Шагай вперед, мой караван...

– Виктор Анатольевич, я хотел бы сначала взглянуть на ваш.

– Какие могут быть проблемы.
– Завьялов положил кейз на колени, откинул с громким щелчком замки и долго копался в куче каких-то бумаг.
– Оказывается, проблемы все-таки есть, - сказал он сокрушенно.
– Я его по рассеянности, видимо, оставил дома.

Наступила пауза. Левон с Давидом обменялись взглядами.

– Я думаю, ничего страшного не произошло, - выручил приятеля юрист.
– Виктор, у тебя ведь есть дома факс. Как вернешься, пошли копию в мой офис. Ну а на ваш список я могу взглянуть, Левон... если не ошибаюсь, Давидович?

– Нет, в этом вы как раз не ошибаетесь, - за отца ответил Давид.- Но мы еще не обговорили самое главное. Сумму вашего гонорара. Может статься, что она придется нам не по карману.

– Come on, guys.Учредительный фонд даже скромного банка это несколько миллионов долларов, так пристало ли беспокоиться о какой-то паре сотен тысяч. Учитывая, что Виктор мой давний приятель, - поспешил добавить он, - я называю сумму вдвое меньшую, чем с вас возьмет любой другой юрист.

Давид бросил взгляд на отца. У того не дрогнул на лице ни один мускул.

– И каковы условия оплаты?
– спросил Левон деловым тоном.

– Открывать банк, повторюсь, дело хлопотное и затяжное. Поэтому, как вы понимаете, без предоплаты мы работу не начинаем.

– Левон Давидович, давайте сделаем так, - подключился “банкир”.- Вы вносите сейчас 50% общей суммы в виде аванса, а я выплачиваю остальные 50% по завершении работы.

– Хорошая идея, - хладнокровно сказал Левон.
– Но я вношу контр- предложение - поменяться местами. Вы, Виктор Анатольевич, вносите аванс, а я, пока будут готовиться бумаги, соберу остальное.

Снова наступила пауза.

– Боюсь, это не вариант, - наконец, сказал “банкир”, - поскольку мне тоже нужно где-то доставать деньги. Я вам рассказывал, что строю сейчас дом в Лас- Вегасе, в который уже ухнул кругленькую сумму.

– Ну что ж, - Левон поднялся. Давид последовал его примеру.- Боюсь, что мы с вами, Виктор Анатольевич, несколько поспешили с этим визитом, не обговорив между собой детали и даже не обсудив состав учредителей. Я думаю, эту оплошность не трудно исправить.

– Разумеется, Левон Давидович,- упавшим голосом откликнулся тот.
– Я позвоню вам завтра же, и мы с вами сообща расставим все точки над i.

Отец с сыном хладнокровно покинули респектабельное здание из черного стекла.

– Мне кажется, что завтра он не позвонит, - сказал Давид, включая зажигание.

– А кто в этом сомневается, - усмехнулся Левон.
– Игра окончена.

– А как же твои учредители?

– Чудак. Ты серьезно поверил, что я занимался этой туфтой? Мне нужно было вывести его на чистую воду. А заодно и кой-кого еще.

– Ну, папаня. Да ты у меня, оказывается, интриган.

– Жизнь научила.

– А что, русского банка действительно в Калифорнии нет?

– Нет.

– Жаль. Сама идея уж больно хороша.

– Да. У этого мужика голова варит, только все больше с креном в аферы.

– Представляешь, чтобы это было, если бы ты открыл свой банк, - размечтался Давид.

– В банкиры мне уже никогда не попасть, сынок. Я как шахматная пешка, которую съели прежде, чем она стала ферзем.

– Ну, допустим, в ферзях ты все же побывал,- улыбнулся Давид.- И не через пешку, а через основной шахматный расклад. Не расстраивайся, отец.Не зря умные люди говорят, жизнь - качели. Мы обязательно снова взлетим.

– А нужно ли взлетать? Оттуда, сверху, плохо видно.Чтобы хорошенько рассмотреть и прочувствовать жизнь, ее лучше держать в ладонях.

Давид с улыбкой посмотрел на отца.

– Я люблю тебя, папа. Я очень тебя люблю.

– Я тебя тоже. Расскажи-ка мне, как у тебя обстоят дела на семейном фронте, - попросил Левон небрежным тоном.
– Пегги по-прежнему у своих родителей?

– Мама сказала?

– А ты считаешь, что сие явление должно проходить под грифом “сов. секретно”?

– Нет, конечно...
– Давид невесело улыбнулся и, подтянув машину к обочине тротуара, остановился. Выключив зажигание, он сидел некоторое время неподвижно, глядя прямо перед собой.
– Я очень хочу иметь ребенка, только...

– Только не от Пегги.

– Откуда ты знаешь?

– Я знал это с первого нашего разговора на паркетных коробках.

Давид пытливо посмотрел на отца. Задумался.

– Наверное, я плохой человек, отец. Меня раздражают простые бытовые вещи, с которыми вполне можно было бы мириться.

– Я думаю, что дело не в этом. У Пегги другая ментальность, другое воспитание, другие жизненные критерии. Не зря наши эмигранты говорят, что в брак вступать нужно только со своими. Менять привычки, перестраиваться и подстраиваться всегда трудно. Я хотел сказать тебе об этом тогда же, но, узнав вашу историю, не смог. Не повернулся язык.

– Вот и я не смог. Просто не знаю, что мне делать, отец. Я ей стольким обязан. Я не хочу быть неблагодарной свиньей.

– Семью строят не на чувстве благодарности, а на любви.

– Я просил ее не заводить ребенка. А она, по-моему, сделала это нарочно. Подловила меня. Это нечестно.

– Не вини ее. Она тебя любит и пытается любой ценой удержать.

– Если бы хотела удержать, не превратила бы наш дом в вокзал, с которого, едва проснешься, хочется поскорее удрать.

– Не обманывай сам себя. Ты никогда не любил ее по-настоящему. Я это сразу понял.

– Подскажи, отец, что мне делать.
– Давид ни словом не обмолвился о том, что полюбил другую женщину, пытаясь убедить тем самым, в первую очередь, себя, что это обстоятельство отношения к данной проблеме не имеет.

– Э-э, нет. Тут я тебе не советчик. Решение принимать нужно было до того, как в игру вступит третье действующее лицо.

Глава 51

Газетные публикации привлекли к Вике внимание университетского руководства. Ее активность как организатора спасательных работ среди студентов была оценена по достоинству. На почетных досках кампуса появились портреты всех членов бригады спасателей во главе с Викой. А рядом с ней - трогательно- очаровательная усатая мордочка морского львенка, как равноправного члена бригады. Под фотографией уважительно значилось: ”Бэмби”.

Росла популярность Вики и как model. Чем больше ее снимали, тем больше ею интересовались. Ей поступило сразу несколько предложений от крупных рекламных агентств, которые откровенно пытались переманить ее, взвинчивая ее ставки. Но работа манекенщицы меньше всего была ее целью. Ей нужно было материально поддержать свою семью и она это делала. Не более того. Агенты, привыкшие, что всё в этом мире продается и покупается, получая от нее отказ, пребывали в недоумении, решив, что “девочка не лишена странностей”.