Шалый малый

– Привет, Полина, не узнаешь? – спросил этот человек.

– О, Саша! С Новым годом!

– Вы позволите войти? – осведомился Макар.

– Да, конечно, проходите, – вконец растерялась я. За каким чертом он явился? От моего блаженного состояния не осталось и следа. Господи, зачем? Его синие глазищи горели огнем и прожигали меня насквозь. Саша сразу пошел в комнату, а мы топтались в прихожей.

– С Новым годом, моя спасительница! Я не думал приезжать, знаю, что я лишний, но под вечер мне вдруг стало так хреново при мысли, что встречу Новый год без вас, что я помчался в Москву.

– На чем?

– На машине. Гнал как ненормальный и вот... все-таки успел...

– Поляша! Ты куда пропала? – раздался громкий голос изрядно уже поддавшего мужа. – С кем это ты тут любезничаешь?

– Вот, Макар, познакомьтесь, это мой муж!

– Да, я муж, а вы кто?

– А я... просто знакомый! – обезоруживающе улыбнулся Макар.

– А как вас зовут, просто знакомый?

– Макар!

– Макар? Какое редкое имя, а я Вадим, очень приятно. А что тут стоять? Там такие глухари... Сроду ничего вкуснее не ел! Пошли скорее! Макар, а тебя в школе макароной не дразнили?

– Макароной? – рассмеялся Макар. – Нет, меня только постоянно спрашивали, куда я еще не гонял телят.

А ведь он врет, его, скорее всего, зовут не Макаром, не могут дети в первых классах так шутить... Вот Макароной назвать, это запросто. И вообще, мне показалось, что от него исходит какая-то опасность. Хотя на свадьбе мне и Вадька внушал какие-то опасения. Бред, просто шампанское в голову ударило.

У деда взгляд был весьма насмешливый. Он то и дело подмигивал мне. Но Вадька был в полной эйфории и ничего, слава богу, не замечал. Даже того, что Макар не сводит с меня глаз. Адочка, сидевшая рядом со мной, прошептала:

– Поленька, кто этот молодой человек? Он же влюблен в тебя по уши. И он очень интересный.

– Да я толком не знаю, видела один раз у деда.

– Макар Иваныч, – начал вдруг дед, – помнится, в прошлый раз вы читали мне отличные стихи, не прочтете ли нам всем? Особенно мне ваш «Гамлет» понравился.

– А может, я лучше что-то спою?

– Споете, голубчик, непременно споете, но я, как хозяин дома, настаиваю, чтобы вы прочли своего «Гамлета» моим гостям.

– Хорошо, не люблю ломаться. Но прошу заранее меня извинить, я все-таки не поэт, а так... В долгих плаваниях всякое взбредет в голову.

Уж коли мир – нагроможденье декораций, А в нем – комедия из жизни поросят, Есть очень многое на свете, друг Гораций, О чем философы без дела моросят. Конечно, жизнь – она то крестиком, то гладью, Конечно, стыд порой берет за королей. Вот как у Гамлета: мамаша стала блядью, Не износив папашей дареных туфлей. Я не певец аморализма – бога ради, Но все же стыдно принцу путаться в соплях, Когда мамаше захотелось в койку к дяде Забраться в папой недоношенных туфлях. Конечно, маме можно высказать придирки, С покойным папой обсудить – само собой, Но кто не видел даже вывески «Бутырки», Тому и Дания покажется тюрьмой. Есть очень многое на свете, друг Гораций, Что пониманием возможно охватить. Здесь первым делом надо с мыслями собраться, Нормально выпить и спокойно закусить. И тут откроется такая перспектива, Такая бездна и такой солнцеворот, Что остается только выпить кружку пива, И все, что надо, то само произойдет.

Раздались аплодисменты. Адочка с восторгом смотрела на моего спасёныша, да и я тоже. Каков!

– Юноша! – сказал вдруг старый друг деда Михаил Францевич, известнейший искусствовед. – Знаете, я давно не слыхал такой прелести! Поздравляю, вы, безусловно, талантливы!

– Спасибо, мне приятно... – с достоинством проговорил Макар.

– Как там у тебя про Данию? – пьяным голосом спросил Вадим. – Я, господа, еду на днях в Данию и надеюсь, она мне тюрьмой не покажется...

Хорошо не сказал, что поедет с чемоданом от Луи Виттона.

– А вы еще и поете? – поинтересовалась жена Михаила Францевича, Тамара Геннадьевна.

– Ну, я бы так это не назвал...

– Спой, светик, не стыдись.

– Ну, я не знаю... Я вижу, тут есть гитара, но я не умею играть...

– А ты так спой, а капелла! – подначила его опереточная дива былых времен.

– Ну, попробую, это старая песенка...

Встал за аркой Триумфальной Старый Киевский вокзал... Было не принципиально, Что тебя я целовал. Было странно, но не нервно, Чай в стаканах остывал. Было не закономерно, Что тебя я целовал. Было тихо и не больно, Лишь слегка ломил живот. Что-то мило про любовь нам Лопотал водопровод. Было не необходимо Обнимать меня в ответ. И сплетались струйки дыма Наших слабых сигарет. Можно было обниматься, Можно было есть салат. Можно было не ломаться, Так чего ж еще желать? Потянулась без обрыва Жизни розовая нить. Можно было жить красиво, Можно было просто жить. Все кончалось идеально, Потому что каждый знал, Что за аркой Триумфальной Будет старенький вокзал.

Я заслушалась. Нехитрая и даже старомодная песенка как-то сразу проникала в душу, а голос был хоть и небольшой, но красивый, волнующий...

– Полька, с ума сойти. А глаза... – восторженно шептала Адочка.

– Еще! Еще! – требовала публика.

– О нет, господа, хорошенького понемножку, давайте лучше танцевать! Полина, можно вас пригласить? Хотя нет, не так! Вадим, вы позволите пригласить вашу жену?

– Валяй, приглашай! – разрешил, к моему удивлению, Вадька.

Синие глаза Макара сияли каким-то сумасшедшим блеском, густые светлые волосы растрепались, он был не столько пьян, сколько взбудоражен. У меня и мысли не мелькнуло, что можно ему отказать. Кто-то уже включил музыку. Саша пригласил маму, Валерий Павлович Адочку, та кокетливо пыталась отнекиваться, но потом все же милостиво согласилась.

– Полина, я пропадаю...

– Да ну? От чего это?

– Влюблен, как...

– Как кто?

– О, сравнений массу можно привести. Как мальчик, полный страсти юной, как... сумасшедший, как...

– Сравнения иссякли?

– Почему? Как бобик, как охреневший сомалийский пират...

Я расхохоталась.

– Это круто! Охреневший сомалийский пират... – Надо же что выдумал...

– Полина!

– Что?

– С этим надо что-то делать!

– И что вы предлагаете?

– Встретиться тет-а-тет.

– Даже и не думайте.

– Почему?

– Я замужем. Я люблю мужа.

– А я не верю!

– Это ваша проблема.

– И я вам ничуточки не нравлюсь?

– Нравитесь, вы занятный, похоже, талантливый... Глаза красивые, но...

– Ладно, я понял. От ворот поворот? Да?

– Да, – отрезала я, хотя мне нелегко было это сделать. Его синие глаза меня завораживали. И вдруг зазвонил мой мобильник. Это был превосходный повод высвободиться из его объятий. Телефон лежал на столе. Я его схватила. Номер был незнакомый.

– Алло! – я вышла на кухню, чтобы хоть что-то услышать.

– Полька! Это я, Настя! Полечка, милая, спаси меня!

– Настя? Что случилось? – перепугалась я.

– Ты можешь приехать?

– Настя, говори, что стряслось! Не мямли!