Шарлатан 3

— Это кому я так насолить успел, что мне нужно пуль бояться?

— Бояться не нужно, нужно просто быть предусмотрительным и осторожным. А кому… я тут списочек составила, точнее два списочка: кто тобой очень доволен и кто тебя люто ненавидит. Вечером я к тебе в гости заеду и все расскажу.

Вечером Ю приехала и привезла с собой небольшую записную книжечку, листов так на двести, большая часть которой была уже исписана — и на каждой странице была написана фамилия и краткий перечень причин, по каким данный товарищ испытывает ко мне отнюдь не теплые чувства. Но прежде чем отдать мне книжку. Ю сказала:

— Еще есть куча народу, которым ты тоже сильно, как ты говоришь, на гланды наступил, но люди они вменяемые и особого зла на тебя не затаили. Тот же товарищ Ильюшин: ведь ты, заказав у Мясищева вот уже три самолета и наладив их массовое производство, по сути дела «убил» его Ил-12 и Ил-14, самолеты в следующем году вообще с эксплуатации снимут.

— Как же! Новая машина Мясищева в этом Курильске хорошо если только в следующем году выпускаться начнет!

— Там — да, но уже принято постановление о производстве самолета и в Воронеже. Но за это Ильюшин получил заказ на транспортные самолеты и скорее всего получит для их производства Харьковский авиазавод. Так что твоими действиями он вроде и недоволен, но не считает их для себя критически плохими. И это я просто пример привела того, что даже если ты кому-то в чем-то помешал, это не значит, что человек тебя ненавидеть будет. Но вот все, кто в книжечке перечислен — им ты не просто на горло наступил, ты им вообще всю перспективу закрыл и возможность безбедной счастливой жизни ликвидировал. И вот за них поручиться уже никто не может, то есть не можем мы поручиться, что они не пойдут на какое-то безумство.

— Ты имеешь в виду пулю в лоб?

— Скорее, в спину — но мы спину тебе прикроем. Ты ее просто понапрасну не подставляй…

— Ну, спасибо тебе огромное! Ты меня вообще сейчас успокоила!

— Но ведь не упокоила?

— А Светлана Андреевна…

— У нее работа совсем другая, я ей не подчиняюсь и отчитываться перед ней не обязана. Она занимается охраной государственных секретов, а я — охраняю отдельных секретоносителей. Отдельного секретоносителя.

— Хреново охраняешь, мы с тобой разве что на переменах в университете пересекаемся иногда, в столовой и на тренировках. Ты за год с лишним так и не придумала, как даже рядом со мной поселиться!

— Я ничего придумывать и не обязана, есть другие люди, которые за то, что думают, зарплату получают. И получают ее вовсе не напрасно, так что… Ты, главное, просто выполняй инструкции, а все остальное мы обеспечим. Но сначала внимательно эту книжечку изучи, и если тебе в голову придут по этому поводу какие-то мысли… Любые мысли, даже самые, на первый взгляд, вздорные — ты мне их изложи.

— А вздорные-то зачем?

— У тебя необычный взгляд на самые простые вещи, ты можешь заметить то, что другие просто пропустят — а мне нужно знать о тебе вообще всё. Ладно, я домой, а ты сегодня же книжечку изучи. Завтра я за ней заеду… опять сюда, домой к тебе, ты ее в университет не бери все же. И завтра же расскажешь мне всё, что тебе в голову придет при этом увлекательном чтении. Вообще всё, я умею спрашивать и получать нужные мне ответы. И отвечать на возникающие вопросы, кстати, тоже…

Глава 21

Пожалуй, самым нужным внешним устройством для нашей ЭВМ стал дисковый накопитель. Диск выглядел (для меня, конечно) как трехдюймовая дискета-переросток: в кассете (изготовленной из поливинилацетата, как грампластинки) помещался лавсановый диск диаметром в двадцать сантиметров — и на нем можно было записывать данные на тридцати двух отдельных дорожках, причем на каждую помещалось по восемь килобайт. Время доступа к данным было около полусекунды, то есть девайс получился медленным, но он был и «ёмче», и на порядки быстрее даже магнитофонов, которые у Лебедева разработали для его БЭСМ: там на ленту влезало меньше ста пятидесяти килобайт. Что было понятно: если брать магнитные головки от «Днепра», счастья тут уж точно не обрести. И самым смешным было то, что хотя диск в кассете пока получался ценой в сто двадцать примерно рублей, он все равно стоил дешевле, чем одна лента для магнитофона БЭСМ.

Сам по себе накопитель представлял собой ящик шириной в тридцать сантиметров, высотой в двадцать и глубиной в полметра, а к нему еще такого же размера контроллер добавлялся — но размеры меня вообще не волновали. А вот возможность хранения огромного (по нынешним временам) количества данных очень радовала. Причем пока что радовала меня, нескольких человек в университете и, пожалуй, товарища Бещева: он даже спрашивать про цену не стал и заказал для «своей» машины сразу восемь накопителей и тысячу дисков. Но, как я понял, это было лишь «жалким началом»: после недолгих переговоров с ребятами из политеха МПС начал срочно строить завод по производству накопителей в небольшом городке Южа. На самом деле там железнодорожники уже осенью завод строить начали, но изначально там предполагалось производить матрицы памяти на ферритовых сердечниках (это же по сути было специфическим вышиванием, а определенные «текстильные» традиции в городе имелись), но пока еще корпуса завода были не достроены, и министерство решило «диверсифицировать производство» строящегося завода. А чтобы завод быстрее заработал, оборудование для него большей частью вообще купили во Франции и в Бельгии. Валюта, конечно, всегда была в дефиците, но самому «могучему» из гражданских министров деньги на это выделили. А так как корпуса завода были почти достроены и оборудование буржуи стали сразу же поставлять (так как оно вообще «за золото» продавалось, изготовители просто «задержали поставки» такого же своим внутренним покупателям), то был шанс, что завод заработает уже летом.

Причем шанс этот был совсем не иллюзорным: чтобы заводы новые заработали, им требовалась энергия — и железнодорожники в Юже стали ударными темпами строить и новую электростанцию. Турбины для нее делались в Калуге, котлы — в Ворсме (откуда я об этой стройке и узнал), а генераторы… Оказывается, у железнодорожников были целых два завода, на которых как раз электрические генераторы и делались. Для тепловозов, но там и «для быта» оказалось несложно сделать трехмегаваттные механизмы. И так как производственные мощности у МПС были «достаточными», то поставить в городке электростанцию с шестью такими генераторами для них оказалось совсем просто. Ну, если котлы в Ворсме в срок сделать успеют и калужане с турбинами не подведут — но «обижать» железнодорожников точно никто не хотел. Тем более, что они были готовы заплатить за поставленные машины подороже, чем указывалось в ценниках заводов.

Кстати, это тоже было в законе предусмотрено, я имею в виду «сверхнормативные выплаты» — но только как премия за «сверхплановую продукцию» или «за выполнение заказов досрочно». А тут обе опции получилось применить, вот народ и старался. Впрочем, народ везде «старался»: завод в Карачеве к концу мая выдал уже восемь вычислительных машин. Пока — в «минимальной комплектации», но там рабочие только приступили к освоению совершенно новой для них деятельности. И все старались «освоить» ее как можно быстрее, ведь в городе жилищное строительство пока что вел только этот завод, а на заводе жилье выделялось работникам исключительно «при выполнении плана», так что достичь «плановой мощности» в две машины еженедельно там теоретически могли еще до конца года.

Но могли и не достичь, так как в достатке туда поставлялись пока что лишь лампы-«желуди» с Горьковского завода и металлизированный текстолит для печатных плат. То есть железо для корпусов и краска для того, чтобы эти корпуса красить, тоже имелась в достатке, а вот с радиодеталями было хуже. Плохо было с прецизионными сопротивлениями и очень плохо — с конденсаторами. Для машин были нужны керамические конденсаторы небольшой емкости, а в СССР их хотя и делали, но с большими трудностями и в очень маленьких количествах. Так что их большей частью поставляли в страну дружественные немцы, но и их производственные возможности были все же ограниченными, а желающих «употребить» такие конденсаторы в своих поделках в СССР было очень много. Насколько я слышал, где-то у нас новый завод для такого производства строился, но было совершенно непонятно, когда он заработает и подойдет ли его продукция для вычислительных машин. Потому что то, что уже делалось, для наших целей вообще не годилось: параметры сильно плавали (в том числе и по температуре), да и откровенного брака делалось немало.

С сопротивлениями тоже было неважно, но с ними хоть перспектива была понятна: нужные сопротивления делались в том числе и в Горьком, на специализированном заводе, а последним делом товарища Киреева на Нижегородской земле было как раз расширение этого завода раза так в четыре. Последним, потому что Сергей Яковлевич «убыл на повышение», а на его место поставили какого-то товарища Ефремова — но в том, что завод будет уже летом выпускать сопротивлений достаточно, никто теперь не сомневался. Только ведь и «лето» — понятие растяжимое.

Зато в мае окончательно заработал автобусный завод в Камышине. То есть он еще зимой потихоньку заработал, а к концу мая там автобусы стали собирать уже на конвейере, и выпускались они теперь по тридцать штук в сутки. Что сильно облегчило жизнь горьковчанам: в город сразу две сотни новеньких автобусов поставили. Но и это было лишь «приятным дополнением» к транспортной системе города: первого мая была запущена ветка метро от Московского вокзала до автозавода, а десятого — от площади Минина до Мызы. Мне метро оказалось вообще без надобности, хотя в Нагорной части одна станция называлась «Университет» и выход из нее как раз напротив главного здания университета и находился. Но следующая станция была уже на площади Горького, и мне оттуда пешком до дома было идти дольше, чем от университета. К тому же Ю предупредила, что мне общественным транспортом пользоваться вообще не стоит, потому что кое-кто мог в таком транспорте мне причинить некоторые мелкие неприятности вплоть до летального исхода. Но если все же определенную осторожность соблюдать, то… то я ее соблюду.