Шайтан Иван 4

— Знаю, ваше величество, но так же уверен, что мой род нуждается в свежей, здоровой крови. Глядя на жалких потомков когда-то известных и славных фамилий, погрязших в безделье, распутстве и других непотребствах, не сомневаюсь в правильности своего поступка.

— Что ж, в данном случае склонен согласиться с вами. Слишком много Россия потеряла своих лучших сынов на полях сражений. Ваше присутствие, граф, обязательно на награждении теперь уже вашего наследника.

Зимний дворец. Малый приемный зал.

В зале находилось приличное количество мужчин зрелого и пожилого возраста. В военных и свитских мундиров. Редкие в чиновничьих мундирах. Я стоял в стороне рядом с графом Васильевым и полковником Лукьяновым, который рассказывал мне кто есть кто, указывая на персонажа глазами.

— Это военный министр генерал Чернов, рядом с ним князь Мищерский. Это тот, а этот такой-то. Честно говоря, мне было не интересно, кто есть кто. Я надеялся, что мне не придётся толкаться в этой банке с пауками или по крайней мере общаться с ними не часто. Граф Васильев вежливо раскланивался с некоторыми из толпы медленно двигающейся по кругу. Вышел дворцовый церемониймейстер в богато расшитом кафтане и стукнув жезлом, хорошо поставленный голосом, торжественно произнес. Зал замер и затих.

— Его Императорское Величество Государь Император Николай 1, Самодержец Всероссийский и Его Высочество цесаревич, Великий князь, Александр.

Двери в зал распахнулись, вошёл император одетый в парадный мундир Преображенского полка и цесаревич Александр одетый в мундир атамана всех казачьих войск. Император и цесаревич остановились в центре зала. Полковник Лоренц открыл папку и огласил.

— Войсковой старшина Иванов!

Я строевым шагом подошел к императору.

Божиею Милостию

МЫ, НИКОЛАЙ ПЕРВЫЙ,

ИМПЕРАТОР и САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССИЙСКИЙ,

Царь Польский, Великий Князь Финляндский

и прочая, и прочая, и прочая.

Верноподданному нашему, Войсковому старшине Кавказского казачьего войска, Иванову Петру Алексеевичу, за оказанное исключительное мужество и самоотверженность, коими он, невзирая на явную опасность жизни своей, спас от угрожавшей гибели

Возлюбленного Сына Нашего, ЦЕСАРЕВИЧА и ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ Александра.

Всемилостивейше жалуем Кавалером Императорского Ордена Святого Владимира третьей степени с мечами, с причислением к оному и всеми правами и преимуществами, сему ордену присвоенными.

Пребываем Императорскою Милостью Нашею к вам благосклонны.

На подлинной Собственною Его Императорского Величества рукою подписано:

«НИКОЛАЙ».

Присвоить чин казачьего полковника с внесением в реестр Кавказского казачьего войска.

Назначить пожизненную пенсию двадцать пять тысяч рублей.

Удовлетворить всеподданнейшее прошение Графа Васильева Дмитрия Борисовича о передачи графского титула с правом наследования старшим в роду, полковнику Иванову Петру Алексеевичу с именованием оного с момента подписания прошения, граф Иванов-Васильев.

По залу прошелестел тихий вздох. Император подошёл ко мне и приняв у Лоренца орден повязал его мне на шею и тихо сказал, чтобы слышал только я.

— Ну, что полковник, унесёшь все мои милости.

Александр улыбался видя моё растерянное лицо. Я был настолько ошеломлен, что не сразу сообразил и со значительным опозданием произнёс.

— Служу трону и отечеству. — хриплым от волнения голосом. Лоренс вручил мне все дипломы и я развернувшись кругом проследовал к графу Васильеву. Император продолжал награждать других представленных. Я, подойдя к Дмитрию Борисовичу, посмотрел на него и тихо прошептал.

— Зачем, Дмитрий Борисович?

— Я так решил, Пётр и не спрашивай меня ни о чём. — Он обнял меня и прижал к себе. Подошёл улыбающийся князь Долгорукий, поздравил меня.

— Неожиданно, Дмитрий Борисович, очень неожиданно. Надеюсь у вас не возникнет непонимания со стороны вашей сестры?

— Моя, сестра, выйдя замуж, не имеет ни какого права и отношения к роду Васильевых. Слава богу я жив и только я, могу решать кому передавать титул и наследство. И полно об этом. Её намерения не правомерны и не основательны. Император, своим подписанием моего прошения, узаконил моё решение. –жёстко ответил граф.

— Вы правы, Дмитрий Борисович, простите, что вторгся в ваше личное.

Я ещё находился в некоторой прострации после произошедшего со мной. Не специально, обратил внимание на Бенкендорфа, Дубельта и полковника Лукьянова стоявших в стороне. Их отделяла незримая черта от остальной массы присутствующих. Бенкендорф смотрел на всех холодно равнодушно, как и Дубельт. Лишь полковник не мог скрыть радость награждения его орденом Св. Владимира четвёртой степени. Явственно чувствовалось то отчуждение, которое испытывает основная часть присутствующих военных и сановников. Некоторые в ответ пытались смотреть с высока не жандармов, но не у всех получалось. Стоило им встретиться с ними взглядами, как они тот час отводили глаза. У них, у всех, есть причина опасаться пристального взгляда этих людей. Мне то пока бояться нечего, но я благоразумно не пялился на них, ища одобрения. Дураку понятно без поддержки Бенкендорфа мне никто не позволил бы так быстро и высоко взлететь и приземлиться так близко к трону. Слишком быстро и высоко. Как известно падать будет больно. Хотя пути обратного для меня нет, только вперёд. Я буквально кожей ощутил себя чужаком среди этих людей. Я не Бенкендорф и не жандарм, поэтому на меня смотрели с безразличием или с пренебрежением, не все, но основная масса.

Я решил приколоться и включил свой тяжёлый, фирменный взгляд. Подействовало, да ещё как. Не даром Савва и Эркен пытались научиться этому приёму, уверяя, что когда я смотрю так, у них начинают мурашки по спине бегать и кровь в жилах замедляет течение. Особенно просел князь Мищерский. Видимо он говорил с военным министром обо мне и они исподволь бросали взгляды в мою сторону. Вот тут я подловил его, как удав кролика. Он смотрел на меня и не мог отвести взгляд. Только после того, как я отвернулся, он отмер и стал шевелиться, непроизвольно двигая плечами. Церемония официально закончилась и мы с графом решили ехать к нему домой. К крыльцу подъехала карета. Аслан соскочил с коня и открыл дверцу. Мой выезд смотрелся солидно. Новая карета, казаки сопровождения с милыми лицами и Аслан, дикий бородатый горец.

— Пётр ты должен уступить мне свою карету, я старый, а у неё такой мягкий ход. И, как мой наследник, ты с Катериной должны обеспечить мне спокойную старость. — рассмеялся граф. — Что, удивил тебя Пётр?

— Ещё как, Дмитрий Борисович. Наверно не стоило этого делать. Я получил в наследство прекрасное поместье, Юрьевское. Мы с Катей уж точно с голоду не умрём. А это, ваше наследство, лишняя головная боль. Ещё другие наследники начнут интриговать. — вздохнул я.

— Толи ещё будет, Петр. Ты просто не представляешь, что сделал император награждением тебя Владимиром третьей степени, да ещё с мечами. Чиновники и военные десятилетиями ждут награждения за выслугу лет, редко кто удостаивается этого ордена ранее, а тут ты. Простолюдин по рождению, выскочка и непонятный во всех отношениях человек. Да ещё я со своим прошением. Честно говоря, я тоже не ожидал столь щедрого награждения со стороны императора. Это ещё они не знают, что тебе покровительствует Бенкендорф. Не зря он скрывает твою связь с жандармами. Ну и император своими действиями противопоставил тебя высшему свету тем самым привязал тебя к трону. Без поддержки его величества тебя просто растопчут. Но сейчас ты в фаворе и в скором времени уедешь на Кавказ, где тебе будет тоже нелегко, но там ты весомая фигура. Ещё раз повторюсь, будь осторожен с Бенкендорфом. Он имеет большое влияние на императора. Как я понимаю, цесаревич явно положил на тебя глаз и хочет приблизить к себе, с запасом на будущее. Если у тебя получиться провести операцию с Хайбулой, хотя бы в половину, то будь уверен, положение твоё станет столь прочным, что уже не каждый решиться соперничать с тобой.

Слушая графа, не переставал удивляться его уму и прозорливости. Как же мне повезло получить в наставники столь опытного человека. Князь Долгорукий, по-видимому, очень уважал графа и пользовался его советами. Наша с графом программа работы с Хайбулой была практически без изменений принята Бенкендорфом и Дубельтом.

Глава 31

— Командир, Владимир третьей степени с мечами, войсковому старшине, даже не припомню подобного случая.

Андрей, по настоящему удивленный, разглядывал меня.