Шарада Шекспира

–  Они меня подозревают!
– простонал он, падая в кресло.

–  Такая у них работа, - невозмутимо изрек Всеслав.

–  Вам удалось что-то выяснить относительно убийства Лейлы… и той, второй женщины? Уверяю вас: я оперировал ее, все прошло благополучно, она осталась довольна, и с тех пор я ее не видел!

–  У вас нет алиби, - грозно сдвинул брови сыщик.
– Ни на третье марта, ни на…

–  К черту эти ваши юридические штучки, - понизил голос Адамов.
– К дьяволу! Мне плевать на них! Я не убивал! Вы понимаете? За что я плачу вам деньги? За пустую болтовню? Найдите убийцу, и покончим с этим.

–  Как великодушно с вашей стороны, - расхохотался Смирнов.
– Покончим с этим! А мне плевать на ваши деньги, уважаемый! Ситуация резко повернула совсем не в ту сторону, куда я ожидал. Мне не до шуток. В общем, расклад таков, любезнейший Лев Назарович: либо вы выкладываете все, что до сих пор скрывали, либо я предоставляю следователю недостающие улики: ваш окровавленный хирургический костюм и скальпель.

–  Это не мой костюм!
– возмутился Адамов.
– Вы блефуете! Откуда он у вас? Может быть, вы лжете, а я тут уши развесил.

Сыщик не обратил внимания на этот выпад. И как ни в чем не бывало продолжил:

–  Скажем по-другому: костюм с вашими инициалами. Попробуйте еще доказать, что он не ваш! А если всплывет на свет истинная причина смерти вашей первой жены…

–  Хватит!
– не выдержал доктор.
– Вы наступаете мне на горло.

–  Думаете, я в лучшем положении?

Адамов закатил глаза, схватился за сердце. Но спорить не стал и вопросов задавать - тоже. Понял, что ни то, ни другое не возымеет действия.

–  Хорошо, - с видом осужденного на казнь вымолвил он.
– Что вас интересует? Касательно Лейлы я вам все рассказал. Клянусь!

–  Допустим. А по поводу театра она говорила что-нибудь… необычное? О Шекспире, например?

–  При чем тут театр?
– изумленно уставился на сыщика Лев Назарович.
– Вы меня путаете? Надеетесь, я потеряю бдительность, ослаблю контроль и выдам себя? Но мне не в чем признаваться!

Он запнулся и замолчал. Всеслав не торопил его, ждал.

–  Погодите-ка… - после продолжительной паузы заговорил доктор.
– Однажды мы прогуливались, шел снег, мы болтали о том о сем. Лейла сама назначила мне встречу у театра… «Неоглобус». Это далеко от клиники, в другом конце города, и вероятность встретить там знакомых ничтожно мала. Я согласился, приехал. Хотелось свежих, острых впечатлений, чтобы отвлечься от повседневности. Был вечер. Мы медленно шли, любовались кружением снежинок в свете фонарей и витрин… Как-то незаметно затронули театральную тему. Оказалось, «Неоглобус» - тот самый театр, куда Лейла приглашала меня на премьеру. Странно… вы ведь уже спрашивали об этом «Неоглобусе»… но тогда я вспомнил лишь о билетах на спектакль.

–  А сейчас речь идет о чем-то другом?

–  Вот именно, - задумчиво произнес Адамов.
– О другом… Мы заговорили о Шекспире и его героях, о Гамлете, кажется. Знаете, в студенческие годы я увлекался средневековой медициной, зачитывался трактатами того времени. Врачи считали, что избыток черной желчи в организме делает человека меланхоликом. Этот тип великолепно описан Шекспиром в образе принца Гамлета, меланхолического датчанина. Ему присущи склонность к самокопанию и мировой скорби, которые нередко приводят либо к депрессии и затворничеству, либо к злонравию и язвительности. К чему это я?
– спохватился доктор.
– А! Лейла сказала, что в «Неоглобусе» хотят поставить «Гамлета» И эту роль предложили ее знакомому актеру. К сожалению, не припомню его имени. Она еще называла актера несусветным фантазером, выдумщиком. «Меланхолический странник» - вот как она его называла!

–  А потом добавила, что он показывал ей заколдованное место, «бермудский переулок»!
– на свой страх и риск предположил Смирнов.
– Где якобы пересекаются времена!

–  Откуда вы знаете?
– опешил Лев Назарович.
– Да. Она даже предложила мне показать это место. Я согласился, без энтузиазма, только чтобы не обидеть девушку. Мы куда-то свернули. Лейла молча шла рядом и в какой-то момент велела мне закрыть глаза. Я закрыл. Постоял так пару минут, а когда огляделся, она исчезла. Мне надоело ждать, я повернулся и пошел к стоянке, где оставил машину. Лейла догнала меня, взяла под руку, спросила, испугался ли я. Глупые ребяческие шалости! Никакого «бермудского переулка», разумеется, не существует. Она просто спряталась от меня, нырнула в какую-то темную арку. Думала - я начну кричать, звать ее, устрою переполох на всю улицу. Но не дождалась и вышла. Вот, собственно, и все!

Адамов приблизительно описал место, где Лейла устроила фокус с «исчезновением».

–  Я этого не скрывал, - заявил он.
– Просто забыл. Не придал значения. И сейчас не возьму в толк, зачем вы копаетесь в подобных мелочах?

Всеслав оставил его реплику без ответа.

–  Меня интересует еще одна мелочь, - наклонился он к уху доктора.
– Человек, который восемь лет назад помог вам избежать неприятностей. Какие услуги вы ему оказывали… или продолжаете оказывать?

Адамов побледнел. Деваться ему было некуда, и он, тоже перейдя на шепот, поведал сыщику некоторые тайные подробности своей личной жизни.

Когда господин Смирнов из пропахшей лекарствами и страхом квартиры Адамовых вышел в холодную темноту вечера, он уже выстроил мысленную картину происходящего. Почти все пустые ячейки «бермудской мозаики» были заполнены.

Усаживаясь в машину, он заметил прикрепленный к лобовому стеклу бумажный сверток. Письмо от Потрошителя сопровождала окровавленная прядь волос…

–  «Наследство Дениса положишь в пакет и оставишь завтра вечером на троллейбусной остановке. Точное время сообщу дополнительно, жди», - шевеля губами, перечитал сыщик.
– Что ж, по крайней мере, у меня есть ночь и часть завтрашнего дня.

Глава 27

Ася вышла из супермаркета с кольцом молочной колбасы в руках. Игорь и Пурш ожидали ее в сквере. Раньше девочку не выпускали на улицу после восьми вечера, но нынче взрослым было не до нее. Анфиса слегла с давлением, отец с сердцем, а Кристина избегала падчерицы, старалась не то что не разговаривать с ней, а даже взглядами не встречаться. Она закрывалась в спальне или уходила из дому - неизвестно куда. Ася думала, что мачеха бегает к любовнику.

Сенбернар почуял девочку издалека, понесся навстречу. На лету схватил угощение.

–  Вкусно?
– улыбнулась Ася, глядя, как пес уминает колбасу.
– Доедай, и пойдем. Нас Игорь ждет.

Паренек курил, стараясь держаться в темноте. Если батя будет идти с работы и застанет его с сигаретой, опять придется слушать скучную лекцию о вреде курения и необходимости вести здоровый образ жизни.

–  Нам, работягам, рассчитывать не на кого и не на что, кроме своих рук, - поучал сына старший Боков.
– Поэтому они должны быть крепкими. А табак для молодого растущего организма - первейший яд!

–  О чем задумался?
– окликнула Игоря девочка.

Пурш, облизываясь, обежал вокруг подростков круг почета и полез в кусты. Слышно было, как трещат ветки. У сенбернара были свои собачьи дела, у молодых людей - свои.

Игорь щелчком отправил окурок в кусты, вслед псу, повернулся к Асе. Его лицо, когда он смотрел на дочь Адамова, приобретало выражение беспричинного восторженного блаженства. Он этого не замечал.

–  О тебе, - признался парень.
– День не видел, соскучился. Как у вас дела?