Шахта - дело темное

– Это я что, столько спал?
– удивленно спросил Олег.

– Да, здоров ты дрыхнуть, - произнес Михаил, не отрываясь от дел. А затем спросил.
– Отработал первую смену?

– Отработал, - ответил Олег.

– Поздравляю, - сказал Михаил и снова спросил.
– Ну и как впечатление? Тяжело?

– Не то слово, - произнес Олег.

– Ничего, - уверенно произнес Михаил, - привыкнешь.

– Разве к этому можно привыкнуть?
– не поверил Олег.

– Можно, - убежденно сказал Михаил.
– И не только к этому.

– А к чему еще?
– спросил Олег.

– Поработаешь - узнаешь, - ответил Михаил.

Олегу еще ко многому предстояло привыкнуть. Работать в ночные смены. Работать по "скользящему", или, как говорили шахтеры, по "козлячьему", графику. Да еще и пить по-шахтерски тоже предстояло привыкнуть. Ведь как сказал один великий человек: "Нельзя жить в обществе и быть свободным от него". Но все это еще ожидало его впереди. А пока от него требовалось одно - таскать лес. Просто и незамысловато. Можно даже сказать - тупо. Хотя не все было так однозначно...

Воспоминания прервало объявление о посадке в автобус. Олег встал и направился к выходу.

IV

Междугородный автобус выезжал из города не по главным улицам, как было бы короче, а колесил по окольным. Возможно, подобный маршрут ему предписали, чтобы не загружать центр города и без того переполненный автомобилями.

Соседкой Олега оказалась женщина лет сорока. Приятной внешности, немного подпорченной какой-то неуловимой жесткостью на усталом лице. Она скользнула по Олегу совершенно отсутствующим взглядом, словно его не существовало в природе. В глазах ее больших и темных сквозило полнейшее равнодушие. Но она не походила на гордячку. Скорее на человека, замученного своими проблемами, которому ни до кого нет дела.

Какими бы окольными путями не двигался автобус, миновать шахтерский поселок он не мог. За окном мелькнула "Переправа". Автобус притормозил на остановке. По левую руку виднелись дворец культуры имени очередного партийного съезда, улица, названная в честь заполярного города-героя, трамвай, прибывший в поселок. От всего увиденного Олег опять окунулся в воспоминания двадцатилетней давности.

Нельзя сказать, что тогда на практике на шестом участке он только и делал, что таскал лес. Попадал он и на другие работы, выполнявшиеся вместе с опытными рабочими. По мере продвижения лавы сокращали рельсовый путь, по которому двигался энергопоезд, и велась доставка материалов. Срывали рельсы, выковыривали шпалы. Все это грузилось на площадки и выдавалось на-гора. Рельсы после необходимой правки использовались заново, а шпалы сгорали в домашних печах жителей поселка.

Время от времени передвигался и сам энергопоезд. Перемещали его с помощью лебедки, короткими рывками. После каждого рывка приходилось поправлять кабели и шланги и, если надо, то подвешивать.

А еще доводилось сокращать ленточный конвейер с нижней стороны лавы на конвейерном штреке. И хотя работа была разнообразная, но в памяти в основном осталось таскание стоек.

Тогда, летом восемьдесят второго года, ко всему прочему, Олега едва не отправили в колхоз. Но вовремя вмешалась мастер производственного обучения, явившаяся у Чудинову и отчитавшая его, как мальчишку.

– Вам людей дали для того, чтобы они проходили практику, - говорила она ему на повышенных тонах, - а не для того, чтобы вы отправляли их на разные посторонние работы.

И Чудинов, сам известный горлопан, который мог на участке гаркнуть на расшумевшихся работяг: "Хорош орать! Мне одному тут "горловые" платят, а вам всем с лопаты", сидел и, не возражая, выслушивал мастера.

"Однако, - удивился Олег.
– Какой напор. Железная женщина. Прямо Маргарет Тэтчер".

В ту пору как раз недавно прошла короткая война между Англией и Аргентиной из-за каких-то забытых богом островов в Атлантическом океане.

Своих практикантов мастер от поездки на сельскохозяйственные работы отстояла. Но зато в колхоз в тот год отправился Алексей Воронцов. Поехал он, надо сказать, без особой радости, даже не предполагая, что поездка станет судьбоносной.

Практика тем временем подходила к концу. Боря Черенков и его подопечные решили отметить завершение совместной двухмесячной работы. Купили четыре бутылки водки "Русской" по пять рублей тридцать копеек. Килограмм вареной колбасы за два двадцать. Пару банок рыбных консервов "Минтай в масле" по тридцать пять копеек. Буханку хлеба. И пару бутылок лимонада. Оказалось, что пить водку не запивая, могут не все. Итого: уложились в четвертак - двадцать пять рублей.

– Обалдеть!
– произнес Василий Пастухов.

– В смысле, обалдеть?
– не понял Боря.

– Я за такие деньги у себя в колхозных мастерских неделю работал, - пояснил Василий.

– Привыкай, - сказал Боря.
– Если все нормально будет, станешь за неделю столько же зарабатывать, сколько у себя за месяц.

Собрались в комнате у Олега, благо соседи на тот момент отсутствовали. Нарезали колбасу, хлеб. Вскрыли консервы. Откупорили бутылки с водкой и лимонадом. "Маханули" по первой под традиционный "гагаринский" тост: "Поехали!" А затем, почти сразу же и по второй. Оживились, почувствовав первое опьянение.

– Как думаешь, Боря, - спросил Шамиль, - получатся из нас шахтеры?

– Как бы вам сказать, - уклончиво произнес Боря, - чтобы никого не обидеть.

– Да уж говори как есть, - сказал Олег.

– Ну, ладно, - согласился Боря.
– Вы сами этот разговор завели.

Он посмотрел на Шамиля.

– Ты точно будешь, - сказал Боря.
– Вы татары народ упрямый. Выучишься на ГРОЗа или проходчика, женишься, обживешься здесь.

Потом он посмотрел на Василия и произнес.

– Ты, Вася, не обижайся, но ты тут не задержишься. Поработаешь маленько и уедешь к себе в Тамбов.

Василий ничего не ответил. Боря обратился к Олегу.

– А вот про тебя ничего не могу сказать. Может быть, ты и станешь шахтером, но у нас, скорее всего, тоже не задержишься.

– Куда же я денусь?
– спросил Олег.

– Не знаю, - ответил Боря.
– Сорвешься куда-нибудь отсюда. За подругой какой-нибудь, за "длинным" рублем, да мало ли еще за чем. "За туманом", как в песне поется.

Все помолчали, обдумывая услышанное.

– Ладно, пацаны, не берите в голову, - сказал Боря.
– Возможно, я ошибаюсь. Время покажет. А пока давайте выпьем.

Как показало время, Боря оказался прав на сто процентов.

После второй бутылки потянуло на воздух. Сложили в пакет оставшуюся закуску. Распихали по карманам пиджаков бутылки с водкой, и вышли на улицу. Бродили по поселку, пока не оказались в гараже у какого-то Петра Андреевича - знакомого Бори Черенкова, работавшего на шестом участке машинистом комбайна. Стаканы расставили на капоте "Жигулей". Петр Андреевич охотно выпил за Бориных учеников, за их будущие успехи в шахтерской жизни.