Шаг навстречу вселенной

– Время идёт, братья!
– мрачно изрек третий.

И все они решительно сняли свои шлемы и перчатки.

Возглас удивления застрял в горле у девушки, не способной более произнести ни звука от той картины, которая предстала ее и так подавленному и испуганному взору. Перед ней стояли не люди. Это были какие-то непонятные высокие и крепко сложенные существа с фигурой и телом человека, но с полузвериными лицами, покрытыми короткой гладкой шерстью, с массивными мохнатыми ушами, темными носами и странными кожаными антенками на макушке. От человека были в них совершенно осмысленный взгляд выразительных глаз, эмоциональная мимика, строго нахмуренные брови и плотно сжатые губы.

Здоровяк оказался обладателем серой мохнатой шерсти, одного глаза у него не хватало, и глазница была закрыта черной повязкой, идущей под разорванным ухом. У самого несдержанного похитителя была короткая, почти лоснящаяся белая шерсть, а половину лица скрывала странная серебрящаяся металлом маска, идущая через лоб и скулу до самой шеи, оставляя открытым красный глаз. Последний же был какого-то рыже-палевого окраса с густой взъерошенной шерстью на макушке, напоминающей отросшую челку. Его глаза прятались за темными очками.

В остальном эти удивительные существа были полностью скрыты байкерской одеждой, и лишь нервно подрагивающие длинные гладкие хвосты, высвобожденные из-под курток и мелькающие за их спинами, указывали на то, что нечеловеческие у них были не только лица.

Выглядели они вовсе не отталкивающе, но настолько невообразимо, что Мадлин смогла лишь издать жалобный всхлип, глядя на своих похитителей как на плод воспаленной фантазии.

– Узнаешь?
– спросил серый, сверкнув единственным глазом.

Судя по всему, они увидели во взгляде девушки достаточную долю отчаяния, потому что рыжий скептически покачал головой.

– Кажется, не узнает.

– Вы вообще кто?
– наконец, смогла произнести Мадлин.

– Ничего себе!
– воскликнул белый, поворачиваясь к своим товарищам с ироничным удивлением.
– Неужели наша история еще не настолько широко известна, что сообщники Лимбургера не узнают нас в лицо?

– Судя по всему, Винс, тебе еще придется над этим поработать, - поддел его серый.
– Мы, собственно, марсиане, - так же иронично бросил он девушке.

– Что?
– пробормотала она.

– Жители Марса, - уточнил рыжий.
– На других планетах нас обычно называют мышами, хотя это очень спорный и относительный вопрос.

Мадлин как-то обмякла на диване.

– Марсианские мыши. Великолепно. Я попала в наиполнейший дурдом...

– Послушай, Мадлин, или как там тебя!
– потерял терпение белый.
– Перестань морочить нам голову! Отвечай, где Лимбургер, и что ему нужно от Чарли!

– Да я даже не знаю, кто это!
– воскликнула Мадлин.
– Я во всем Чикаго знакома только с кузиной и с Чарли!

– Братья, мы тратим время, - заметался белый.
– Пока она строит из себя незнайку, Шарлин находится в плену, и вы прекрасно понимаете, что с ней могут сделать все, что угодно. А мы тут сидим, лясы точим!

– Винсент, успокойся, - урезонил его рыжий.
– Наша цель все выяснить, чем мы сейчас и занимаемся. Мы ведь даже не знаем, где ее искать.

– Тротл, ваши дипломатические методы не работают!
– совсем вышел из себя белый, прижав уши.
– Я знаю способ получше. Я послушаю ее память и точка!

– Винс, не надо этого делать!
– насторожено предупредил серый.

– Это же крайние меры!

– Ты меня будешь сейчас учить, когда нашу Шарлин...

И он замолчал, не в силах закончить фразу.

Опешившие товарищи не успели ничего сделать, и белый бросился к девушке, безумно сверкая своими красными глазами. Оперевшись коленом о диван, он схватил обеими мохнатыми и широкими ладонями ее лицо и грубо прижался своей твердой полумаской к ее лбу.

– Винни, контакт!
– крикнул ему рыжий напряженным голосом.
– Установи контакт!!!

Но белый ничего не слышал и прижал к макушке девушки свои антенны. В то же мгновение ее буквально обожгло каким-то странным наэлектризованным разрядом, пронзив все тело резкой болью. Мадлин вскрикнула и неосознанно вцепилась в руки белого, которые даже не дрогнули от ее жалких попыток освободиться. Волнообразная боль не проходила и с каждой секундой усиливалась.

– Винни, остановись!
– заорал серый.
– Ты обожжешь ее!

– Модо, оттаскивай его, он не понимает, что делает!
– дал резкую команду рыжий.

Они схватили белого и силой отлепили его от девушки. Боль прекратилась, и лишь сердце зашлось от шока, и ее всю трясло. Мадлин сжалась на диване в комок, закрываясь руками, и невольные слезы выступили на ее глазах. Эти существа не только выглядели не по-человечески и были настроены весьма воинственно, но еще и пользовались какими-то непонятными методами причинять ей боль.

Белый не сопротивлялся и дал отшвырнуть себя в другой угол и зажать крепкими руками товарищей. Он шумно дышал, блуждая по комнате каким-то потерянным, отсутствующим взглядом.

– Что ты творишь?
– строго одернул его рыжий.
– Я не узнаю тебя!

– Я видел Шарлин, - бесцветным голосом пробормотал белый.
– Я видел ее в детстве, в университетские годы, я слышал обрывки ее голоса по телефону когда-то недавно. Но больше ничего... Совсем ничего.

– А Лимбургер?
– нахмурился серый, поднимаясь и пристально глядя на безвольно распластавшегося белого.
– Ты что-нибудь увидел про него?

– Я не успел, вы мне помешали, - хмуро ответил белый и сел.

– Так мы ничего не добьемся, - вздохнул рыжий.
– Ты лишь напугал девушку и чуть не опалил ее, а самого главного не выяснил.

– Извини, Тротл, я забыл про контакт, - насупился белый, снова прижав уши.
– Просто я сейчас не в себе.

– Оно и видно, - буркнул серый.

– Ладно, - подытожил рыжий.
– Раз уж мы копнули, придется закончить этим же способом. Но по нормальному. Модо, попридержи-ка нашего Винни, постараюсь все сделать безболезненно.

Мадлин, с ужасом слушавшая совершенно непонятный ей диалог, догадалась, что похитители снова задумывают какой-то отвратительный способ причинить ей боль. Она уже приготовилась обороняться, несмотря на атлетическое телосложение и численное превосходство этих странных мышеподобных существ. Однако рыжий Тротл подошел к ней медленно и спокойно и присел на край дивана. За его темными очками не было видно его глаз, но все его лицо не выражало никакой агрессии или ненависти. Наоборот, на нем промелькнула виноватая гримаса сожаления.