Шанс для дознавателя

Его заклинание меньше и тусклее. Серая клякса, сорвавшаяся с пальцев инквизитора, в полете расправляется в тончайшую серебристую сеть, накрывшую Вальтца. Яркая вспышка сработавшего заклинания ослепляет, но закрываю глаза я лишь на миг, чувствуя, как по щекам текут слезы.

Черт, как это невовремя!

Когда я вновь смотрю на инквизиторов, то не вижу ровным счетом ничего — мир заволакивает едким туманом. Слыша лишь сильные удары, от которых сотрясается пол, я пытаюсь подняться на ноги. Тщетно — очередной удар и просвистевший совсем рядом с моей головой огненный сгусток заставляет упасть обратно на четвереньки. Ещё одно заклинание пролетает прямо надо мной, с громким чавканьем впитываясь в стену и покрывая ту сетью морщин. Думать о том, что это значит, времени нет и я, стиснув зубы, бросаюсь вперед, слыша, как за моей спиной обрушивается древний камень.

А потом приходят они. Эмоции.

Их так много, что первое мгновение я захлебываюсь в водовороте чужих чувств, захлестнувших меня. Боль, отчаяние, какая-то застарелая, пронзительная надежда, ненависть, ещё боль… Это все течет из темнеющего провала стены, заполняя зал и заставляя водоворот наверху двигаться быстрее. Я стискиваю зубы, ощущая, как ногтями царапаю каменные плиты пола и, с нечеловеческим усилием открыв глаза, смотрю в темноту потолка, рассеиваемую всполохами искр. Как там говорил Вальтц, “Иерихон”? Сколько же лет ему понадобилось, чтобы собрать это дикое, невозможное оружие, способное разом погубить сотни жизней?

Будто откликаясь на мой взгляд, сияние искр становится ярче. Очередной порыв раскаленного ветра лижет мое лицо и я щурюсь, пытаясь понять, кажется ли мне это или нет.

Не кажется — стоит лишь ветру утихнуть, как движение сверху дает понять, что я не ошиблась. Искры приходят в ход и движутся уже быстрее, а водоворот на миг вспыхивает и обнажает невидимое ранее. Сквозь темноту, словно в страшном сне, проступают очертания гигантской сети и я лишь тихо всхлипываю, осознавая происходящее.

Лавджой говорил, что заклинание активируется при наличии в зале определенного количества эмоций. И, судя по изменениям в недвижимой картине, все началось сейчас.

Эмоции кружат вокруг меня, окружая невидимым коконом. Кажется, я даже вижу их — невнятными белыми бликами в дыму. Отец говорил, что в моменты крайнего потрясения мы можем видеть эмоции и сейчас, наверное, пришел тот момент.

Я провожаю взглядом ближайшую — с длинным хвостиком, похожую на комету. В голове звенит и резерв, точно откликаясь на близость эмоций, дает знать о себе сосанием под ложечкой и, наблюдая, как ускоряется вращение искр, я все-таки отрываю голову от пола.

Бой продолжается — я понимаю это по ярким вспышкам, мелькающим в тумане и тихому губу, сопровождающему происходящее. Масвеллу явно не до заклинания. А значит, придется разбираться самой.

Наверное, именно эта гремучая смесь чужих ощущений, которых с каждым мгновением становится все больше, и становится решающей. Понимая, что я могу повлиять на их концентрацию только одним способом, я принимаю нелегкое решение. Наверное, каждому в своей жизни нужно рискнуть чем-то ради другого. Или других. И, уж если я и стала одаренной, то почему бы мне не попробовать — или хотя бы попытаться попробовать — спасти всех тех, кто собрался наверху?..

Эмоций здесь много, но я слишком тороплюсь — и глотаю ближайшие, впитываю, как при самом тщательном допросе. Гигантский водоворот над головой начинает тусклеть и, на миг вынырнув из процесса поглощения, я с кристальной четкостью осознаю — работает! Однозначно работает — видимо, Вальтц сообщил не все и для окончательной активации определенная концентрация эмоций должна поддерживаться некоторое время.

Только вот я теперь этого времени не дам.

Прикрыв глаза, я втягиваю очередную порцию щедрого угощения, парящего вокруг. От избытка чувств хватаю слишком много — и сознание послушно плывет, давая мне понять, что половина резерва уже заполнена. Вот только эмоций вокруг еще слишком много и у меня нет права остановиться.

Чувствуя, как продолжает заполняться резерв, я запускаю по залу сканирующее заклинание и едва не вздрагиваю от радости — кажется, поток эмоций, попадающий сюда через пролом в стене, иссякает. По крайней мере, эмоции больше не валят лавиной и похожи, скорее, на ручеек. А значит, там, где было их скопление, теперь осталось совсем мало.

Если осталось вообще.

Но в хранилище еще много эмоций — и, чтобы втянуть в резерв хотя бы большую часть, мне приходится сосредоточиться. Но теперь я действую избирательно — вылавливаю в массе кружащих бесплотных тел самые сильные и лишь после того, как они заканчиваются, берусь за эмоции поменьше. Самые мелкие решаю проигнорировать и…

Я так и не понимаю, когда все заканчивается. В зале внезапно воцаряется тишина — полная, непроглядная. Приоткрыв глаза, я вглядываюсь в беспросветную темноту потолка. Кажется, я все-таки обхитрила Вальтца — только вот, боюсь, слишком большой ценой.

Непрекращающаяся судорога проходит по телу и, перевернувшись на бок, я подтягиваю колени к груди. Мысль о том, как там Максвелл, проходит по краю сознания: сил нет даже на то, чтобы думать. Грустно усмехнувшись, я чувствую, как холодеют кончики пальцев. Все как в прошлый раз — ничего дополнительного.

Ничего лишнего.

Мир вокруг расплывается и даже свет факелов расползаются невнятными желтыми пятнами. Где-то неподалеку я слышу непонятное потрескивание, но узнавать источник шума уже поздно — я только стучу зубами, ощущая леденящий холод, заковывающий меня в свои объятия. И последней приходит темнота.

Звуки врываются в мое забытье неожиданно и я едва слышно стону, пытаясь понять, что происходит. Голоса — кажется, я узнаю низкий тембр Лоуренса. Возню и встревоженные шепотки. Очертания почему-то темного зала и оскаленную пасть горгульи совсем рядом.

А ещё — тепло чужого тела и руки, подхватившие меня.

Риндан — я почему-то знаю, что это он — несет меня ярко освещенными коридорами мимо прижавшихся к стене людей. Где-то среди них я замечаю лицо Дейрна. Лекарь, кажется, даже делает шаг вперед — но останавливается, пригвожденный к месту Максвелловским рыком:

— Назад!! Я сам!

Длинная лестница, по которой мы поднимаемся, никак не желает заканчиваться и я почему-то испытываю приступ раздражения. Этому однозначно способствует переполненный резерв — и, к сожалению, я знаю, что это значит: времени у меня не так уж и много. Сомневаюсь, что в Лаержской крепости найдется лекарь столичного уровня, способный разобраться с моим переполненным резервом. У Джо, возможно, были бы шансы… но до Лойса слишком долго ехать.

Хлопает дверь и в уши врывается ещё один поток встревоженных голосов.

— Сюда, — командует кто-то и меня проносят в дверной проем. Я приоткрываю глаза — и знакомая люстра сразу наталкивает меня на мысль, где мы находимся. Лоуренс пожертвовал под мою кончину свой кабинет? Как мило!

Меня вносят в комнату и кладут на кожаный диван так бережно, будто я хрустальная ваза из Нойремштира. Обувь покидает мои ноги моментально — а надо мной склоняется Риндан:

— Мейделин!!

Я вижу лишь темный силуэт: окружающий мир приветливо расплывается разноцветными пятнами. И, к сожалению, я хорошо знаю, что это значит: переполнение резерва достигло критической точки и сейчас мне уже ничего не поможет. Кроме…