Шаляпин в Петербурге-Петрограде

художников и венчает перечень именем Пушкина.

Где бы ни был Шаляпин, он всегда помнил друзей, поддерживая с ними

связь. Никогда не прерывалась переписка Шаляпина и Горького. В том же 1908

году, когда Шаляпин написал статью «Цветы моей родины», Горький на Капри

закончил повесть «Исповедь». В письме в Петербург К. П. Пятницкому, который

должен был опубликовать повесть в издательстве «Знание», Горький напоминал:

«Не забудьте поставить посвящение Шаляпину». Летом 1908 года повесть

вышла из печати.

Время от времени в газетах появлялись биографические заметки о

Шаляпине, часто факты жизни певца извращались, приобретали лживо-

сенсационный характер. Это раздражало Шаляпина. В интервью репортеру

«Русского слова» певец высказал намерение лично написать биографическую

книгу. Печать подхватила новость. Горький был серьезно обеспокоен этими

известиями. Он хорошо знал слабости певца, противоречивость его натуры.

Писатель послал другу предостерегающее письмо: «Ты затеваешь дело

серьезное, дело важное и общезначимое, то есть интересное не только для нас,

русских, но и вообще для всего культурного, особенно же артистического мира!

Понятно это тебе?

Дело это требует отношения глубокого, его нельзя строить «через пень-

колоду».

Я тебя убедительно прошу — и ты должен верить мне! — не говорить о

твоей затее никому, пока не поговоришь со мной.

Будет очень печально, если твой материал попадет в руки и зубы какого-

нибудь человечка, не способного понять всю огромную национальную важность

твоей жизни, жизни символической, жизни, которая неоспоримо

свидетельствует о великой силе и мощи родины нашей, о тех живых ключах

крови, чистой, которая бьется в сердце страны под гнетом ее татарского барства.

Гляди, Федор, не брось своей души в руки торгашей словом!

...Ах, черт тебя возьми, ужасно я боюсь, что не поймешь ты национального-

то, русского-то значения автобиографии твоей! Дорогой мой, закрой на час

глаза, подумай! Погляди пристально — да увидишь в равнине серой и пустой

богатырскую некую фигуру гениального мужика!

Как сказать тебе, что я чувствую, что меня горячо схватило за сердце?»

Горький боялся влияния на Шаляпина жадных до сенсаций и скандалов

репортеров. И будущее показало, что тревога эта была не напрасной.

* * *

В 1910 году, вернувшись из-за границы, Шаляпин много гастролировал по

России. Словно соскучившись по родным местам, по близкому ему русскому

зрителю, артист ездил по стране из края в край, пел в Виге, Харькове, Ростове,

Новочеркасске, Одессе, Екатеринодаре, Тамбове, Тифлисе, Баку, выступал в

волжских городах — Саратове, Нижнем Новгороде, Астрахани. Петербургское

отделение Русского музыкального общества, учитывая исключительные заслуги

певца в пропаганде русской музыки на родине и за ее пределами, избрало

артиста своим почетным членом.

В середине ноября 1910 года Шаляпин приехал в Петербург. Певец выступал

в спектаклях Мариинского театра, репетировал «Бориса Годунова», новую

постановку которого в оформлении А. Я. Головина осуществлял режиссер В. Э.

Мейерхольд.

Шаляпин с нетерпением и радостью ждал этого спектакля. «Много мне

пришлось хлопотать и долго приходилось лелеять мечту на императорских

театрах заново поставить «Бориса Годунова», — писал Шаляпин Горькому на

Капри. — Наконец мечта эта осуществилась, и я, радостный и вдохновленный

новой чудесной постановкой, сделанной художником Головиным, поехал

вечером играть мою любимую оперу».

Спектакль этот был не совсем обычным: в зале присутствовал Николай II с

семьей. Великосветская публика была весьма взволнована этим событием и

плохо слушала оперу. Блестяще исполненная Шаляпиным сцена с Шуйским и

эпизод галлюцинации привлек внимание зала к сцене. После многочисленных

вызовов Шаляпин направился наконец за кулисы, но выход оказался

запруженным толпой хористов. В публике вдруг раздались крики: «Гимн!»,

«Гимн!» На сцене хор вдруг запел «Боже, царя храни», и хористы упали на

колени. Шаляпин, задержавшийся на сцене, в замешательстве опустился на одно

колено...

Утром в газетах появилось официальное сообщение: «6 января в

императорском Мариинском театре была возобновлена опера Мусоргского

«Борис Годунов». Спектакль удостоили своим присутствием их величества

государь император и государыня императрица Мария Федоровна. После пятой

картины публика требовала исполнения народного гимна. Занавес был поднят и

участвовавшие с хором во главе с солистом его величества Шаляпиным

(исполнявшим роль Бориса Годунова), стоя на коленях и обратившись к царской

ложе, исполнили «Боже, царя храни». Многократно исполненный гимн был

покрыт участвовавшими и публикой громкими и долго не смолкавшими «ура»,

его величество, приблизившись к барьеру царской ложи, милостиво кланялся

публике, восторженно приветствовавшей государя императора криками "ура“».

Шаляпин выехал в заграничные гастроли и уже там получил от художника

В. А. Серова газетные вырезки с припиской: «Что это за горе, что даже и ты

кончаешь карачками. Постыдился бы».

Шаляпин ответил Серову, чтобы он не верил сплетням, но слух о

коленопреклонении, обрастая невероятными подробностями, быстро

распространялся. Оправдываться было трудно. Во Франции в вагон к Шаляпину

ворвалась молодежь с криками: «Лакей, мерзавец, предатель». Г. В. Плеханов,

которому Шаляпин подарил по его просьбе портрет, вернул фотоснимок с