Шарада Шекспира

Отец и тот отдалился от дочери после смерти супруги. Это трагическое событие разделительной полосой пролегло между Асей и Адамовым.

–  Я могу поговорить с Анфисой, нашей домработницей, - сказала девочка, поразмыслив.
– Она любит нас с папой.

Игорь достал из пачки вторую сигарету, закурил. Мир богатых и с виду благополучных людей все меньше ему нравился. Бедная Ася! Иногда он ей даже завидовал, чуть-чуть, капельку, а она, по сути, одинока и несчастна.

–  Ладно, подумаем, - как можно теплее сказал он.
– Пока помалкивай. Я с вашей Анфисой толком не знаком, но если уж и посвящать кого в подробности, то сыщика. Он хоть профессионал. Твой отец не стал бы нанимать кого попало.

Пурш носился между деревьями, смешно подпрыгивая. Игорь позвал его, пристегнул к ошейнику поводок. Посмотрел на Асю - подавленную, печальную.

–  Идем, я тебя провожу домой, - сказал он.
– Не грусти, все образуется!

В квартире Адамовых пахло дрожжами и ароматным повидлом. Анфиса Карповна пекла. На кухонном столе красовалось блюдо, полное румяных пирожков.

–  Не замерзла?
– заботливо спросила она девочку.
– То тебя на улицу не выгнать, то не дозваться. Где гуляла?

–  В сквере, - Асе захотелось пирожков с горячим молочным киселем, который превосходно получался у Анфисы.
– Кисель есть?

–  Ты, чай, проголодалась?
– засуетилась та, просияла.
– Вот и славно! Садись скорей. Руки мыла?

Она привыкла, что у Аси никогда не бывает аппетита, и вопрос о киселе несказанно ее удивил и обрадовал. Слава богу, девочка идет на поправку - и кашель поутих, и щечки порозовели. И кушать ребенок попросил, как все нормальные дети. А то чахнет и чахнет, как птичка в неволе!

Анфиса Карповна смахнула краем фартука слезы, бросилась наливать кисель, накладывать на тарелку горячие пирожки.

–  Как папа?
– спросила Ася, усаживаясь.

–  Получше. Кристина уехала по магазинам, а он спит.

В детской раздался приглушенный звонок телефона. Ася встала.

–  Я возьму еду к себе в комнату, - сказала она.
– Кто-то звонит.

–  Кавалер твой, кто же еще?
– добродушно улыбнулась Анфиса.
– Иди, иди с богом.

Домработница ошиблась. Звонил не Игорь, а Всеслав Смирнов.

–  Ася?
– осторожно спросил он, услышав в трубке голос девочки.
– Ты одна?

–  В комнате - да, говорите. Кристина уехала, Анфиса на кухне, а папа спит.

–  Хорошо. У меня к тебе один вопрос, только не удивляйся. И как следует подумай, прежде чем отвечать.

Ася поставила чашку с киселем на стол. От нее шел пар с запахом ванили.

–  Я не буду удивляться, - послушно сказала девочка.

–  Ты не можешь припомнить: третьего марта твой папа был дома?

У Аси на столе стоял перекидной календарь, где она делала свои отметки. Ей не надо было напрягаться - третье марта было обведено простым карандашом, а внизу стояли две буковки «к»: большая и маленькая. Это означало, что папа уехал в командировку, а Кристина куда-то ночью уходила. Так Ася и сказала сыщику.

***

Еве не спалось. Она ворочалась с боку на бок, поправляла подушку. В голове роились тревожные мысли. Самой невыносимой было осознание непоправимости смерти молодого, здорового, талантливого человека. Невольно вспоминалось посещение костюмерной театра, где она надевала королевское платье, и то ощущение себя в совершенно ином времени, близость красивого, галантного поклонника… Тогда между ней и Кристофером… Костей - ничего не было, кроме странного, даже не любовного, а душевного, сердечного единения, пронизанного витающим в воздухе прошлым, его волнующими отголосками. Ведь и под сумрачными сводами лондонских замков, и в московских квартирах, и на берегах Темзы, и на набережной Москвы-реки - везде есть место для встреч: роковых или романтических, коварных и зловещих или страстных, тайных. И под парчовыми корсажами, и под бархатными камзолами, и под простыми пиджаками и платьями во все времена рождались и умирали чувства…

Ева встрепенулась, отгоняя видение: она в роскошном наряде английской королевы и молодой актер в костюме придворного. Как же случилось, что он погиб? В памяти всплыл последний разговор с Крисом.

–  На третий день после его смерти я должна прийти в тот тупичок, - прошептала Ева, замирая от ужаса.
– И его дух назовет мне имя убийцы. Если я не приду, зло так и останется безнаказанным!

Она занялась подсчетами. Судя по всему, у нее в запасе еще один день - завтрашний. А послезавтра призрак Кости Марченко будет ждать ее в тупичке. Тень отца Гамлета!

–  Боже! Какая чепуха… Я что, приняла его болтовню всерьез?
– спросила она себя.
– Выходит, так.

Мысли закружились быстрее. Каким образом случившееся в деревушке под Лондоном четыре века тому назад могло сейчас повториться в Москве? Зачем Кристофер пошел в бар, если предвидел свою смерть? Неужели на актеров так сильно повлияла будущая премьера, что они слепо разыграли ситуацию не на сцене, а в жизни? Такое вообще-то бывает?

Она закрыла глаза и начала вспоминать разговор с Гиви и Сашей. Оба наотрез отрицали свою причастность к убийству приятеля. Они, дескать, сами не могут оправиться от шока - вот, пьют водку, чтобы снять стресс. День прошел как обычно, ничто не предвещало трагедии. После вечерней репетиции отправились в бар - посидеть, отдохнуть, пивка попить с рыбкой. Беседовали, смеялись, а потом на Костю что-то нашло: он раскричался, заявил, что платить не будет, наговорил грубостей, сорвался и выбежал вон.

–  И часто он себя так вел?
– спросил Смирнов.

–  Бывали споры, конечно, - объяснил Гиви.
– Я сам горячий, вспыхиваю, как порох! Но Костя не такой, он более спокойный. И на повышенные тона мы переходили в основном по поводу роли, спектакля, сцены какой-нибудь, а не из-за денег.

–  Он слишком много работал, - вмешался Саша.
– Брался за все, что ни предлагали. У него сестра больная: инвалид, в коляске передвигается. Ей деньги на лечение нужны, вот Костик и пахал как проклятый. Не высыпался, уставал, нервы сдали.

Смирнов слушал, делал пометки в блокноте - корреспондент все-таки!
– задавал следующий вопрос.

–  Почему вы выбежали из бара за ним?

–  Сначала мы разозлились, - отвечал Гиви.
– А потом испугались за Костика. Темно, поздно, парень не совсем трезв, в бешенстве, мало ли что наделать может? Под машину, например, попасть, и вообще. Но такого мы не ожидали, я имею в виду, что он… мертвым окажется. Выбежали, огляделись, а он лежит на снегу. Не сразу заметили, потому что там тень падает. Подумали - разыгрывает он нас. Костя великий охотник был по этой части! Подошли поближе и глазам своим не поверили, - у него в голове нож торчит, прямо над бровью! Мы оторопели…

–  Я первым очухался, в себя пришел, - сказал Саша.
– Понял, что пора ментам звонить. Вернулись в бар, вызвали «Скорую» на всякий случай, милицию и стали ждать. Они приехали, что-то там измеряли, фотографировали, расспрашивали всех. Нас забрали. До утра добивались признания: не мы ли Костика прикончили? Бред! Потом отпустили. Выяснилось, что около трупа следов почти не было, снег в том углу смерзся коркой, в общем, на ней ничего не видно. А недалеко, у дороги, таксист какой-то стоял, поджидал пассажира, курил. На наше счастье, он рассказал, как мы выскочили из бара, звали Костика, потом подбежали к телу, наклонились, спички жгли, пытались рассмотреть, жив он или нет. Вот если бы не этот таксист, сидеть бы нам в кутузке и сидеть!