Сезон обольщения

Джек закрыл глаза. Черт возьми, это правда. Она совсем ему не безразлична.

— Она также тобой увлечена. Просто сияет, как только ты на нее посмотришь.

Джек зарычал продолжительно и низко.

— Черт меня побери! Что я наделал!

Стрэтфорд похлопал его по плечу:

— Влюбленная женщина что хочешь тебе простит, Фултон это. А теперь пойдем в дом и постараемся получить удовольствие от этого вечера. Завтра как-нибудь переживешь свое бракосочетание, а потом у тебя будет вся Жизнь впереди, чтобы придумать, как сказать своей жене про эти деньги.

Джек открыл глаза и посмотрел на дорогу, ведущую к воротам и дальше на Керзон-стрит. Плотный густой кисель тумана рассеивал свет уличных фонарей, и лишь слабое сияние пробивалось оттуда, так что разглядеть что-либо за железными воротами Джек толком не мог — разве что общие очертания лошади и кареты, громыхающей по дороге.

Том рыскал где-то за этой оградой Джек чувствовал.

— Я не собираюсь так поступать.

— То есть не собираешься говорить ей про деньги?

— Нет. — Он решил покончить со всеми этими угрозами; с Томом, с собственным эгоизмом и стремлением спасти свою шкуру. Ничто больше ни имело значения. Конец обману. Он не станет предавать женщину, которую любит. Сначала покончите Томом, а потом признается во всем Бекки. — К черту деньги! И Том Уортингем может убираться к черту. Ни пяти, ни пятидесяти тысяч фунтов! Он не получит от меня ни пенни.

Тем временем Бекки поднималась по лестнице, хладнокровно возвращая себя к роли счастливой невесты, которую ей предстояло исполнять до конца этого вечера. Она еще подумала, что ей следовало бы стать актрисой — так хорошо она умела притворяться. Все оставшееся время она обнималась с Джеком, смотрела на него лучистыми глазами, даже сыграла с ним оживленную партию в пикет.

Вскоре после полуночи Джек, лорд Стрэтфорд, Сесилия, Тристан и София поехали по домам. Когда все ушли, Кейт, которая много раз покидала гостей, чтобы проведать младенца, вложила свою узкую ладошку в руку невестки.

— Что-то не так, Бекки? — спросила она тихо, чтобы Гарретт, который в это время разговаривал со слугой, не услышал.

Бекки с удивлением повернулась к подруге:

— Ничего, Кейт. Почему ты спросила?

— Твои глаза. В них что-то такое… грустное.

— Ерунда, — беззаботно рассмеялась Бекки, — вовсе я не грустна. На самом деле я никогда не была счастливее.

— Ты уверена?

— Да конечно же. Просто нервничаю из-за завтрашнего дня.

Кейт нахмурилась, отчего показалась еще более усталой взрослой, хотя на самом деле была всего на четыре года старше Бекки.

— Разве я всегда не была тебе хорошим другом?

— Зачем ты это говоришь?! — ахнула Бекки.

— Мне кажется, я слишком мало времени с тобой проводила. Меньше, чем следовало. — Она пожала ей руку. — Я по тебе скучаю.

— Но ты же была занята с детьми. Я понимаю. — Бекки вздохнула. — Мне кажется… — Только бы не расплакаться! — Наверное, я слишком многого не успела сказать вам с Гарреттом, хотя у меня было столько времени… И вот теперь наконец мне предстоит выпорхнуть из-под ваших заботливых оберегающих крыльев. Я очень люблю вас обоих, Кейт. А ты навсегда останешься моей лучшей подругой и моей сестрой.

Пусть она лгала. Это по необходимости. Однажды Кейт сумеет ее понять. Но сейчас, когда на руках у Кейт младенец всего лишь нескольких дней от роду, Бекки не может вовлекать ее в это. И потом, Бекки необходимо, чтобы невестка оставалась спокойна и смогла вовремя утихомирить Гарретта, потому что брат наверняка придет в ярость.

Темные глаза Кейт заблестели.

— Ну тогда просто помни, что я всегда рядом, и как подруга, и как твоя сестра. Ты можешь рассказывать мне все.

— Я помню, — серьезно кивнула Бекки.

Она поспешила оставить Кейт, почувствовав, как сердце сжимает приступ глубокой тоски. Джози, ожидавшая госпожу в спальне, помогла ей снять вечернее платье, но Бекки так и не дала распустить себе волосы, а вместо этого отправила служанку спать.

Когда Джози вышла, Бекки собрала кое-какую одежду, в которой удобнее отправляться в путь, и сложила все в небольшую сумку. Потом достала наличные деньги и открыла маленький лакированный ящичек, где хранился ее пистолет.

После смерти Уильяма она несколько месяцев проявляла болезненный интерес к огнестрельному оружию.

Она прочитала все, что только можно, об оружии и даже уговорила Гарретта научить ее стрелять. В самый разгар этого увлечения она заказала для себя пистолет у лондонского оружейника, но к тому времени, когда заказ был исполнен, Бекки поняла, что необходимость себя защищать сильно уменьшилась со смертью Уильяма, так что ее увлечение оружием и стрельбой постепенно сошло на нет, дав место другим пристрастиям.

Она тихонько открыла дверку и вытащила пистолет из бархатного футляра, медленными, уверенными движениями почистила его. Закончив с этим, взвесила пистолет в руке, не сводя глаз с подарков Джека. С помощью этих вот безделушек он сумел влюбить ее в себя.

Она должна оставить их здесь. Все. Они не нужны ей. Но пистолет она возьмет с собой. С этой минуты она будет защищать себя сама, во что бы то ни стало.

Сидя на краешке кровати, она дождалась, когда весь дом затихнет.

Примерно через час шаркающие звуки в коридоре умолкли. Это означало, что прислуга тоже отправилась на покой. Надев старенький плащ, Бекки взяла лампу и спустилась в кабинет Гарретта, чтобы наполнить свежим сухим порохом рог и зарядить пистолет.

Выйдя на улицу через черный ход, она направилась в конюшню и, взбежав по лестнице возле ее дверей, проникла в жилище Сэма Джонсона, старшего кучера Гарретта.

— Сэм, — тряся его за плечо, зашептала Бекки, потому что боялась разбудить конюхов, спавших за тонкими перегородками. — Сэм, проснись.

— А? — Пуча глаза на свет от лампы, Сэм приподнял голову. — Леди Ребекка?

— Нуда, это я. Мне нужна твоя помощь кое в чем.

Он сразу вскочил:

— Конечно, миледи. — Но тут же, вспомнив, что на нем только одна простая белая рубаха, поскорее прикрылся одеялом.

Бекки, однако, махнула рукой. Времени на церемонии у нее не было.

— Да не обращай внимания. Мне нужна от тебя кое-какая одежда. Двое брюк и несколько рубах. И твой самый теплый плащ, если не возражаешь. — Сэм был очень маленьким для мужчины, почти неестественно маленьким. Ему было всего на два года меньше, чем ей, но он почему-то перестал расти и так и не смог превзойти размерами субтильную фигурку Бекки. Она протянула ему маленький кошелек: — Это все, что я могу дать тебе сейчас, но обещаю добавить в январе.

Глаза у Сэма округлились.

— Миледи, я…