Шаляпин в Петербурге-Петрограде

нему сад, была разбита на участки, по бешеным ценам распроданные под

строительство доходных домов.

С приходом на русскую музыкальную сцену Ф. И. Шаляпина культура

оперного спектакля в целом чрезвычайно возросла. Среди театральной публики

опера стала очень популярным жанром. О возросшем престиже оперы

достаточно убедительно свидетельствует принятое в Мариинском театре в 1912

году Теляковским специальное постановление, категорически запрещавшее во

время оперных спектаклей входить в зрительный зал. Интересно, что на

балетные представления этот запрет не распространялся.

Однако несмотря на высокое исполнительское мастерство оперных певцов,

издавна бытовавшие театральные штампы нередко снижали художественность

постановок. К. А. Коровин рассказывал в своих воспоминаниях, как на сцену на

все оперные спектакли выставлялся один и тот же «вечный камень». На нем

сидели, около него пели дуэты Онегин и Ленский, в «Демоне» на камне лежала

Тамара, а в «Русалке» — Наташа, ставили камень и в «Борисе Годунове». «Как-

то раз Шаляпин пришел ко мне (к К. А. Коровину. — Авт. ) и, смеясь, сказал:

— Слушай, да ведь это черт знает что — режиссеры наши все ставят этот

камень на сцену. Давай после спектакля этот камень вытащим вон и бросим с

моста.

Но камень утащить Шаляпину режиссеры не дали.

— Не один, — говорили, — Федор Иванович, вы поете, камень необходим

для других...»

В сезоне 1912/13 года Шаляпин должен был выступить в Мариинском театре

в сорока спектаклях. Певец решил обосноваться на постоянное жительство в

Петербурге.

Приехав в северную столицу летом 1912 года, Шаляпин подыскал себе

квартиру в районе Театральной площади. Он поселился в доме №4 на

Никольской площади (ныне площадь Коммунаров). Квартира Шаляпина под №2

находилась на втором этаже большого пятиэтажного доходного дома

(сохранился и поныне). Из окон, обращенных на площадь, хороню был виден

Никольский собор. Ненадолго съездив в Москву, Шаляпин снова возвратился в

Петербург: в Павловске должен был состояться бенефис дирижера А. П.

Асланова с участием певца.

В 10 часов утра 16 июля на Николаевском (ныне Московский) вокзале

собралась группа встречающих. Среди них заведующий оркестром Павловского

вокзала И. В. Липаев, органист императорской оперы Н. Н. Шуров, в доме

которого в Павловске останавливался певец. Медленно подошел курьерский

поезд. На площадке вагона — Ф. И. Шаляпин. С ним приехали И. Г. Дворищин,

А. П. Асланов, композитор Ф. Ф. Кенеман. Репортер «Биржевых новостей»

спросил певца относительно замысла создать на оперной сцене образ Степана

Разина. «Это больное мое место, — ответил Шаляпин. — Я уже давно мечтаю

создать образ этого волжского богатыря. Но нет больше Мусоргского! По этому

поводу я уже беседовал с Глазуновым. Но он говорит, что это не его стиль... И

вот я снова в милом Петербурге, хотя не надолго, а потом опять айда по

заграницам. „Люблю тебя, Петра творенье..."» — заключил свое интервью

Шаляпин.

Павловск в те июльские дни 1912 года жил своей привычной жизнью. В

парке степенно прогуливались дачники, бегали нарядно одетые дети. «К

сожалению некоторых обитателей, — писал обозреватель «Биржевых новостей»,

— последовало распоряжение властей о недопущении автомобилей в

прекрасный местный парк, очень соблазняющий своими аллеями любителей

этого спорта... Публики масса, между которой в счастливом положении оказался

тот, кто приехал пораньше и занял киоски и затем довольно равнодушно

поглядывал на безместных, подолгу жаждавших кофе или простокваши... На

террасе столики ресторана заняты исключительно петербуржцами,

приехавшими взять воздуха, но утратившими способность в поисках его

отходить далее пяти сажен от буфета...»

К началу концерта публика заспешила в зал, в котором будет петь Шаляпин.

Слушатели встретили певца овациями, криками «браво». Как всегда, концерт

прошел с огромным успехом. Шаляпин в заключение, «чтобы не скучно было

уходить», как он сам сказал, пел «Блоху», «Титулярного советника», «У

приказных ворот». Публика долго не отпускала певца с эстрады. А по окончании

концерта все присутствовавшие в парке любовались фейерверком, осветившим

вечернее небо.

Во время отъезда певца перрон Павловского вокзала заполнили элегантно

одетые дамы и господа. Поезд тронулся, Шаляпин помахал шляпой. Какой-то

студент, подняв старую перчатку, вдруг закричал: «Господа! Федор Иванович

забыл перчатку!» Любители сувениров, не поняв шутки, вмиг разорвали

перчатку на мелкие кусочки.

Это был один из последних павловских концертов. Правлению железной

дороги музыкальные программы стали к этому времени уже невыгодны.

Корреспондент журнала «Театр и искусство» высказывал опасение, как бы не

пресеклась «так сказать, нить истории. Раньше, — писал он, — дорога только и

существовала музыкой, но с тех пор, как дорогу продолжили на Киев, вагоны

уже не нуждаются в „звуках Орфея“».

Следующий раз Шаляпин приехал в Петербург через месяц — 20 сентября.

Он чувствовал себя утомленным. «Я очень рад, — говорил певец окружившим

его репортерам, — что я опять в моем милом Петербурге, в котором я пою с

таким удовольствием!»

С вокзала Шаляпин отправился на свою квартиру — на Никольскую

площадь. Те, кто бывал здесь у Шаляпина, вспоминали просторный кабинет, на

стенах которого висели эскизы К. Юона к «Борису Годунову» (Шаляпин

приобрел их у художника и очень радовался покупке), портрет М. Горького

работы художника И. Гринмана, портрет М. Мусоргского. С этими портретами