. Стал ей в первой раз садить обедать, она с им обедать не села; он подумал, што стыдится, молода дак. На другой день он опять позвал ей обедать. Она пришла и села, отвезала от креста уховёртку и начала хлебать рисову кашу по одной рисинки. Муж и подумал: «Верно стыдится много есть». На другой день опять стала есть уховёрткой по одной рисинки. Он и подумал: «Чем она наедаится?» На третью ночь он повалилса спать и стал преследовать свою жонку, чем она наедаится. Когда стало двенадцать чесов, жонка стала, оделась, потихоньку и пошла, а муж за ней. Шла, шла жонка, дошла до кладбища, дошла до одной могилы; там был похоронен мертвец; с другой стороны пришел другой человек, мужчина; розрыли они эту могилу, вынели мертвеца и стали ись. Когда мертвеца съели, гроб, саван и кости зарыли в могилу и розошлись. Муж пришел впереди и притворилса, будто спяшшой. Она пришла, повалилась к мужу и заспала. На третий день муж опять позвал жонку обедать, она отвезала от креста уховёртку и начала есть по одной рисинки. Муж не вытерпел и сказал: «Што не ешь? Или мертвечина тебе лучше кажет?» Жонка схватила со стола чашку с водой, плеснула ему на рыло и говорит: «Ну, когда ты узнал мою тайну, так будь собакой». Муж сделалса собакой, она взяла палку и погнала его вон. Он выбежал и побежал куда глаза гледят. Прибежала собака в город и зашла к мяснику в лавку. Мясник накормил собаку мясом и оставил ночевать, собака ночевала и в ночь к лавке нечего не зделала. На другой день в лавку пришел булочник за мясом и дал собаки кусок булки. Собака кусок булки съела и побежала за булочником в пекарню. В пекарне собака жила больше недели. Приходит в пекарню женщина покупать булок. За булки она заплатила несколько монет, одна монета оказалась не похожа совсем даже (старинна или фальшива); булочник этой монеты не стал брать. Когда они заспорили, булочник и говорит: «У меня собака и та узнат, что эта монета не похожа». Жонка говорит: «А ну-ко, выведи». Булочник росклал монеты на стол, собака эту монету из серёдки выпехнула. Жонка посмотрела на собаку и говорит: «Ну, если собака дак и оставайся здесь, а если человек, дак поди за мной». Собака убежала за жонкой. Эта жонка привела собаку домой и говорит дочери: «Привела я собаку, да не знаю, верно ли нет собака». Дочь посмотрела на собаку, взяла воды, сделала состав, плеснула в глаза собаки и сказала: «Если собака, останься псом, а если человек, дак превратись в человека». Собака сделалась человеком. Тогда его стала спрашивать, как и почему он оказалса собакой. Он рассказал. Она сказала: «Да, я знаю прекрасно твою жону, она со мной вместе училась у одной старухи колдовать, но она не стала повиноваться властей, и старуха ей сделала наказанье, чтобы она ходила на кладбище и ела мертвечину. Если ты хошь поучить свою жонку, я тебе сделаю состав, ты приди, плесни ей в лицо и узнаешь, што будет». Мужик взял состав, пришел домой, жоны дома не было. Он сел на крыльцо и стал ей дожидаться, скоро-ле придет. Она вернулась, он взял ей составом в рожу и плеснул. Жона превратилась в кобылу; он взял сел на ней верхом и начал ездить. Потом запрег в сани и поехал в лес, навалил воз дров и начал ей стегать. Так он каждой день ездил в лес две недели; потом ему ей и жалко стало. Он пошел к девки, выпросил у ней состав, штобы она сделалась жена, как была. Составом этим облил кобылу, и стала жонка, как и была, но забыла колдовство, и стали они жить с мужом хорошо и согласно.
(Слышал в Нёноксе от стариков.)
248
Забытый на Новой Земле
Один промышленник остался по случаю (нечаянно) на Новой Земле; судно ушло, стал он жить в балагане один и стал задумываться. Ему явилась девка, и стала она его часто посещать, и он с ней созналса и сделал ей брюхо. Так он жил до весны. Весной пришли суда, он переселилса на суда. Жил на судах всё лето, и девка к нему каждой день ходила, а народ ей никто, кроме его, не видали. Настала осень, надо было промышленникам уходить домой, а эта девка его не спускала; он им объяснилса. Промышленники стали придумывать, как его увезти домой. Выдумали: выкатали якоря, завезли на берег тросы и наладились до попутного ветра. Только как задул попутной ветер, они тросы отдали и пошли домой. Откуль не взелась эта девка на берегу, тогда промышленники ей все увидали, с младенцом на руках. Девка взяла этого младеня, розорвала этого младеня напополам, одну половину бросила на судно, но младенец перелетел мимо, а на планцырь попала только одна капля крови. Планцырь пошел в воду, и судно стало крениться на бок. Один старик тут догадалса, стесал с планцыря кровь, судно опрямилось, и благополучно промышленники ушли домой. Девка была нечиста сила.
(Слышал от стариков. Это было давно, когда еще на Новой Земле не жили самоеды.)
249
Нужда
Жило два брата, один жил бедно, другой богато, одного звали Степаном, а другого Иваном. У богатого Ивана родилса сын; он позвал на крестины своих знакомых и бедного брата Степана. После крестин Степан идёт домой пьяной и поёт: «Ходи изба, ходи печь, когда будем блины печь». Мало за ним подпевает тониньким голоском. Он спрашивает: «Кто там?» — «Нужда твоя». Он обернулса и увидал: стоит старушка маленькая росточком вся в лохмотьях. Он ей и окричал: «Чего тебе здря топтаться, иди ко мне в корман, я тебя домой унесу». Она в корман заскочила, он корман захватил рукой, перевезал ниткой, пришел домой, начал делать гробик. Увидала жена и спрашиват: «Степан, што делашь?» — «Молчи, жонка, нужду поймал, нужду схороним, заживём богато». Положил нужду в гроб, заколотил и похоронил на кладбище подле дядину могилу. Шел домой с кладбища, нашел сто рублей денег. Пришел домой, купил корову и лошадь, стал жить и поживать, и деньги наживать. Так у него пошли деньги копейка на копейку, и через два года он зачал жить богаче своего брата Ивана. Обзавидовал его брат Иван; пришел к Степану в гости и говорит: «Давно-ле ты жил бедно? Объесни, почему ты зажил лучше меня?» Брат объяснил по-свойски. Иван позавидовал, пошел и нужду выкапывать стал. «Поди, нужда, на старо место». Как он ей выпустил, она и говорит: «Не пойду я ко Степану, пойду ко Ивану». Скочила на плечи, он бежать в избу, она за печку заскочила. На другой день у Ивана дом згорел, деньги згорели. Дале боле: конь пал, корова пала. Дале боле: всё в провод и в провод. Собрал Иван последни деньжонки и пошел покупать себе лошадь. Купил коня, оказалась кобыла — сидит горюет.
Приходит брат Иван. «Брат, Степан, што же так бедно зажил?» — «Да што, брат, беда за бедой, купил коня, оказалса с п...». Пожалел Степан Ивана и пошел домой; Иван хлоп ему в ноги: «Прости меня грешного, я выкопал нужду, хотел на тебя напустить, а она ко мне пришла». — «Дак, значит, она у тебя везде забралась?» — «Да везде и в скота, и в дом, и деньги, за печку и за ту села; што поделать?» Иван вынял киску денег, высыпал и говорит: «Деньги мои, а кошелёк пустой твой будет, хоть пустой, да не с нуждой». Нужда выскочила из-за печки, заскочила в кошелёк и кричит: «Я и здесь есь! Я и здесь!» Степан взял и задёрнул у киски конца. «А тут есь, дак и попала». Завезал ей накрепко, привязал к киске камень, снесли в воду и потопили, и зажили обои хорошо.
250
Голодный поп
Жил-был поп, у его казака не было, пошел казака искать, нашел и спрашивает: «Идёшь ко мне в казаки, у меня жить хорошо, да сколько жалованья?» — «Жалованья сто рублей». — «Хорошо, поступайте». А поп был скупой, только и гледит казака не накормить да голодом в лес отправить. Раз казак и говорит: «Матушка, дай мне пообедать, да я на работу поеду». Матушка принесла обед. Пообедал, да наелся худо и говорит: «Матушка, принесла бы и попаужинать за попутьём». Матушка принесла и попаужинать. Попаужинал, всё голодный, и говорит: «Матушка, дайте зараз и поужинать». Матушка была этого рада, как они были скупы. Принесла ужины: вперёд мало исти будет. Казак поевши три выти, повалился спать и заспал. Спит час, другой и третий. Батюшко поглядел и думат: «Пойду розбужу, на роботу пошлю.
Казак, вставай!» — «Что надо?» — «Роботать поежжай». — «Как у вас, батюшко, живут, а у нас после ужина не роботают». Поп задумался: «Вот так казака нанял!» На другой день стали поежжать за сеном, пожня далёко была, им пришлось ехать через Солзу. Когда поежжали, поп спросил казака: «Надо-ле взять хлеба для запасу?» Казак взял хлеба воровски от попа и говорит: «Не надо, батьшко, не берите». Поп не взял хлеба. Приехали за сеном на Кудьму, попу захотелось есть, и говорит: «Давай, клади поскорее сено, мне ись охота, поедем скорее домой». А казак нарочно тихонько шевелится: за воз отойдёт, хлеба съест из кормана и опять тихонько кладёт. Кое-как наклали, вернулись обратно. Казак и думает: «Поморю я попа сегодни, не спушшу скоро в деревню». Взял и опружил обои возы у попа. Стали подымать, казак взял и вязки обрезал. Поп и говорит: «Казане, поедем в Солзу, покушам, тогда и сено повезём». — «Нет, батько, нужно сначала сено скласть, а тогда и ехать». Стали опять возы класть, попу очень ись хочется, а у казака хлеба много, отвернется, покушат и кладёт. Склали и поехали. Отъехали, казак опять один воз опружил; поп и законался: «Казане, поедем в Солзу, поедим». Приехали в деревню к знакомому мужику; роботник забежал в избу первый и говорит: «Девки, девки, поп ехал всю дорогу булки ел, сытой, много его не угощайте, раз скажите, а не седёт, больше и не садите». А попу сказал: «Батьшко, ты сразу за стол не садись и другой скажут — не садись, а после третьего ты и садись». В избу зашли, их стали садить ужинать, батьшко молчит; больше и не угощали. Казак сел и начал ужинать. Вышли из-за стола и спать стали валиться, а попу ись охота. Он и говорит: «Вот, казане, ты сразу не велел садиться, а они больше не попотчивали». Повалился поп с казаком спать на печь, а когда еще ехали, видели за церковью монах лежит мёртвой, у него сапоги хороши на ногах; поп был завидной, снять не мог сапогов, взял и отрубил ноги по колена и увёз с собой, а когда на печь легли, он и ноги положил растаять и сапоги снять. Поп и говорит: «Казане, я ведь с голоду помру». — «Батюшко, тут квашня с раствором, кушайте». Поп давай пригоршнями кушать. Покушавши досыта раствору, и говорит: «Ладно, казане, теперь где бы мне-ка руки обмыть?» Казак и говорит: «Вода в сельдянке стоит, вымой». А в сельдянке была смола. Поп пришел, да в сельдянку руки и спустил, руки запачкал. «Казане, ведь тут смола, я еще пуще выпачкался». — «Батьшко, ты не в ту, тут рядом кувшин с водой». Горло у кувшина тесно, поп обои руки запехал в кувшин, руки прильнули, он и снять не мог, и спрашиват, как бы снять кувшин с рук. В углу старик спал, лысина светила, казак и говорит: «Вон, в углу точило, ты поди ударь кувшин, он разобьётся». Поп пришел, хлоп старика по лысине и убил старика до смерти. «Вот беда, што мне теперь будет? Сибирь ведь, чисто». — «Ничего, не бойся, дай двести рублей, да бежи в Нёноксу, а я здесь отделаюсь». Батька двести рублей посулил казаку, а сам давай домой устилать. На фатеры в утрях стали, видят старик в крови, убитой, смутолоха сделалась, розбудили казака: «Батько где?» — «А я ведь не караульщик ему; видите ноги одны, вот телёнок батьшка съел». (За печкой был.) Они его и запросили: «Как бы дело замять?» — «Дайте триста рублей, дак замну дело». Получил триста рублей и поехал к батьшку на квартиру. Батько говорит: «Что мне будет за это?» — «Давай деньги, ничего не будет». Казак получил деньги и пошел прочь; старика схоронили, и дело обошлось.