Шаг в сторону. Часть 2

Прибывшие на место порталом колдовские, скучающие по пропавшим стольникам, в компании с Силой, на месте поляны обнаружили небольшое такое поселение, которого тут до этого не было. С охваченными паникой жителями, палящими со стен стражниками и следами портала.

Тут уж завертелось. Со стражниками колдуны сами на месте управились, особенно боярин Ухтомский постарался, засиделся в своем подвале. Сила снес ворота, почти разрушил башни и начал корежить стены, явно не собираясь останавливаться, но тут в руки колдунам попался чудом выживший стражник, вот они его и выпотрошили. Не физически — ментально. По счастью, стражник оказался не простой, а приближенный к начальству, про делишки темные хоть чуть-чуть, но ведал. И про людей, которых княжич Тятьев приводил в свои владения, знал, и что среди них знатные попадались. А знатные люди — это княжья головная боль, тут уж и всех на ноги подняли.

А там уже и запасы красной пыли нашли, и готовые споры, и людей зараженных. Внутри сопротивления почти никто не оказывал, так что все сделали оперативно. При виде тел, лежащих под энергетическими шарами, приказные колдуны на себя ответственность брать не стали, и вызвали Мирона, а уж тот, увидев, что и из колдунов научились споры получать, сначала хотел закрыть территорию с собой внутри надолго, но потом все таки чувство самосохранения победило, и дальше дело пошло по княжеской линии. Тем более что девочка, которую Тятьев вместе со свитой к себе приволок, оказалась какой-то там родственницей князя Смоленского. По мне, тут куда ни плюнь, одни родственники, но видимо родство близким достаточно оказалось, и Златой занимался уже другой колдун-лекарь, из Смоленщины, княжич Вяземский.

Не нашли только самого главного злодея — княжича Тятьева, который, как оказалось, уже лет двадцать как умершим считался. Новость о его существовании настолько взбудоражила всю эту аристократическую шайку, что обо мне просто забыли. На время. Тем более что Полесье это с населением почти в пять сотен жителей оказалось никому не нужно, князья Северский и Рязанский широкими жестами пытались всучить стремный клочок земли соседу, то есть друг другу, и судя по всему, этот спор еще двести лет продлится.

А князь Смоленский существованием деревушки и ее промыслом был очень недоволен. До такой степени, что собственных дознавателей прислал, и что интересно, ни Северский, ни Рязанский князья и слова против не сказали, что уж там Жилинским и Горянским удельным — те вообще молчали в тряпочку. Шутка ли — полтыщи подданных, которые были уверены, что живут в медвежьем углу, вдруг оказались на границе княжеств. И хоть быт их был обустроен, правда, разрушен чуток во время штурма, но не сильно, так ведь им еще вливаться в местный социум. И князья решили, что спасение утопающих — дело рук их самих, а свои руки умыли.

Все это библиотекарь выдавал мне мелкими порциями, с подробностями и расуждениями, заодно внимательно слушая мой рассказ о происшедшем, в нужных местах охал, а уж когда я рассказал, как Хилков с Тятьевым-старшим бились над бездыханным телом Тятьева-младшего, и вовсе разнервничался, стаканчик бренди выпил и меня угостил. Так что первый этап допроса я кое-как прошел.

Глава 11

Под ясные очи боярина Росошьева я попал только в четверг.

Перед этим меня Мирон осмотрел, как, впрочем, и всех, кто участие в поисково-спасательной операции принимал, красная пыль — дело серьезное, а уж если колдунам передается, то проверять решили, не взирая на чины. Даже к Еропкину из колдовского приказа пришли, после этого Мирон проверяющего лечил лично, и даже спас. А глаз — что глаз, вырастет, как и рука, и половина ноги.

На этот раз лекарь был один, пышногрудой красавицы Любушки не наблюдалось, так что сам осмотр прошел быстро и без лирических отступлений. Убедившись, что никакие споры во мне не поселились, Мирон потребовал точного описания процесса — что и как Тятьев-старший делал с подопытными. Во время моего рассказа серьезно кивал головой, часто переспрашивал, уточнял детали. Особенно его интересовали энергетические шары, контролирующие рост гриба. У колдунов. Простых людей он и сам отлично мог использовать в качестве корма для грибницы.

А что там рассказывать, библиотекарю уже было доложено, так что только повторил. Шары как шары, цвет обычный, да и не успел я хорошо все разглядеть, сознание потерял, а там как тряхнуло — и я на поляне. И почему два дня прошли — не знаю. Мирон, кстати, тоже не знал. И Сила, к которому я с тем же вопросом приставал. Тот только сказал, что портальные перемещения — дело темное и недостаточно изученное, тем более между мирами — такое только в теории описывали, и вообще, радоваться надо, что выжил, а не застрял где-то между одним миром и другим.

Лаврентий Некрасович был не один. По правую руку от шефа сидел Розумовский, а по левую — сам Епанчин. Под это дело и кресло притащили роскошное, даже посолиднее, чем у тиуна княжьей канцелярии.

Я вошел и скромно остался стоять, что характерно, предложения присесть не последовало.

Росошьев вперил в меня тяжелый взгляд, хмыкнул.

— Смотри, Нестор Петрович, как держится. И не боится нас.

Епанчин пожевал губами, постучал пальцами по столу.

— А чего ему бояться. Он уже свою историю всем рассказал, если что в секрете оставил, то уж точно не расколется. Хомич говорил, в обморок падает?

— Точно так, — угодливо наклонил голову Розумовский. — Сопротивляемость очень высокая, не хотите попробовать?

— Нет уж, — Епанчин усмехнулся. — Сколько Хомич тебе проспорил? Десятку? А Модест Всеславич — мастер знатный во всех отношениях, хорошо, что не кичится близостью к князю. Так Марк Львович, что делать с тобой? Ты ведь у нас герой теперь — из всей команды единственный живой вернулся. Тятьева-то мы давно подозревали, да, Лаврентий?

Росошьев кивнул, не сводя с меня тяжелого взгляда.

— А вот Хилкова жаль, такие спецы на дороге не валяются. Слушай, твоя светлость, может отдашь мне Травина? Он хоть колдунишка слабый, а все у тебя без дела болтается. В колдовском приказе сейчас нехватка работников. Что скажешь?

Тиун поглядел на Розумовского, тот покачал головой.

— Нет, — Росошьев сложил ладони домиком, — здесь будем приглядывать. У парня удивительная способность влипать в дерьмо, а потом выходить оттуда с прибылью.

— Ну и ладно, — Епанчин хлопнул по столу. — Значит, в пыточную его тащить не будем?

— Надо бы, — тиун хпоморщился, — но толку нет. Если уж княжич Тятьев с ним не совладал, а он какого там круга был, когда исчез? Подтвержденного второго? То куда нам супротив него. Ты вот, Марк, стоишь и думаешь, а чего это тебя позвали, а сами обсуждают, словно тебя и нет тут?

Я кивнул. С начальством надо соглашаться.

— Чтобы ты понял, что если какая награда вдруг тебе будет от нашего князя, или Смоленского, это не тебе награда, а твоей удаче. А она — явление непостоянное. Еще — будут про Тятьева выспрашивать — держись того же, что и раньше. Нечего нам сор из избы выносить, его много еще осталось, как бы сам исчезать не стал. И если кто из подельников на тебя выйдет, интересоваться начнет, что и как — сразу к нам. Самодеятельностью не занимайся, ясно?