Шабаш Найтингейл
Шрифт:
– Мою сестру, миледи? – переспросил Абатис и неожиданно ухмыльнулся. – У меня никогда не было такой сестры.
– А кто тогда, кузина? Дальняя родственница, чья-то воспитанница? – уточнила она. – Не морочьте нам головы, мы слышали, как вы говорили о своей сестре с бароном Эмброузом на приветственном пиру. Хотели выдать ее замуж за брата Гордона.
– Мою единственную кузину зовут Мэри, миледи, – вновь ухмыльнулся Абатис. – А имени, подобного вашему, я никогда раньше не слышал.
Смысл сказанного не сразу дошел до Деметры. Она медленно вернула глиняную кружку с чаем на стол и посмотрела на Дориана. Охотник тоже выглядел озадаченным.
– Так
– Знать что? О чем ты? – переспросил Дориан, не понимая.
Однако Деметра понимала… И все становилось на свои места.
– Я смогу убедить Тристана, Дориан, – прошептала она. – Теперь мне это ясно…
Всего несколькими минутами позже Деметра спустилась в подвал к темницам. В корзинке она несла с собой две книги – «Хроники Тринадцати Первых» и гримуар Тристана Найтингейла.
В подземном коридоре было темно. Пламя единственного факела подрагивало на сквозняке. Из щелей в каменной кладке тянуло сыростью, и слышалось, как где-то скоблили своими когтями крысы. Находиться здесь долго не имелось никакого желания, и страшно казалось даже подумать о том, чтобы провести в подобном месте хотя бы одну ночь. Воспоминания о заточении в катакомбах Ордена Монтеры все еще были свежи и неприятны.
Деми приказала стражнику отпереть деревянную дверь с квадратным решетчатым оконцем, ведущую в камеру шута. И когда это было сделано, вошла внутрь, прихватив с собой масляную лампу.
Стражник закрыл за ней дверь, и Деметра смогла осмотреться. В крошечном, чуть вытянутом помещении не было ни окна, ни кровати, ни стола, лишь вонючее корыто в углу и ворох несвежей соломы, заменявший постель. На этой соломе юноша и сидел, прислонившись к стене и опустив голову на грудь. Растрепанные и чуть волнистые серебряные волосы падали ему на глаза.
Тристан Найтингейл выглядел потерявшим всякую надежду и казался еще бледнее, худее и младше своих лет.
– Слышала, ты ничего не ешь, – тихо начала Деми, опуская корзинку на пол. – И отказываешься переселиться наверх, в комнату с удобной кроватью и прочей мебелью.
– Мне ничего не нужно от вас, миледи, – храбро и с неприкрытой ненавистью выпалил юноша, не поднимая головы. – Вы предали меня. Пообещали помочь, победить Абатиса Монтекью… Втерлись к нам в доверие… А теперь желаете подкупить меня, чтобы я помог вам создать новый мир… Зачем же мне это делать?
– Если ты умеешь читать мысли, то прекрасно знаешь, зачем, – вздохнула Деметра. Она присела рядом с ним и осторожно поставила масляную лампу подальше от соломы. – Как знаешь и то, кто мы с Дорианом такие и откуда на самом деле прибыли.
– Из Нью-Авалона, – подтвердил Тристан, наконец глядя на нее. – Из того самого мира, который умер в точности так, как я и запланировал.
– То, что произошло с тобой, – ужасно несправедливо, – сказала Деми. – Но разве оно стоит десятков тысяч погубленных жизней? Ты мстишь не Абатису и не нам, поддержавшим его, а ни в чем не повинным людям, никак не причастным к твоим страданиям. Скоро король Генрих объявит в Англии настоящие гонения на всех, кто обладает магическими силами, и только Нью-Авалон станет для них единственным убежищем. Это будет чудесный мир с пятью островами, с деревнями и городами, и настолько красивой столицей, что ты даже и представить не можешь. Я бы хотела увидеть его таким… а
не искаженным твоим проклятием.– Однако я сам его все равно не увижу, поскольку вы прогоните меня, – упрямо выпалил юноша. – И во главе созданного мной мира будет стоять Абатис Монтекью! Я не могу пойти на это, миледи.
– Боюсь… тебе нужно будет пойти на нечто большее, – печально улыбнулась Деметра. – Ты должен выслушать меня.
Она принялась вспоминать всю свою жизнь, которой другие пытались манипулировать с самого начала. Как из нее пытались сделать избранную и спасительницу, покуда она вовсе этого не желала. И как они с друзьями долгие годы пытались понять, какие тайны скрывает в себе прошлое. Деми рассказала об Ортруне Рейвен и ее муже – графе Уильяме Далгарте, считавшем, будто именно он изобрел Воронов, о трагической истории любви Людвига и Антуанетты, о печальный сказке четырех сестер и о кознях Азурии и Юфемии Старлинг. О том, как остров Эйрин поднялся в небеса. О том, как умер Нью-Авалон…
Они говорили и говорили, много времени, так что даже масляная лампа начала гаснуть.
– Все ниточки ведут к тебе, Тристан, – протянула Деми наконец. – Так уж получилось, что судьба нескольких миров зависит только от тебя. И не мне суждено быть спасительницей. Меня направили сюда, чтобы помочь тебе спасти всех.
– Хотел бы я верить вам, миледи, – ответил юноша, совершенно ошеломленный.
– Все записано здесь, – сказала Деметра и достала из корзинки книги.
Чарами она вновь зажгла лампу и зачитала ему отрывок из «Хроник», в котором рассказывалось о шабаше, а затем вручила Тристану его собственный, заполненный до последней страницы, гримуар.
– Так было, и так будет – вот что говорили некоторые люди из моего времени. Но я не понимала, что это значило, до сегодняшнего утра, – с замиранием сердца проговорила Деми, пока он пролистывал гримуар. – Посланцы с Авалона так и не прибыли, а сестры по имени Деметра у Абатиса не было вовсе… И тогда я поняла, что мы с тобой уже говорили… когда-то.
– Говорили? – удивленно переспросил Тристан, отвлекаясь от книги.
– Да, – кивнула Деметра. – В тот раз я точно так же рассказала тебе обо всем, и ты меня выслушал. Но остался при своем мнении и обманул нас всех. Ты втайне поместил свое пророчество на сферу – душу Нью-Авалона, и я узнала об этом только тогда, когда природа начала умирать. Изменить что-то уже было нельзя. Я не в первый раз перемещаюсь в прошлое… Такое уже случалось.
– Так было, и так будет, – повторил юноша, раздумывая над ее словами. – И что вы намерены делать теперь?
– Я могла бы заставить тебя чарами, но не стану. Я доверюсь тебе еще раз, – ответила Деми. – Выбери добро, Тристан Найтингейл, раз и навсегда. Иначе мы так и будем ходить по кругу, снова и снова, пока я не сумею убедить тебя.
Юноша молчал, а Деметра продолжала:
– Ты станешь величайшим волшебником и главой собственного мира – Элизиума. А кроме того… останешься хорошим человеком. Разве этого мало?
– Нет, миледи, – сказал Тристан, захлопнув гримуар с глухим стуком. – Выходит… Я должен в точности повторять историю, как и вы. Совершать все поступки, что уже делал когда-то. Кроме одного, с пророчеством. Только так в будущем все наладится.
Деми кивнула. Юноша отложил книгу в сторону, сел поудобнее, даже как-то приосанился. И вдруг щелкнул пальцами.
Гримуар взлетел в воздух и загорелся ярким пламенем. Деметра вскрикнула, но не успела остановить чары. Спустя секунду на пол темницы опустились лишь сероватые хлопья пепла.