Шаукар

— И чего я жду от человека, который когда-то считал, что секретарь — это что-то неприличное, — хмыкнул Шу.

— Ты договоришься у меня.

— Ладно. Пропаганда — это когда какое-то мнение распространяют специально, чтобы повлиять на людей. В хорошем смысле.

— И что ты хочешь, чтобы я распространял?

— Что опиум — это вредно. Если ты сам лично займёшься этим, то больше людей об этом узнает.

— Ты просто хочешь поехать на маковые поля, эне.

— Так мы поедем? — улыбнулся Юрген.

Они покинули Шаукар уже на следующий день. Оташа и Юргена сопровождали Алтан и Бальзан, а вместе с Альфредом и Элинором ехали ещё два сыщика. Брунен хотел поехать на машине, но автомобиль в его личном распоряжении пока был только один, и разместить в нём всех желающих не было возможности. Хотя Оташ и не был среди желающих — он до сих пор недолюбливал этот вид транспорта, предпочитая лошадей и собственные ноги.

— Жаль, что мак уже отцвёл, — задумчиво проговорил Юрген. — Цветущие поля слишком красивы. Как и тюльпаны.

Конь, услышав своё имя, повёл мордой.

— Красоты там сейчас действительно особой нет, — заметил Альфред, — а вот сбор мы увидеть можем. Но мы вообще-то не за этим туда едем.

— Сжечь надо эти поля ко всем чертям, — сказал Оташ.

— Великий шоно услышал зов предков, — усмехнулся Шу.

— Не надо сжигать, — ответил Элинор. — Во-первых, маки очень красиво цветут. Во-вторых, опиум полезен в медицинских целях. Из него делают хорошее снотворное и обезболивающее.

— Ладно, раз ты так просишь, — хмыкнул Оташ.

— Элли, гордись, ты спас маки от гнева великого шоно, — с улыбкой проговорил Юрген. — Или нет, — добавил он, вглядываясь вдаль.

— Там действительно что-то горит! — воскликнул Акст.

— И довольно сильно, — кивнул Брунен.

— Едем быстрее, — распорядился Оташ.

Вскоре стало ясно, что Шу не ошибся и горело маковое поле. Запах гари стоял в воздухе, и Юргену стало страшно. На какой-то момент его охватила паника, но он быстро взял себя в руки. Кроме поля, горела и одна из хозяйственных построек, на другие огонь ещё не успел перебраться.

— Они пытаются уничтожить следы! — крикнул Альфред и бросился к амбарам. Другие сыщики побежали за ним. Неподалёку столпились люди, очевидно те, кто работали на полях. Казалось, они боялись тушить пожар, или им кто-то запретил.

— Идиоты! — Оташ громко выругался, достал из дорожной сумки небольшую лопатку, спешился и бросился к огню. Алтан и Бальзан поспешили за ним. По дороге Бальзан остановился и сорвал несколько веток с ещё не высохшего кустарника. Переборов страх, Юрген последовал примеру братьев. Оташ прибежал на уже выгоревшее место и начал закапывать огонь и сметать его в сторону. Алтан, Бальзан и Шу принялись делать то же самое своими импровизированными вениками.

Тем временем Альфреду удалось расшевелить людей, и те всё-таки стали тушить горящий амбар, таская воду из арыка. Им помогал один из сыщиков, а второго Брунен отправил в Шаукар на случай, если они не смогут справиться самостоятельно. Сам Альфред вместе с Элинором бросились помогать Оташу и остальным. Предварительно Брунен достал из сумки бурдюк с водой и, смочив платок, прикрыл им рот и нос. Акст сделал то же самое, а затем побежал с водой к Юргену. Шу уже начал кашлять от дыма и был очень благодарен Элинору за помощь.

Юрген давно потерял счёт времени, и ему казалось, что огню нет конца и края. Но Оташ и остальные не сдавались, и Шу очень надеялся, что у него самого вот-вот откроется второе дыхание, что в данной ситуации было бы как нельзя кстати. Юрген стал просить небесного волка и Тенгри помочь им, и в какой-то момент Шу даже показалось, что ему стало легче, он сделал глубокий вдох и понял, что теряет сознание. Юрген попытался позвать на помощь, но в ушах шумело уже так сильно, что он сам не знал, получилось ли у него.

Когда он очнулся, запах гари в воздухе был по-прежнему сильный, но Юрген понял, что лежит далеко от огня, потому что было не так жарко. Взглянув на небо, он увидел тучи.

— Живой? — спросил сидевший рядом Оташ.

— Да, кажется, — ответил Шу. — А как там пожар?

— Ещё горит. Я пойду, раз ты очнулся. Надо помочь.

Шоно поднялся, и в этот момент полил дождь.

— Спасибо, — прошептал Юрген, глядя в серое небо и смаргивая капли дождя с ресниц.

Если Шу и радовался когда-то дождю, то только жарким шоносарским летом, сидя на балконе дворца и наслаждаясь долгожданной прохладой. Никогда ещё Юрген не был так благодарен небу за осенний дождь, пусть погода ещё и была по-летнему тёплой.

Когда Оташ снова подошёл к нему, Шу всё ещё сидел на пожухлой траве. Убрав с лица намокшую чёлку, он поднял глаза на друга.

— Пожар закончился, — проговорил шоно.

— Вижу, — улыбнулся Юрген. — А что люди, которых искал Альфред? Они все здесь?

— Рядчика нет. Это он поджёг амбар и поле, пригрозил своим работникам и скрылся.

— Значит, его теперь искать?

— Да, но не нам с тобой, эне. Для этого есть Алмазар.

— У меня даже сил спорить нет.

— Удивительно, — хмыкнул Оташ.

— Знаешь, а я думал, что я что-то почувствую.

— В смысле?

— Ну, опиум же сгорел. Мы вроде как надышались.

— Вот ты и отключился.

— Я от дыма.

— Кто тебя знает? Поехали домой, эне. Не хватало тебе в очередной раз простудиться.

— Ничего со мной не будет, — ответил Юрген, вставая и отряхиваясь.

Однако он почувствовал первые признаки простуды сразу по возвращении во дворец. Горло неприятно саднило, голова была тяжёлой и хотелось спать. Утром Шу проснулся охрипшим и с насморком. Когда к нему в покои заявился Омари, который внезапно вспомнил об отчёте за летний период, Юрген встретил его укутанным в одеяло и шмыгая носом.

— Похоже, поголовье кабанов тебя сейчас мало интересует, — произнёс амма.

— Оташу про кабанов лучше расскажи, — хрипло ответил Шу. — Это он меня сглазил.

— Ты веришь в дурной глаз? Да ещё и от великого шоно? Это равносильно бунту, мне кажется.

Юрген хотел что-то ответить, но вместо этого громко чихнул.

— Тебе надо выпить горячего вина, — сказал Омари.

— Положено говорить: будь здоров, но вино тоже неплохо.

— Сейчас всё будет, — кивнул амма и удалился.