Сэвилл

Наконец он повернулся к ней и неловко чмокнул ее в щеку. Секунду спустя она повернулась к нему, и он поцеловал ее в губы — медленно и по-прежнему нерешительно. Потом снова отвернулся к реке — он не хотел больше ее целовать, не хотел, чтобы она заметила его нерешительность.

— Встретимся опять? — спросил он.

— Да, — сказала она и добавила: — Если хочешь.

— Я могу приехать в субботу.

— Хорошо, — сказала она и улыбнулась, словно он придавал этому излишнюю важность.

Они пошли назад, на остановку. Подошел ее автобус. Он увидел, как она, поднявшись в салон, помахала ему. Потом автобус тронулся, и она села впереди.

Они виделись почти каждую субботу. В их встречах было какое-то непринужденное спокойствие. На третий раз она спросила, не хочет ли он познакомиться с ее родителями.

— Им хотелось бы познакомиться с тобой, — добавила она, — если ты, конечно, ничего против не имеешь. Они все спрашивают, куда я пропадаю.

— Разве ты им не говоришь, что встречаешься со мной? — сказал он.

— Конечно, говорю, — сказала она с удивлением. — Вот почему они тебя и приглашают.

Они условились, что на следующей неделе он приедет прямо к ним.

Когда он добрался до их дома, уже смеркалось. Сад, который он тогда видел только мельком, оказался гораздо больше, чем ему помнилось. Дом стоял на пригорке, на котором прежде деревня кончалась — дальше вниз по склону долины протянулись кирпичные муниципальные дома, а с другой стороны, выше по склону, стояли старинные каменные дома с серыми сланцевыми крышами. Ее дом, хотя и кирпичный, имитировал старину — небольшие двустворчатые окна, оштукатуренные стены второго этажа с перекрещивающимися балками. Сад и лужайка с ухоженными цветочными клумбами создавали ощущение простора. Розы, теперь почти отцветшие, вились по трельяжам у стен дома, сплетались над выкрашенным в зеленую краску крыльцом, обрамляли дорожки по обеим его сторонам. Высокая каменная ограда отделяла сад от старой деревни.

Он еще не дошел до крыльца, как дверь распахнулась и навстречу ему вышла Маргарет в легком зеленом платье. Волосы у нее были стянуты лентой.

— Значит, ты все-таки сумел выбраться.

— Я не слишком рано? — сказал он.

— Папа как раз кончил прием.

Она взяла у него дождевик, и он вошел в широкую, обшитую деревянными панелями прихожую, которая пересекала дом и кончалась дверью черного хода. По сторонам были двери в комнаты и лестница, ведущая на второй этаж.

Маргарет проводила его в освещенную комнату, дверь которой была открыта. Там у стола сидела с шитьем светловолосая женщина со свежим румяным лицом. Она сняла очки, сложила работу и встала из-за стола.

— Значит, это Колин, — сказала она и с некоторой застенчивостью пожала ему руку. — Я очень рада, что вы пришли, — добавила она и повернулась, жестом приглашая его сесть. — Отец Маргарет сейчас спустится.

В квадратной, вделанной в стену железной печке горел огонь. Он сел в кожаное кресло возле нее.

— Будете пить чай? — сказала миссис Дормен.

— Мы же сейчас уходим, — сказала Маргарет.

— Возможно, Колин хочет пить, он ведь долго ехал сюда, — сказала ее мать. — Дай ему передохнуть.

— Так ты хочешь чаю? — спросила Маргарет.

— Не откажусь, — сказал он, глядя на ее мать.

— Поставь чайник, Маргарет, — сказала миссис Дормен. — Для нас всех. Папа, так или иначе, попросит чаю.

Маргарет посмотрела на него, покачала головой, возвела глаза к потолку и быстро вышла из комнаты.

— Вы ведь живете далеко отсюда, Колин, — сказала миссис Дормен, садясь на кушетку поближе к огню. Невысокая женщина с приятными правильными чертами лица и светло-серыми глазами. Свою внешность Маргарет во многом унаследовала от нее.

— В Сэкстоне, — сказал он и объяснил, где это.

— Вы теперь будете учиться в колледже, если не ошибаюсь.

— Да, — сказал он.

— А жить собираетесь дома или в общежитии?

— В общежитии, — сказал он. — Кажется, они там это предпочитают.

— Молодым людям, по-моему, бывает полезно на некоторое время расстаться с родным домом. Ну, в определенном возрасте, — сказала она.

— Да, — сказал он.

— Ваш отец работает в поселке или где-нибудь еще? — сказала она.

— В поселке.

— А, да-да, — сказала она.

— Он работает на шахте.

— О, так у нас с вами есть кое-что общее! — сказала она. — Отец моего мужа работал на шахте. То есть, я имею в виду, в свое время, — добавила она.

Вернулась Маргарет и остановилась у стола, сплетя пальцы.

— Ты, кажется, допрашиваешь его? — сказала она.

— Боюсь, Колин, ваш приход немножко вывел Маргарет из равновесия, — сказала миссис Дормен.

— Ничего подобного, — сказала Маргарет. Она присела к столу и принялась медленно выдергивать нитки из лоскутка.

— А куда вы думаете отправиться сегодня? — спросила ее мать.

— Побродим где-нибудь тут. Или сходим в кино. Кинотеатр здесь рядом, на шоссе, — сказала она, глядя на Колина.

— Только не задерживайтесь допоздна, — сказала миссис Дормен.

— Нет, правда, кто тут выведен из равновесия? — сказала ее дочь.

Минуту-другую спустя открылась дверь и вошел доктор, высокий, с военной выправкой, — свой рост Маргарет, несомненно, унаследовала от него. У него было такое же румяное лицо, как у жены, и кустистые брови над голубыми глазами. Каштановые, почти рыжие волосы были начесаны на лоб. Кожа глянцево поблескивала, словно он только что умылся.

— А, здравствуйте, Колин, — сказал он так, будто они были уже давно знакомы, и протянул ему руку. — А я уже опасался, что не застану вас. Видите ли, я никогда точно не знаю, когда у меня кончится прием. — Повернувшись к жене и Маргарет, он добавил: — А как насчет чая? Или я опоздал?

— У нас дома опоздать к чаю ты не можешь, — сказала Маргарет и пошла к двери. — Я сейчас все принесу.

— Садитесь, дружок. Будьте как дома, — сказал доктор, указывая на кресло, с которого Колин было встал. — Ничего, если я закурю? — добавил он, садясь у стола и вынимая трубку.