Шахматы. Чёрная королева

— Я так и думал… — Осторожно добавил и смолк. Любые другие слова казались лишними, да и что говорить, если хоть что-то изменить никто не хотел.

Они так и продолжали наведываться в клинику каждую среду и пятницу после обеда. Правда, сразу после Бортновский с каменным лицом отправлялся на очередные переговоры, встречи, собрания, и душу готов был вывернуть из собеседника. А потом ожидала бессонная ночь. Но ведь это всего пару раз в неделю…

Лечение как раз подходило к концу, когда, Бортновский, навещая Марту очередной раз, понял, что в клинике женщины нет. Давно что-то в груди щемило при взгляде на нее. Марта была совсем бледной, до невозможного худой, с каждым разом казалась все более замкнутой. Лечащий врач комментировал это как остаточные явления неудачной попытки суицида, сам Вадим все больше убеждался, что подобный агрессивный метод был шагом опрометчивым. Он злился на нее и хотел наказать. Он хотел дать понять, что всегда будет на шаг впереди, а выходило, что просчитался по всем фронтам. Как всегда с ней. Проиграл.

— Что происходит, где Марта?!

Настежь распахнул двери приемной Вадим и с угрожающим видом навис над столом Звягинцева. Тот, правда, виновато бормотать, себя оправдывая, не стал, но неуверенный взгляд скрыть не пытался. Принял удар и, поддаваясь инстинктам, из-за стола встал, выравнивая разворот плеч, задирая вверх подбородок.

— Два часа назад я был вынужден перевести пациентку в другую клинику. Вам дозвониться не смог. Впрочем, телефон отключен до сих пор. С диагнозом маточное кровотечение Марту доставили в областной гинекологический центр. Ее встретил мой хороший знакомый и оказал всю необходимую помощь.

— Какое еще кровотечение?! Что… — Схватив Звягинцева за грудки, Бортновский с силой тряханул его, над землей приподнимая, и взглядом вцепился, пытаясь распознать вранье. Но тот лишь губы плотнее поджал.

— Я прошу вас успокоиться. — Произнес Звягинцев и выждал, пока Бортновский возьмет себя в руки, пока кулаки разожмет. Еще секунду после взял для того, чтобы подправить внешний вид, подтянуть узел галстука, и только тогда, предварительно глубоко вздохнув, продолжил. — Так понимаю, о том, что Марта беременна, вы не знали?

По потемневшему лицу Бортновского понял, что добавить к сказанному тому нечего и продолжить он не желает.

— Неразвивающаяся беременность. Срок пять недель.

— Этого не может быть.

— С точным диагнозом вы можете ознакомиться у ее лечащего врача. Загорин Яков Филиппович. Очень хороший специалист. Я напишу координаты.

— Какого хрена, Звягинцев?! — Прогремел твердый и жесткий голос Вадима. — Какого хрена?! — Звоном ударился о стены его крик.

— Если вы хотите знать мое личное мнение, то наиболее вероятно, что беременность перестала развиваться вследствие применяемых препаратов. Хочу заметить, что при поступлении, вы не указали подобных подробностей, а иначе проблемы можно было бы избежать.

— Каких еще препаратов?.. — Нервно усмехаясь, Вадим отрицательно головой качнул. — Каких, к чертовой матери, препаратов, а?! — Пальцами в волосы вцепился, воздух в себя сквозь сжатые зубы втянул. Пытаясь в пространстве сориентироваться, по кабинету шагать принялся, но стены давили, свет раздражал глаза, а воздух казался раскаленным. — Я просил за ней присмотреть. — Сдавленно проговорил, послабляя узел галстука. — Я просил дождаться эмоциональной стабильности, а не пичкать ее какими-то там… препаратами! Мы о чем с тобой договаривались?! — Кулаками в поверхность стола уперся, пытаясь собраться с мыслями, а глаза из орбит лезли под действием внутреннего давления, которое все повышалось.

— Прежде всего, я врач, Вадим Алексеевич. И Марта нуждалась в срочном медикаментозном вмешательстве! Результат терапии был. Она бы справилась, но вмешался случай. Кто мог предположить…

— Я. — Крепко зажмурился Вадим, что-то отрицая осторожным покачиванием головы. — Я мог, но не предположил. Пиши адрес. — Устало обернулся на Звягинцева и тот поспешил схватиться за карандаш.

— Ничего нельзя утверждать наверняка. — Принялся бормотать между делом. — В конце концов, у нее возраст и, как я понял, анамнез отягощен.

— Что?.. — Глухо отозвался Бортновский, ничего перед собой не замечая.

— Я разговаривал с Яковом Филипповичем, он упомянул о нескольких выкидышах в прошлом. Это, скажу вам честно, шансов на удачу не прибавляло.

— Что ты несешь?..

— Я лишь предлагаю рассмотреть варианты. Не стоит с головой окунаться в самобичевание.

Закончив с записью, Звягинцев протянул Вадиму листок с адресом и посмотрел прямо в глаза.

— Вы все сделали правильно. — Проговорил твердо и четко. У Бортновского на губах застыл недобрый оскал. — Вы все сделали правильно. — Повторил тот и достойно выдержал долгий взгляд глаза в глаза. — Как поживает ваша жена? Ей не мешало бы показаться на прием.

— Иди ты к черту! — Пожелал Вадим от всей души и ровной походкой направился к выходу. — Всех к черту… — Отчаянно рукой махнул, бормоча это себе под нос.

Сев в машину, лишь протянул Сергею листок с адресом. Сил говорить не было. А еще самому себе впервые в жизни признался, что просто страшно. Страшно увидеть ее пустой безжизненный взгляд. Раньше отчего-то была уверенность, что еще есть время, возможности все исправить. Сейчас эта уверенность просто испарилась. Осталась только жгучая горечь. Во рту, на языке, в мыслях… Знал, что, мог бы сбежать — сбежал бы без оглядки. Как последний трус бы сбежал. Только вот как магнитом к ней тянуло. Не хотел, не признавал этого влечения, а поделать ничего не смог. Просто нужно идти к ней. Жизненно необходимо. Чтобы рядом, чтобы глаза в глаза. А потом обнять и всю боль забрать себе. Только так и будет. По-другому уже не получится.

С пустым взглядом он выслушал все замечания ее врача, с выражением безразличия на лице подписал какие-то документы, и толком выдохнуть получилось лишь перед дверью ее палаты. За ручку взялся и зубы сцепил, пытаясь все то, что изнутри рвется, сдержать. Всех демонов, все страхи.

Вошел и застыл на пороге, таким нереальным происходящее казалось. Стол, стул, больничная койка. От обилия света резало глаза. Марта лежала, с головой укрывшись тонкой простыней. Она так делала, когда никого не хотела видеть. Вадима ограничения обычно не касались и он мог беспрепятственно проникнуть в этот ее уютный мир и навести в нем хаос в очередной раз. Сейчас понимал, что чуда не случится и места для него теперь там просто нет.

— Я хочу, чтобы ты ушел. — Услышал ее хриплый голос и с трудом сглотнул. Хриплый и безжизненный, он, казалось, принадлежал какой-то дремучей старухе.

Вадим дверь закрыл, спиной к ней прижался и, скользя по поверхности, к самому полу съехал, зарывшись пальцами в волосы.

— Прости.

— Нет. — Послышался усталый стон и Марта шевельнулась, с койки приподнимаясь.

Осторожно, пытаясь обхитрить боль, что заставляла сжаться в комок, что заставляла пополам согнуться, ступила на такой же, как и все вокруг, белоснежный пол.

— Марта?

Позвал Вадим и она обернулась, но голос не подала.

— Я могу тебя попросить?

— Можешь. — Слабо кивнула. — Только, к сожалению, твоих просьб я больше не могу исполнить.

Сделала Марта уверенный выдох и все же разогнулась, чтобы не выглядеть такой жалкой, чтобы принять удар достойно.

— Я просто хотел, чтобы ты была счастлива…

— Поздравляю. — Зло усмехнулась. — Ты как всегда своего добился: я действительно счастлива.

Вадим болезненно поморщился, на нее глядя.