Шато де Дамне
Шрифт:
Жозефина и Шанталь до последнего оставались в шато, не покидая родного дома. Но преступники, увидев в особняке легкую добычу для грабежа и разбоя, проникли внутрь. Они жестоко убили обеих девушек прямо в их спальнях. Вся мебель была либо уничтожена, либо украдена; документы разорваны или сожжены. По слухам, тела Жозефины и Шанталь были расчленены в знак революционного возмездия, а их кровью были исписаны стены шато. Хотя этому не было официальных подтверждений, слухи распространились быстро, и никто не спешил их опровергать.
Поговаривали также, что Пьер и Беатрис, предвидя грядущие потрясения, построили в шато тайную комнату, где хранились важные документы и другие ценности. Однако эту комнату никто никогда не видел, и вполне возможно, что это было такой же выдумкой,
Последней была убита Ирен. Она оказалась самой хитрой и в то же время самой опрометчивой. Как ей удалось сбежать из шато, оставалось загадкой. Некоторые полагали, что это связано с существованием тайных комнат и лабиринтов. Другие считали эту версию слишком сложной и предполагали, что Ирен, благодаря навыкам подражания Жозефине, сумела притвориться служанкой и обойти патрули, проскользнув мимо охранников. Кто-то и вовсе поговаривал, что незадолго до начала революции она вышла замуж за австрийского герцога.
Ирен могла бы стать единственной выжившей из семьи Дамьен, если бы не была столь же глупой, сколь и хитрой. Она вернулась в общество под новым именем – Лиана Ламар. Однако влюбившись в дипломата, Ирен – из-за болтливости и наивности – раскрыла ему тайну, надеясь на понимание и сочувствие. Влюбленная, она не смогла догадаться, что этот мужчина был наемником, которому было поручено найти и уничтожить ее.
Как же долго смеялись бы над ней Шанталь и Эммануэль, будь они живы!.. Как нелепо было разработать целый план, придумать себе новую личность, а затем все потерять, раскрыв свою историю наемнику. Бедная, бедная Ирен. Малышка Ирен, в которой души не чаяли Пьер и Беатрис. Самая младшая дочь прожила меньше всех. Шанталь скончалась в двадцать восемь лет, Эммануэль – в двадцать семь, Жозефина – в двадцать пять, а Ирен – в свои сладкие двадцать четыре.
Никто из них так и не обзавелся семьей, и у Дамьенов не осталось ни единого наследника, который мог бы продолжить род. Шанталь, ревностно оберегая свою независимость, снова и снова отклоняла предложения брака от самых разных мужчин: от герцогов, владеющих множеством замков по всей Франции, до баронов, которые пользовались огромным уважением. Эта популярность сестры удивляла Жозефину и Ирен и вызывала у них зависть.
Что касается Эммануэля, он был единственным, кто был близок к обзаведению наследниками. За несколько месяцев до революции он решил жениться на Элизабет фон Штайнберг – наследнице влиятельного аристократического рода из Австрийской империи. Конечно, этот брак не был бы браком по любви; он задумывался лишь для укрепления политических и экономических связей. Но свадьба так и не состоялась.
Стремление оставаться в тени не защитило их от жестокой гибели от рук мятежников. Их имя так и осталось неизвестным для Франции. Бедные, бедные Дамьены. Никто не узнает их истории. Они исчезнут без следа, а шато будет продано. Я всегда считала, что дети несправедливо расплачиваются за грехи родителей.
На этом, конечно же, история Шато де Дамьен не закончилась. На аукционе в начале XIX века шато выкупил один из богатых индустриалистов, желающий вложить средства в недвижимость. Это был Арман Брилльяр – успешный производитель текстиля и торговец шелком, который сколотил состояние в текстильной промышленности и проявлял интерес к историческим зданиям. Однако владел он этим местом недолго. Сделав ремонт и очистив шато от следов крови и разгрома, через пять лет он продал его своему хорошему другу, также предпринимателю. И тот владел шато недолго, но уже не по своей воле: его смерть положила конец этому владению.
Так продолжалось год за годом: шато покупали, делали в нем ремонт, и вскоре оно переходило в руки нового владельца. Каждый раз причиной смены хозяина были разные обстоятельства. Со временем интерьер шато стал собранием разных стилей и наследием всех владельцев. Постепенно Шато де Дамьен негласно сменило название на Шато де Дамне (фр. damnes – «проклятые»). Во-первых, почти
никто не знал ничего о семье Дамьен: кроме того, что они были убиты во время революции. Во-вторых, это название стало подходить особняку куда больше. Любители легенд утверждали, что шато было проклято семейством Дамьен и что духи семьи сводят с ума всех, кто пытается жить в его стенах. Сторонники рационального мышления предпочитали списывать это на стечение обстоятельств.Тем не менее, в какой-то момент смена владельцев прекратилась. Это произошло в 1966-ом году, когда шато приобрела женщина по имени Люсиль. Главная причина того, что она оставалась владелицей почти шестьдесят лет, была проста: Люсиль купила шато на аукционе за деньги своего богатого мужа, но так ни разу и не посетила особняк.
К середине XX века интерьеры шато вновь обрели былую элегантность, напоминая о великолепии французского барокко и роскошных залах времен семьи Дамьен. Стены украшали изящные золотые молдинги и резные деревянные панели, а сводчатые потолки были увенчаны ажурными карнизами, покрытыми тонкой позолотой.
В то же время шато сохранило в себе дух провансальской деревенской жизни с ее простотой и уютом. Полы были выложены расписными керамическими плитками и укрыты мягкими коврами, а мебель была выполнена в деревенском стиле: из теплых, приглушенных тонов дерева.
Каждая деталь интерьера казалась продуманной и искусно вплетенной в общую композицию. Антикварные комоды с латунными ручками стояли рядом с более современными предметами обстановки, а старинные гобелены с изображениями пасторальных сцен соседствовали с яркими коврами и занавесями. Тонкие нити истории и современности переплетались, создавая неповторимую атмосферу, в которой чувствовался как след прошлого, так и привкус новой эпохи.
Глава 3
Джордж Марсо стоял посреди комнаты, прислушиваясь к гудкам в телефонной трубке. Его небольшая спальня в лондонской квартире, окна которой выходили на внутренний дворик, была залита утренним солнцем. На аккуратно заправленной постели лежал раскрытый чемодан, в который были небрежно набросаны вещи. Джорджу было тридцать шесть лет, и на его голове уже заметно редели волосы, особенно на затылке. У него был округлый живот, свидетельствующий о пристрастии к жирной пище и пиву. Черты его лица были мелкими, а кожа – бледной; и очень контрастировала с темными волосами. Его лицо всегда выглядело немного отекшим: словно Джордж только что поднялся с постели.
Квартира, в которой он жил, была старой и выдержанной в классическом стиле. В спальне стояла раковина с двумя кранами – типичная для английских квартир, а выключатели представляли собой шнурки, свисающие с потолка. Полы были устланы коврами, пропахшими затхлостью. В гостиной и спальне имелись эркеры, которые создавали уют и иллюзию дополнительного пространства. Джордж жил здесь с двадцати лет; эту квартиру ему купили родители. Он был писателем и редко покидал свое жилище. Обычно он выходил только когда ему нужно было встретиться с издателем или проветрить голову.
Джордж писал с детства, а серьезно взялся за романы в шестнадцать лет. Его книги пользовались успехом; за свою карьеру он выпустил двенадцать романов, половина из которых стали бестселлерами. Еще пять книг так и не увидели свет: какие-то он сам считал неудачными, а другие были отвергнуты издателем. Несмотря на это, Джордж оставался востребованным писателем.
Сейчас Джордж только что закончил работу над последней книгой и размышлял о следующей. Идей пока не было, но это его не слишком беспокоило. Тем более, что времени на переживания у него сейчас не оставалось. Полгода назад он и его сестра Зои неожиданно получили в наследство от своей тети Люсиль шато в Провансе. Это стало большим сюрпризом для них обоих. Во-первых, в последний раз они виделись с тетушкой, когда им было меньше пяти лет. Во-вторых, они и не подозревали, что у нее было какое-то имущество на юге Франции. У Люсиль не было собственных детей, поэтому все свое наследство она разделила между ближайшими родственниками. Так Шато де Дамне досталось детям семьи Марсо.