Шакал

Страх. Сложное чувство. Из тех, что делает человека слабее, но и помогает ему выжить. Ведь самосохранение важная часть нашего существования. Его нельзя было подавлять и уподобиться пьяному в усмерть человеку, который под действием алкоголя уже ничего не чувствует, но и нельзя было идти у него на поводу. Я думал, что не боюсь. Отчасти это было так. Я не боялся тварей. Не боялся разочарований. Но я боялся, что когда-нибудь придётся нажать на курок и выстрелить. Выстрелить в человека. Лишить его жизни. Имел ли я на это права? Если это была самозащита, то ещё можно было «успокоить» совесть. Убедить себя, что если не я, то нападавший убил бы меня. А если придётся применить оружие против кого-то целенаправленно? Джули сказала, что мы едем за металлом, но не сказала с чем мы можем столкнуться. Зачем нам надо было пристреливаться? От кого мы готовились защищаться? От чудищ? Нет. Против них спасения не было. Она сказала, что мы будем ночевать в степи. Значит, нужны были лишь стальные нервы, чтоб не спятить, когда твари будут рядом бродить. Железо. Где оно могло быть? Разрушенный корабль, старый город, из которого ушли жители. Когда случилась вся эта чушь, люди оказались в крупных городах без еды и воды. Коммуникации были отключены. Некоторые города были погребены под зелёным пологом лесов, другие атакованы мутью, похожих на тварей, но это были не они. Там было опасно и страшно. Это объединяло все рассказы. Джули хотела воевать с этой мутью?

Появилось ощущение, что я слишком поспешно согласился на предложение этой женщины, которую вчера увидел впервые в жизни. Надо было узнать подробности, а не нестись вперёд, не оглядевшись по сторонам.

Глава 4. Джули

Я еле доработал смену. Тело болело, руки отваливались. На плече расплылся синяк. Хотелось всё бросить. Забыть о тренировки, но я дал слово, что в деле. Пусть я и не знал, куда меня занесёт судьба, пусть я не знал куда едет Джули, но я дал слово, которое нужно было сдержать. А в следующий раз нужно будет осторожнее разбрасываться словами. В любом случае это ведь опыт.

Дождь. Сырость. Холод. После лета зима казалась чем-то сопливым и противным, как грязь, что хлюпала под ногами. Дождь лил с небольшими перерывами. Земля жадно впитывала осадки, стараясь насытиться на будущее. Летом дожди были редкостью, но это не мешало нам собирать урожай.

Джули уже приехала на место. В этот раз я не стрелял. Стояла задача отработать движения и привыкнуть к тяжести оружия. Я всё-таки спросил её с кем мы собираемся воевать. Для чего всё это нужно.

— Вань, ты на прогулку собрался? Это тебе не по берегу моря гулять. Мы можем столкнуться с любой гадостью, которая захочет нашей смерти.

— Бандиты?

— Возможно. А может и одичавшие. Слышал про таких? Что жрут пойманных мальчишек.

— В детских страшилках слышал.

— А теперь представь, что это не страшилка, а правда. Когда они на огонёк пригласят, то явно не трапезой поделиться, а эту трапезу из тебя сделают, — ответила она.

— Ясно.

— Ничего тебе неясно. Ты привык к этому городу, к его безопасным дорогам. Я здесь пятый день, но сама уже успела расслабиться. Здесь почти ничего не происходит. Мелкая ерунда, что не требует внимания. Но стоит выйти за его пределы, ты останешься один на один со степью. В степи же нет известных сценариев. Одно дело, когда караваны едут по проторенным дорогам от города к городу, от форта к форту и другое дело, когда мы съезжаем с дороги и оказываемся в ничейных землях. Наш Юг освоен лишь наполовину. Мирные договоры заключены с тремя десятками городов. Десяток городов думают о заключении мирного соглашения. Десятка три остаются независимыми и чихать они хотели на общие законы. Есть города, где власть принадлежит полностью полиции, есть города, где власть принадлежит бандитам. Где-то анархия, в других местах фанатизм. Но везде тебя будут уважать, если ты можешь выстрелить.

— Стрелять бездумно нет смысла.

— Если не выстрелишь ты, то выстрелят в тебя, — ответила она.

— А если человек невиновен? Если мне показалось, что он враг? Почему вначале не разобраться?

— Нет времени на разборки. Есть секунды на то, чтоб узнать кто выстрелит первым. От этих секунд, от быстроты реакции зависит твоя жизнь. Возможно, она тебе не дорога, поэтому можешь смело разбираться и искать правых, виновных. А пока ты их ищешь, то кто-то продырявит твоё тело, — ответила она.

Больше я вопросов не задавал. Продолжил тренировки.

С каждым днём я чувствовал себя увереннее, но стрелял всё равно паршиво. Нормально ко мне относилась лишь Джули, остальные косились в мою сторону и не могли понять, зачем она со мной возиться, когда проще заменить на более опытного. Петька даже предлагал своего товарища, который не прочь был бы подзаработать. У того жена второго ждала, а он ещё с ней у родителей жил. Но Джули отклонила его кандидатуру, оставив меня в команде. Команда. У нас была именно команда, которая должна была научиться друг друга прикрывать и отставить личные предубеждения. Это было сложно. Петька то и дело тупил, порой не понимая чего от него хотят. Бурый считал нас с ним расходным материалом, а Джули терпеливо собирала нас вновь, втолковывая, что она не собирается терять ни одного человека из отряда.

У неё были большие планы. Она хотела собрать большой отряд, который бы занимался добычей железа. Машин так из шести. Но для начала надо было съездить на разведку и доказать другим, что там есть железо. Координаты или хотя бы примерное направление места, где прятался город, а ехали мы, похоже, в старый город, Джули держала в секрете. У неё уже был отряд, который она потеряла. Десять машин попали под пули бандитов. Она одна смогла уехать на машине и оторваться от нападавших. Получилось так, что выжила из отряда лишь она.

Бурый к этой истории относился недоверчиво, я же не видел поводов ей не доверять.

Чем больше я узнавал Джули, тем больше видел в ней противоречий. Она была уверенно, со скупыми движениями, резкими суждениями и хриплым голосом. Всегда готова к нападению, настороженная, готовая рвануть в бой. Среди нас она чувствовала себя на равных. В ней не было присуще другим женщинам жеманства и кокетства. Как-то мы пересеклись с городовыми, которые заинтересовались к чему мы готовились, каждый день тренируясь на площадке. Вначале они думали, что главный здесь был Бурый. Но Джули их быстро переубедила. Спустя какое-то время они уже трепались с ней, не обращая внимания, что она женщина. А ведь вначале отнеслись к ней с пренебрежением и недоверием.

Джули умела завоевать доверие. Могла показать, что она своя в доску. И это выглядело естественным. Дошло до того, что я не мог представить её в платье. Поэтому когда увидел её в нём на службе в храме, то дар речи потерял.

В тот день был праздник. День окончания войны. Люди пошли в храм. Я там был вместе с семьёй. Отец настаивал, чтоб мы посещали его. Я как раньше не был верующим, так и не смог уверить в силу Божественных сил. Здесь верили в Дождь и Солнце. Жрицы от имени людей просили урожайного лета. Храм представлял собой место, огороженное колоннами, под крышей. Сюда спокойно мог поместиться весь город, ещё место оставалось. Жертвенный алтарь был под открытым небом. Обычно на него наливали воду и клали хлеб. Жрец просил сытого лета, мира, здоровья, все запевали молитвенную песнь, а потом отправлялись по домам за накрытые столы. Ходили в гости. Дарили небольшие подарки.

Женщины в храм могли зайти лишь в юбках, а не в штанах. Тогда я и увидел её не в доспехи, а в платье. На вид она была хрупкой, с аккуратными формами. Грудь, которая прям создана была для мужских ладоней. Небольшой зад. Мысли понеслись в каком-то диком направлении. Она же слушала жрецов и не обращала ни на кого внимания. Я же не мог отвести от неё взгляда, мысленно снимая с неё это платье. Под ним ведь не было этой хрупкости. Она была другой, а платье это скрывало.

Запели песнь. Она не подпевала. Лишь шевелила губами. Опять закашлялась. Приложила платок, пряча кашель в него. Потом всё же решила выйти из храма. Я пошёл следом за ней, поймав неодобрительный взгляд отца. Она откашлялась. Раскрыла зонт, который висел у неё на руке и который я не замечал всё это время. Не смотря по сторонам, Джули пошла в сторону гостиницы. Я нагнал её в два шага.

— Можно составить тебе компанию?

— Попробуй, — ответила она. — Чего? Дар речи потерял от моей красоты?

— Неожиданно.

— М, а должно быть ожидаемо? — насмешливо спросила она, посмотрев в мою сторону.

— Джули, почему ты решила за оружие взяться?

— А ты как думаешь?

— Пыталась выжить?

— Отчасти. В моей деревни было для женщин два выхода: или на спине ноги раздвигать, или из пистолета стрелять.

— И ты выбрала последнее.

— После того как мне не понравилось на спине лежать, — она усмехнулась. — С тех пор никогда никому не позволяю себя на лопатки уложить.