Шагай вперед, мой караван...

– Зачем ты сюда пришла? Ведь ты обещала...
– шипящим шепотом упрекнула она, испытывая непреодолимое желание захлопнуть на непрошенную гостью дверь.

– Я уезжаю. Насовсем. И пришла попрощаться.

Вика обратила внимание, что с лица Дороти исчезла вульгарная косметика, а волосы, обычно всклокоченные, были аккуратно причесаны. Смерив бывшую одноклассницу недоверчиво-колючим взглядом, она нехотя посторонилась:

– Проходи. Мы как раз только что с прогулки.

Кресло стояло посреди комнаты, спиной к двери. Ник не мог не слышать их разговора, не мог не понять, кто к нему пожаловал, но не спешил повернуться, хотя Вика уже видела, как лихо он может крутиться на месте. Это сделала за него Дороти, развернув его на 180 градусов.

– Мне выйти?
– нарочито небрежным тоном спросила она.

– Нет-нет, Дороти!
– поспешила заверить ее Вика.
– Я забежала всего на минутку. Привет, Ник. Как твои дела?

– Привет. Далеко собралась?

– Очень далеко. Возвращаюсь на Родину.

Он присвистнул. Только сейчас Вика заметила, как чисто и опрятно выгля- дела комната, какой ухоженный вид был у самого Ника. Ее фотографии бесследно исчезли со стен. Их заменили несколько репродукций с картин в дешевых рамках.

– Что так? Не понравилась Америка?

– Очень понравилась. Я буду скучать по ней. И по всем своим друзьям тоже. Но Родина есть Родина. Я так решила.

– Правильно решила. Я всегда удивлялся, и чего это людям не сидится на месте, среди своих. Что за удовольствие лезть копытами в чужой cake. Это все рав- но что врываться к соседу в дом и хозяйничать в нем.- Заметив тень, пробежавшую по лицу Вики, он поспешил добавить: - Я не про тебя. К тебе это не относится. Я вообще. Счастливого тебе пути.

Вика помахала ему на прощание, так и не приблизившись - не поцеловав, не подав руки. Она не сделала этого ради него самого, чтобы он потом не хранил память о ее прикосновении годами, как фотографии, которые убрал только со стен. Она понимала, что останется в его душе навсегда, как сказка детства, с которой в его теперешним положении ему будет труднее жить, а в старости легче умирать. В нерешительности потоптавшись у двери, Вика поспешно вышла. Дороти последовала за ней. В коридоре они остановились.

– Собственно, пришла я больше к тебе, - сказала Вика виновато.
– Понимаешь, я ведь, наверное, не смогу уже...

– Платить мне за уход?
– закончила за нее Дороти жестко.
– Дело в том, что я сама хотела увидеться с тобой, только не знала, где тебя найти. Платить мне, в любом случае, больше не надо. Ник, когда узнал об этом, был взбешен. Он кричал, что если бы мог подняться на ноги, вышвырнул бы меня в окно.

– Зачем же ты ему сказала!? Ведь мы с тобой договорились.

– Я не считаю, что если он теперь инвалид, его надо обманывать. Он имеет право знать все, что касается его... что касается нас. И я дала ему слово, что найду тебя и откажусь от твоих денег. Хорошо, что ты пришла сама.

– Но... Дороти, извини, что спрашиваю... Сумеешь ли ты ухаживать и дальше за ним, нигде не работая?

– А я буду работать. Я найду себе работу на дому, скажем, телефонного агента.

– А он?

– Он будет рядом. Я забираю его к себе. Я ведь живу одна. Мы решили пожениться.

Вика просияла:

– Правда?! Дороти, солнышко! Какая же ты умница! Я поздравляю тебя. Ты даже не представляешь, как я за вас рада.

Почувствовав, что Вика не лукавит, что радость ее искренна, она наконец расслабилась и тоже улыбнулась, отчего сразу похорошела. Порывисто обняв ее, Дороти прошептала:

– Спасибо тебе за все. От нас обоих. Храни тебя Бог.

Глава 78

Давиду понадобилось запастись трудно дававшимся ему терпением, чтобы дождаться не только когда Карина придет с дежурства, но и когда она выспится после него. Для такого важного разговора нужна была свежая голова.

– Приготовь на обед что-нибудь праздничное, - сказал он ей по телефону, когда она, наконец, пробудилась.
– Я буду дома к шести часам.

– С чего вдруг?
– насторожилась Карина.
– Случилось что-то из ряда вон выходящее?

– Может быть, - загадочно отозвался он.
– Дома поговорим.

– ...Ты жутко вкусно готовишь, - похвалил жену Давид, вычищая свою тарелку. Он явно подмазывался к ней, пытаясь поднять ее настроение прежде, чем приступить к главному.

– Ну так чего случилось-то? Ты весь, как на шарнирах. По-моему я впервые вижу тебя таким взбудораженным.

– Есть от чего. Когда узнаешь, и ты будешь такой...

– Так говори же. Не тяни. Ты выиграл в лотерею миллион, и мы теперь богаты?
– подтрунивала над ним Карина.
– Нет?.. Будем угадывать дальше. Ты купил шикарный дом на самом берегу океана. Что, опять мимо? Ну тогда яхту. Под алыми парусами. Всё! Моя фантазия иссякла. Говори сам.

– Каринка, отнесись к этому серьезно, прошу тебя.
– Давид взял ее руку в обе ладони и, поцеловав, прижал к своей груди.
– Моя семья... все мы приняли решение вернуться обратно на Родину. В Москву.

Огромные глаза Карины смотрели на него, не мигая.

– Почему ты молчишь? Почему так странно смотришь на меня?
– растерялся Давид.

Она выдернула свою руку.

– Твоя семья, говоришь? Все вы? А кто же я? Чья я?

– Только пожалуйста не вздумай обижаться, - взмолился Давид.
– Так получилось. Нагрянула из Беркли Вика и огорошила вчера нас всех своим предложением вернуться. Поверь, никто ничего не затевал за твоей спиной. Просто нам всем вдруг эта идея пришлась по душе. И мы не принимали еще окончательного решения. Мы договорились подумать, все взвесить. Вот я и выношу эту идею на наш с тобой семейный совет.

– Значит, твое решение как-то связано с решением моим?

– Ну конечно!
– горячо воскликнул Давид.
– Разве может быть иначе?

– Тогда мой ответ однозначен: НЕТ.

– Но почему, Карина!?

– Я не поняла, неужели ты ждал другого ответа? У тебя есть семья, родители? И у меня они есть. Оставлять их здесь я не собираюсь. Или их тоже ты попытаешься уговорить? Мы не для того, всё бросив, сюда приехали, чтобы по прихоти взбалмошной и не лишенной странностей девчонки, ни с того, ни с сего срываться с места.

– Ты сестру мою не трогай, - ощетинился Давид.
– Я был бы счастлив, если бы у тебя была хотя бы половина ее “странностей”.

– Ах значит такая, как есть, я тебя уже не устраиваю.Ну вот и договорились, любимый.

– Ты хочешь, чтобы мы поругались?

– Да мы уже поругались. А если я чего и хочу, так это чтобы ты одумался. При чем тут вообще твоя Виктория? У тебя, что, своей головы нет?

– Есть. И именно ею я принял решение вернуться.

– Все-таки принял! Без меня. А только что говорил, будем решать вместе. Отлично. Счастливого пути.