Шантаж

– Ну а вообще что нового, хорошего?

– Большая радость есть в нашей семье – долгожданная свадьба Вареньки. Дай-то Бог ей счастья! – Глаза у Веры Петровны засветились радостью за сестру. – Мы со Светочкой ездили – погуляли. Жаль, Иван Кузьмич из-за работы не смог выбраться, молодожены огорчились.

Помолчала, раздумывая: стоит ли говорить приятельнице о новой привилегии Григорьева?

– Да, Капочка! Я тебе еще не рассказывала: летом будем жить на новой даче – там же, в Серебряном бору, только на другом берегу Москвы-реки. Ивану Кузьмичу она положена по их иерархии. – И напомнила: – Вы ведь с мужем бывали у нас на старой. Хорошая была дача, но с соседями и территория маленькая. А новая – прекрасный зимний дом, с большим участком соснового леса, со своим маленьким пляжем. Мы уже там побывали. Красотища! Да вы сами посмотрите – пожалуете ведь к нам в гости.

– Принеси нам по чашечке кофе и сам знаешь, что еще, – красноречиво щелкнув пальцами, отдал распоряжение Иван Кузьмич своему вышколенному секретарю.

Он удобно расположился в мягком кресле у журнального столика у себя в кабинете. Николай Егорович с обычным своим хозяйским видом сидел в таком же кресле напротив. Время его сильно изменило. Он и тогда был не молод, а сейчас перед Григорьевым восседал высохший, седой как лунь старец. Но глаза его смотрели так же высокомерно и холодно. Он не только сохранил и упрочил свое положение, но обрел еще большую власть.

Как всегда, без предупреждения, запросто, будто к себе, зашел к Григорьеву, и тот сразу же отложил в сторону все дела.

– Так чем могу служить, дорогой Николай Егорович? – Он преданно взглянул в глаза своему старшему другу и начальнику. – Я весь в вашем распоряжении!

– Да я так, по дороге. Не будет поручений, – приветливо улыбнулся шеф, но его прозрачные глаза не изменили выражения. – Ты, Кузьмич, мужик умный и не допускаешь ошибок. Ведешь себя правильно. Давай так и дальше!

Он был доволен своим протеже. На бюро, иногда в очень сложной обстановке, Григорьев всегда умел найти способ, верный ход, чтобы поддержать своего шефа.

– Я вот о чем хотел тебя спросить, – наконец выдал Николай Егорович цель своего визита. – Ты уже видел дачу, которую тебе выделили? Доволен?

– Конечно! Такая роскошь! Но я – человек скромный. Меня и прежняя вполне устраивала, – соврал Григорьев, зная, что его собеседнику это приятно услышать. – А что?

– Мы же соседи, ты не знал? – не поверил ему Николай Егорович. – Я специально это устроил, хотя тебе такая дача еще не по чину. Ну-ну, не благодари, – сделал он жест рукой, останавливая Ивана Кузьмича, порывавшегося выразить свою признательность. – Я это сделал из своекорыстных соображений. – И, поймав удивленный взгляд Григорьева, пояснил: – Люблю я вас с Верочкой, да и Светлана мне очень нравится. Словом, вся ваша дружная семья. Рядом будем отдыхать – чаще сможем видеться. – Лукаво взглянул, улыбнувшись одним ртом, добавил: – У меня хоть и диета, но надеюсь, мне еще кое-что перепадет из стряпни Веры Петровны.

Бесшумно вошел секретарь, поставил перед ними бутылку французского коньяка, две рюмки, открытую коробку шоколада, фрукты.

– Слышал я краем уха, племянник мой, Олег, интересуется твоей дочкой, Кузьмич. Ты в курсе?

– Да знаю, что они еще с детских лет знакомы, но какие такие интересы? Света еще ребенок! – уверенно заявил Григорьев, настороженно взглянув на шефа и не понимая, куда тот клонит – к хорошему это или к худому.

– А мне понра-авилась эта перспектива, – серьезно, даже немного мечтательно протянул Николай Егорович, с искренней приязнью глядя на своего верного сподвижника. – Олег – парень видный, учится неплохо, собирается поступать в МГИМО: дипломатом мечтает стать. Чем не пара для твоей Светы?

И, отлично понимая, что Иван Кузьмич вряд ли откажется от такой чести, если возникнет реальная ситуация, предложил:

– Налей-ка по маленькой за то, чтобы наши молодые поладили. Или, может, не хочешь со мной породниться?

– Обижаешь, Николай Егорович! Разве я заслужил? – изобразил радостное оживление Григорьев, поблагодарив шефа своей широкой, симпатичной улыбкой.

Глава 9 СВЕТЛАНА

– Привет, Марик! Хочешь проводить меня в училище? Идет! Жди напротив булочной. Через десять минут, – ответила Света приятелю, с которым вместе училась музыке, и положила трубку.

Она уже собралась на занятия, но никак не могла отыскать ноты последнего урока. Наконец нашла, положила в папку и стала прихорашиваться перед зеркалом.

Накануне получения паспорта Светлана выглядела вполне взрослой девушкой и была хорошо сложена: высокая, тонкая, с узкой талией и длинными, стройными ногами. Весь ее облик оставлял ощущение редкой женственности, трогательной беззащитности. Оно еще усиливалось, когда она обращала на собеседника вопрошающий взгляд ярко-синих, чистых, как родниковая вода, глаз. Ее яркая индивидуальность в сочетании с естественной скромностью и душевной чуткостью притягивали к ней сверстниц, ставили в центр внимания. Но подруги относились к ней хорошо, и жилось ей легко. Она ни перед кем не заискивала, но и не выказывала своего превосходства, не была выскочкой; училась средне – сказывались занятия музыкой, отнимавшие много времени и сил.

Света набросила на плечи пальто и, не застегиваясь, выскочила на улицу. Хотя май выдался не очень теплым, погода стояла хорошая – тихая, солнечная. В назначенном месте ее уже ждал верный оруженосец Марк. Он взял у нее из рук папку, и они, весело болтая, двинулись по направлению к училищу, расположенному не так далеко.

Марк, одного с ней возраста, выглядел моложе: не ниже ее ростом, но довольно хрупкого сложения, узкоплеч и по-мальчишески неловок. Но выглядел он приятно: всегда дорого и со вкусом одет, опрятен, хорошо подстрижен; черные глаза за стеклами очков светились умом; черты лица правильные; прямые темные волосы красиво причесаны на косой пробор.

Они со Светой уже несколько лет учились по классу фортепиано. Но в последнее время, когда девушка увлеклась пением, виделись редко – не совпадали часы занятий.

Марк был влюблен в нее давно. По внешности незрелый юнец, он отличался темпераментом и был инициативен. На одном из вечеров в училище, когда они со Светой отдыхали в укромном уголке, юноша признался ей в своих чувствах и попытался дать волю рукам. Светлана испугалась и обиделась: Марк не вызывал у нее никаких чувственных эмоций, даже любопытства.

– Немедленно прекрати! – возмущенно прошептала она, пугливо оглядываясь, не видал ли кто этого безобразия. – Иначе я с тобой дружить не буду!

Он покорно послушался, покраснел:

– Светочка, прости, я больше не буду!

И так он умоляюще на нее смотрел, что она смягчилась:

– Ладно, забудем. Останемся друзьями. – И, улыбнувшись, нашла выход из неловкого положения: – Лучше пойдем потанцуем!

Увлекла его, все еще смущенного, в ярко освещенный зал, и они закружились среди других пар.

После этого эпизода Марик активности больше не проявлял, вел себя как покорный раб, безропотно выполнял любые ее поручения. Часто провожал ее до дома и нес папку с нотами. Многие, не зная сути их отношений, считали Марка и Свету состоявшейся парой, и «ходоки» к ней не приставали.

В общеобразовательной английской спецшколе, где училась Светлана, никто из мальчиков к ней и близко не подходил. Все знали, кто от родителей, кто от учителей, что она дочь большого начальника, аж со Старой площади, и ее боялись. Даже самые смелые и нахальные из школьных кумиров опасались последствий своей возможной победы. Зная ее скромный и строгий характер, ловеласы выбирали в качестве объектов внимания более доступных школьных красоток.