Шаман-гора

Я несколько мгновений разглядывал своего друга. Вот так, спокойно и незатейливо человек, едва умеющий читать и писать, объяснил мне то, над чём каждый человек хоть раз в жизни серьёзно задумывался. А может быть, так оно и есть? Зачем эти изматывающие душу самокопания в поисках ускользающей истины?

Нет. Не всё так просто. Есть какая-то высшая цель в нашем существовании. Вот только какая? Нет и не будет на этот вопрос однозначного ответа.

Я стоял на посту предрассветную смену. Мужики уже давно откосились и с помощью женщин перетаскали траву на плоты.

Пермские тоже угомонились. Лишь молодёжь пока ещё не вернулась из ночного.

Погода стояла безветренная, и ярко светившиеся в небе звёзды укрыл плотный туман. Он поднялся и наполз на сплав со стороны Хумминского озера. Я прислушивался к прохладной тишине и предавался невесёлым раздумьям. Вдруг моё внимание привлекло уже знакомое похрюкивание. Медведь! Какого чёрта?!

Я подтянул к себе берданку и, поднявшись, осторожно направился в сторону странных звуков, но косолапый, учуяв моё приближение, убежал в прибрежную чащу. Я понял это по удаляющемуся в глубь леса треску кустов. Когда я вернулся к едва тлеющему костру, то увидел, что меня ждут. Кто бы мог это быть?

Но сердце уже тягуче заныло. Его не обманешь.

Я подхватил Луизу на руки и, покрывая её лицо поцелуями, понёс подальше от костра. Она покорно приникла к моей груди и доверчиво отвечала на ласки.

Когда мы уткнулись в прибрежную стену тальника, я опустил Луизу на поваленное дерево и встал перед ней на колени.

— За что нам всё это? — уткнулся я головой в её тёплые колени. — Каких-то четыре дня, и всё. Свидимся ли ещё?

— А ты, Мишенька, верь. Без веры никак нельзя, — сквозь слёзы шептала Луиза. — Ты ведь заберёшь меня на свой остров?

— Девочка ты моя наивная, — я осторожно прикоснулся кончиками пальцев к её щеке. — Куда же я без тебя? Что я там один буду делать? Ты будешь принцессой этого острова и королевой моего сердца.

— И мы будем править там справедливо и милосердно, — улыбнулась она сквозь слёзы.

— Это уж как получится, — я поднёс к губам её ладонь. — Но мы постараемся. Мы очень постараемся.

Время неумолимо отсчитывало оставшиеся до подъёма мгновения. Оно не подкупно. И как бы мы ни пытались его обмануть, всё равно одна минута складывается из шестидесяти секунд, а час — из шестидесяти минут. Так было и будет всегда. Вот только одного я не могу до сих пор понять, почему оно изменило своему правилу и открыло передо мной двери в глубины своего прошлого? Но в этот час на нашей стороне была сама природа.

Плотное покрывало из утреннего тумана надёжно укрыло нас от посторонних глаз. Мы прижимались друг к другу горячими телами и никак не могли насытиться этой близостью. Деревья щедро поили нас утренней росой, а разгорячённые тела радостно впитывали живительную влагу. Это было наше утро. И никакие силы не смогли бы его у нас отнять.

— Давай не будем думать, что у нас осталось всего четыре дня, а скажем, что судьба нам дарит ещё целых четыре дня, — прошептал я на ухо Луизе.

— Да, любимый, — едва слышно прозвучал ответ.

С берега Амура донеслось конское ржание и голоса возвращающейся из ночного молодёжи. Луиза тревожно встрепенулась и, окатив меня на прощание жаром своих запёкшихся губ, подхватила своё платье и скрылась в тумане.

Наступило утро нового дня. Продолжить свой путь мы смогли лишь к девяти часам утра. Не давал туман. Теперь каждая задержка в пути была нам с Луизой на руку. К отпущенному лимиту природа прибавляла неучтённые часы. Хоть и говорят, что перед смертью не надышишься, неправда. Нам тогда так не казалось.

Едва минул полдень, как показались знакомые очертания береговой линии там, где сейчас стоит город Комсомольск-на-Амуре.

Без привычной громады железнодорожного моста через Амур и чадящих труб городских предприятий и ТЭЦ берег выглядел унылым и скучным. А без красавца речного вокзала и вовсе казался сиротой. Ставшая привычной для комсомольчан коса, которая выползла из-под водной глади прямо напротив городского пляжа, во времена, о которых я повествую, отсутствовала вовсе. В береговой зелени, медленно проплывавшей мимо плотов, я тщетно пытался разглядеть чумы нанайского стойбища Мылки.

Но ни чумы, ни какие-либо другие признаки жизни разглядеть было невозможно.

К моему великому сожалению, весь караван останавливаться в районе будущего села Пермское не стал. Начальство торопилось до наступления холодов высадить на берег последних поселенцев. А тем, в свою очередь, надо было успеть к зимним морозам, срубить какое-никакое жильё. В общем, все торопились. И такое, в будущем знаменательное, событие прошло обыденно и неинтересно. В полной тишине часть плотов отвалила от общего сплава и направилась к берегу. Остающиеся с завистью провожали глазами удаляющиеся плоты. А крестьяне, определённые на поселение в районе устья реки Горин, облегчённо вздохнули.

Через трое суток наступал их черёд покидать своё место в сплаве и обустраивать дикий таёжный берег Амура.

Забегая вперёд, хочу сказать, что они построят село и назовут его Среднетамбовское. «Средне» потому что на двадцать километров ниже братья Зимины поставят первые избы села Нижнетамбовского. А на сорок километров выше возникнет село Верхнетамбовское. В течение нескольких ближайших лет из Среднетамбовского в Нижнетамбовское переберутся семьи Болдыревых, Татаринцевых, Сысоевых и Шишкиных. Они-то и станут в трудах и лишениях осваивать таёжные дебри и строить жильё, учиться незнакомым для них ремёслам, рыбному и охотничьему промыслам. Но это всё будет потом. Сейчас они провожали взглядами плоты переселенцев из Пермской губернии. Но только один я понимал важность происходящего — это были не просто плоты с русскими мужиками и бабами, это была наша история. И люди уходили от нас не просто к берегу с нанайскими стойбищами, они уходили в историю.

К вечеру четвёртого дня наш караван причалил к высокому берегу, где сейчас расположено нанайское село Халбы. Кстати, это название переводится как «Удобная пристань». Пристань там действительно удобная, поэтому наши командиры и приняли решение остановиться здесь на ночлег.

К моему великому удивлению, села Халбы тогда ещё не было.

А приплывшие посмотреть на переселенцев нанайцы пояснили, что такого села здесь и не было никогда.

— Хюро есть, Бичи есть, — показал рукой вверх по Амуру мой новый знакомый Кялундзюга. — Анды есть, Чучи есть, — махнул он рукой в сторону противоположного берега Амура. — Халбы, однако, нет.

В завершение своей речи он сокрушённо, словно сочувствуя моему горю, развёл руками и соболезнующе причмокнул.

— Ладно, анда, не озабочивайся, — хлопнул я его рукою по спине. — Ты не первый преподносишь мне сюрпризы.

Вокруг нас царило праздничное настроение. Теперь наступила очередь тамбовчан праздновать своё прибытие на новое место жительства. Около ста человек оставались на этом берегу. С завтрашнего дня наступят рабочие будни и непосильный изнуряющий труд. Но русского человека тяжким трудом не напугать. Особенно если он работает на себя.