Шаман-гора

— Что-то не так?

— Не положено у них про это дело вслух говорить, покуда дитё не образуется. Злых духов опасаются, — ответил казак вполголоса.

Но Менгри сама успокоила Алонку.

— Ему можно. Его всё равно что нету. Наши духи его не видят.

Парень для приличия ещё немного похмурился, а затем оттаял.

— Хочу я, Мишка, твоим именем своего первого сына назвать. Если, конечно, духи позволят Менгри его иметь. Согласен ли ты?

— Конечно, согласен. Всегда приятно, когда в твою честь кого-то называют. Значит, помнят.

— Значит, в Михайлову честь оно, конечно, можно, а Степана побоку, — обиженно засопел казак.

— Зачем так говоришь? Дочку хотел Степанидой назвать, — искренне огорчился Алонка.

— Что? — от негодования казак потерял дар речи. — Меня, казака! Моим именем — бабу? Порубаю! — Степан схватился за шашку.

Мангрены в испуге обомлели. Они не могли понять, что так рассердило друга Степана.

Я перехватил руку Степана и, повернувшись к Алонке, сказал:

— Пообещай ему лучше, что второго сына назовёшь Степаном, а третьего — Кольцом, — меня душил смех.

— Обещаю тебе, Степан, что второго сына назову Степаном, а третьего — Кольцом, — словно клятву повторил мои слова Алонка.

Я отпустил руку казака и, упав наземь, расхохотался. Ничего себе прикол. Его казачьим именем да какую-то мангренскую соплюшку… Вот удружил Алонка корефану.

— Тихо, — вдруг раздался голос Алонки. — Духи добрый знак подают.

Я приподнялся и посмотрел в ту сторону, куда были направлены взгляды остальных.

Раздвинув лапник приземистых ёлок, на нас смотрела горбатая бородатая морда быка-сохача. Его краса и гордость — рога были вздёрнуты вверх. Секунд тридцать мы смотрели друг другу в глаза. Люди и зверь… Наверное, он считал себя здесь хозяином, и появление наглых чужаков заставило его пойти поглядеть на хамов и указать им их место. Но слишком уж опасно выглядели эти двуногие неказистые создания. А откуда исходила опасность, сохатый понять не мог.

Никого не боялся он в этом лесу. Ни рысь, ни медведя, ни кабана. А эти пришельцы были не такими, и их следовало опасаться. Поэтому когда он увидел, как один из чужаков схватил длинную палку, то дал задний ход и, круто развернувшись, помчался в тайгу. Только лишь через пару километров он так же внезапно остановился и задумался: «А чего же я бежал?». Но думал он об этом недолго, потому что вокруг была пища. А стоит ли забивать голову, когда в жизни существует столько вкусностей?

— Вот едрёна корень! — выругался Степан.

Это он первый потянул с плеча берданку.

— Такой бычара ушёл. Вам бы солонины на ползимы хватило.

— Далеко не уйдёт. Догоним, однако, — невозмутимо проговорил Алонка.

— Догоним! — загорелся инстинкт охотника и во мне.

А Алонка уже отдавал команды: кому идти справа, кому слева, с какой стороны от ветра, чтобы зверь тебя не учуял.

— Зверь непуганый, — говорил он. — Человека в первый раз увидел. Далеко не пойдёт, так что смотрите хорошо.

— Не учи, сынка, батьку, — снисходительно промолвил Степан.

Алонка проигнорировал шпильку казака, и мы двинулись вперёд широким полукольцом. Такой способ охоты у охотников называется «загон». Алонка умудрился расставить нас так, что мы всё время оказывались с подветренной стороны. Поэтому когда я вышел на зверя, он мирно стоял под высокой ёлкой и меланхолично пережёвывал пищу.

Экземпляр действительно был что надо. Я и лося-то так близко видел впервые, но этот показался мне настоящим рогатым танком. Осторожно приложив к плечу бердану, я задумался. А куда, собственно говоря, стрелять, чтобы наверняка? Я слышал, что раненый лось бывает ещё опаснее медведя. Занятый решением вопроса с «мишенью», я даже не услышал, как рядом со мной оказался мангрен. Он осторожно отвёл ствол моей винтовки в сторону и приложил палец к губам.

Ничего не подозревающее животное продолжало мирно работать челюстями. Мне даже стало его жаль. В сущности, безвинное творение Божье. А его вина заключается в том, что ему просто не повезло. Он оказался не в том месте и не в то время.

«А виноват ты в том, что хочется мне кушать», — философски подумал я. И тут же краем глаза уловил, как охотник вскинул винтовку и девственную тишину первозданной природы расколол звук выстрела.

Мне показалось, что лось от недоумения присел на задние копыта, а затем резко скакнул вперёд. Затем снова присел на копыта и вновь попытался скакнуть, но, увы, этого у него не получилось.

Он кое-как выровнял покачнувшееся туловище и едва смог сделать несколько неуверенных шагов.

— Мазила! — с досадой выкрикнул я. — С такого расстояния попасть не мог. — И вскинул своё оружие.

— Только стрельни, — раздался голос Степана, — и мясо до дома будешь таскать сам.

От неожиданности я вздрогнул и обернулся. За моей спиной стоял Степан.

— Не мешай Алонке, Михайло. Он-то охотник знатный и ранил сохатого не зря. Мы зараз вырубим шесты и как миленького погоним рогача до дому. Куда ему деваться? Но ежели ты желаешь поразмяться и таскать мясо на себе, то тогда стреляй, — заметив моё недоумение, ухмыльнулся Степан.

Меж тем Алонка сноровисто вырубил и заострил три рогатины и роздал их нам. Затем, подавая пример, первым подколол сохатого рогатиной. Тот попытался броситься на своего обидчика, но не тут-то было. Рана не давала ему этого сделать. Я представлял себе, что чувствует сильное и гордое животное, попав в такое жалкое состояние. Но в жизни этих детей природы каждый день что на войне. И выживает сильнейший. Поэтому жалость здесь неуместна.

Мы со Степаном стали помогать мангрену. Таким образом, подгоняемый с трёх сторон сохатый, огрызаясь, неохотно двинулся в нужном нам направлении.

…Разделав зверя, мы наварили мяса и сытно поели. Это был наш прощальный обед с молодой семьёй мангренов.

— Я назову это место Бэюн То, что по-нанайски означает «большой лось», — прищурившись от солнечных лучей, произнёс Алонка. — И хочу, чтобы вы знали, что в Бэюн То для вас всегда найдётся тёплый ночлег и кусок печени олешка.

Мы поняли Алонку как и следовало. Он говорил, что в любое время дня и ночи двери его дома для нас открыты, а угощение будет самым лучшим.

Мы подарили Алонке приличный запас пороха и пуль, ещё не родившемуся сыну его Михаилу — новенькую берданку. Затем, распрощавшись с остающимися здесь поселенцами, пустились в обратный путь. Я не рискнул заходить на остров Ядасен, хотя очень хотелось. Время никак не позволяло нам этого сделать.

Глава 23

Ваш товар — наш купец

Нагнали мы своих в районе современного города Амурска.