Шаг в сторону. Часть 2

— Так что с блоком? — осторожно поинтересовался я.

— Рассосётся, — уверено ответил колдун. — Нам, одаренным, все нипочём. У меня бы недели три продержался, может чуть больше, у тебя, судя по той ледышке, которую ты сейчас сделал, еще несколько месяцев будет, чаще практикуйся. Это как атлетика для бездарностей, качаешь мышцу, она растет. Но забивается. И нужен перерыв, чтобы рост продолжался. Так и тут. Видать, был у тебя прорыв, может с шестого уровня на пятый прыгнул, или внутри круга ядро выросло в несколько раз, бывает такое в самом начале. А может какое умение активировалось, вот и стоит блок. Потом снимется, и совершенствуйся дальше. А пока учи теорию, это всегда помогает. И ешь-пей себе в удовольствие.

— Тоже помогает? — поинтересовался я.

— Нет, но не все же для пользы делать. Надо кое-что и для себя. Кстати, что у тебя с племянницей моей? Я тебе, конечно, благодарен, что она как тебя увидела, сбежала сразу, но сам понимаешь, семейные дела в конечном счете и меня задеть могут.

— Ничего личного, — успокоил я Силу. — Мы просто не любим друг друга.

— Ну да, — с сомнением протянул тот. — Ладно, Марк, уровень я твой понял, Менелаю доложу. Ты если вопросы будут, подходи, пусть даже не можешь повторить, знания — они останутся. Три золотых за час занятий тебя не разорят?

— Для любимого учителя ничего не жалко, — легко согласился я с потерей очередной порции денег.

— Ну так уж и любимого, — зарделся Сила. — Ты меня перехваливаешь. И совершенно напрасно, скидку все равно не сделаю.

Я пожал плечами. Попытаться все равно стоило.

Колдун велел вытянуть руку, дотронулся своим кольцом, золотым, между прочим, до моей серебряной бижутерии, мол, доступ в зал для занятий открыт теперь, содрал за это десять медвежьих гривен ассигнацией и выпроводил меня с глаз долой.

Вот это я понимаю — работа. Первый день вышел — и уже сорок золотых считай заплатил. Надо будет поподробнее узнать, что там за трофеи такие, о которых Розумовский говорил. Если судить по разговорам Фила, они тут как сыр в масле катаются, хотя ведут себя скромно, одеваются как мещане, и вообще впечатления богатых ребят не производят. Вот даже по повозкам сужу, моя тут самая дорогая, хотя на вид так себе. Не ламборгини. Телега и есть телега, пусть даже и карета самодвижущаяся.

Прикинул финансы — пока молчат, не поют, денег осталось больше тысячи, да еще вот обещают золотые горы, трофеи несметные. Так что экономить нет причин, зашел в одну неприметную дверцу в западном крыле, низко поклонился знакомому дедку.

— Давай, — дедок, не здороваясь, протянул ладонь, куда я положил четыре ассигнации по пять медведей. — Вот и молодец. Теперь читай, сколько хочешь. Подвал большой, книжек много, авось поумнеешь.

— Я так понимаю, за то, чтобы книгу найти, тоже надо платить?

Модест Всеславич расхохотался. Несмотря на преклонный возраст, смеялся он задорно и очень даже не по-старчески.

— Ладно, если бы спорить начал, заплатил. А раз пришел, поклонился, деньги без звука отдал — помогу тебе. Только учти, тут свои правила. Первое — книгу больше чем на три дня с собой не брать. Забыл отдать, плати штраф. Какой — ты уже знаешь. Второе — есть книги, которые выносить нельзя, проходишь в каморку, сидишь, читаешь там. Хмельного при этом не пить, хотя ты же колдун, тебе без толку. И правило третье — на руках только одна книга. Дома, или здесь — без разницы. Хочешь читать здесь — приносишь то, что уже взял. Хочешь дома — тут не читаешь. Понятно?

Я кивнул. Про жирные руки и запрет выдирать страницы старик ничего не сказал.

— Ну и книги чтобы не пачкать, — прищурился Модест Всеславич, словно прочитав мои мысли. — И не портить. И вообще, правила тем, что я сказал, не исчерпываются. Веди себя прилично, и ходи сюда. Или..

— Да понял я.

— Ну и молодец. С чего начнешь?

Я задумался.

С одной стороны, в этом мире для меня было много неясного — почему Рюриковичи были, а христианство — нет, хотя оно появилось-то пораньше этих самых пришлых варягов. И почему вот так мир образовался. Значит, история. А с другой стороны, ну это только ради любопытства, множественные и частью магические реальности подразумевали как бы вариативность исторических событий, тут что не предположи, хоть где-то, да сбудется. Так что исторические хроники можно отложить на потом.

Магия. Тут тоже были сложности. Как сказал родственник Милы, ждать мне еще какое-то время, пока я не смогу что-то новое изучить. И я даже знаю, сколько — почти восемь лет. Теорию-то я подучу, но вот применять пока все равно не смогу. Хотя вдруг, и смогу? Так что магией стоит заняться, хотя бы для общего развития.

И самое главное — как мне попасть обратно. Вот не хочу тут столько времени сидеть, не нравится мне этот мир, какой-то он неправильный. Вроде и двадцать первый век на дворе, а народу немного, князья кучкуются между какой-то неосвоенной территорией и Империей, причем на первый взгляд все тихо и гладко, а вот стоит копнуть, наверняка столько дерьма полезет, что утонешь. Да и весь этот уклад старый, как с лубка писанный, не очень как-то. Люди-то такие же, поставь вместо дьяка-дознавателя прокурора нашего, а вместо городского головы — нашего же мэра, и какая разница? Вся эта возня вокруг денег и власти на родной Земле меня не очень привлекала, хотя возможности были — и дядя Толя предлагал, и на сестре Милославского мог жениться, а там к тестю под крыло. Но нет, лучше я сам по себе. Тем более что Светка, так уж получилось, вышла за отца Кати, чуть было тещей моей не стала. Ладно, что вспоминать, дело прошлое, а вот синяя смерть, как ее тут называют — настоящее. И перспективное для меня.

— А есть ли у вас, Модест Всеславич, что-нибудь о синей смерти?

Очнулся я, сидя в кресле. Хитром таком, попробовал пошевелиться — не смог. Смахнул мысленно сообщения о попытке проникновения в мой слабый разум, что за день сегодня такой, все пытаются в голову мою бедную залезть. Поднял глаза — на стуле передо мной сидел дедок, по-хиповому так сидел, развернув стул спинкой вперед, положив руки на спинку, а голову — на руки. И внимательно на меня смотрел.

— Очнулся, болезный?

Я кивнул.

— Не соврал Менелай, и вправду защита у тебя стоит знатная. Так что не заставляй уж меня плохими делами на старости лет заниматься, расскажи сам, зачем тебе вдруг понадобилось про синюю смерть вызнать.

Пришлось рассказать. И про клад, который мы с сельским головой нашли, опутанный синими нитями, и про призрачную рысь, запечатанную в комнате синей смертью. Рассказ получился недолгим и не слишком, на мой взгляд, интересным, а вот библиотекарь даже головой покачивал в нужных местах.

— Ясно, — резюмировал он. — Хорошо, что меня спросил. Синяя смерть — колдовство редкое, сталкиваются с ним немногие, а чтобы вот так — разобраться, для этого надо хотя бы третьего круга быть, а у тебя, милок, ты уж не обижайся, пятый всего лишь. Так что самому тебе подобное воспроизвести не получится. Сила большая нужна, а главное — умение ее расходовать. Про заклинание это ничего тебе не дам, рано тебе, да и не нужно, а вот для общего развития есть у меня книжка про измененных. Справочник. Они ведь, твари эти, как раз на синей смерти взрощены. Вот и почитаешь. А про то, что ты мне сейчас рассказал, никому особо не болтай, договорились? Вижу по глазам, что да.

Он потер большим об указательный палец, и я снова обрел способность двигаться. Встал. Даже присел пару раз, больше для порядка, вернуть кровообращение я и другими способами вполне мог.

— А обязательно было вот так? — я кивнул на кресло.

— Ну да, — библиотекарь пожал плечами. — Ты, Марк Львович, сам посуди. Приходит ко мне человек, в канцелярии без году неделя, и требует книгу о заклинании, заметь — запретном. И вроде как по деятельности ему об этом знать совсем не нужно, а ведь хочет. Вот и вопрос сразу — зачем. А тут и разум закрыт, а вдруг ты шпион имперский.

— Ага, — согласился я. — А еще небось Менелая Феоктистовича обойти хотелось, тому-то не удалось, а тут повод такой.

Дедок неодобрительно поглядел на меня.

— Ум, милок, не в том состоит, чтобы все подмечать да анализировать, а в том, чтобы на свою пользу это обратить.

— Извините, — я развел руками, — когда вас вот так по голове шарахнут, тоже начнете небось всякую чушь нести.

— На первый раз прощу. Хотя мог бы и поддаться. — Библиотекарь вздохнул, встал со стула, зашел за свою конторку, провел рукой над столешницей, где тут же материализовалась книга в бархатном красном переплете. — Три дня.