Шайтан Иван 6

— Почему говоришь… — потянул я.

— Да потому, Миша, что нет тебе в этом острой необходимости. Работаешь ты дома, в тепле и спокойствии. А я, сидя в обороне и отражая атаку, постоянно думаю, как лучше сделать и людей сохранить. А бомбомёт — так-то не моя придумка. Еще с Петровских времён ручные мортиры были. Вот я и подумал, глядя на наши дробовики: ствол больше, патрон, а вместо пули — граната. Дальше всё по цепочке. В руках не удержать — упираем в землю. Мудрить курок сложно. Патрон опускаем в ствол — он сам накалывается капсюлем, и выстрел. Гранату шнуром поджигать — себе дороже, да и бестолковое занятие. Чуткий взрыватель — и все дела. Остальные мелочи додумал по мере надобности. Думал год, в свободное от службы время.

— Как-то уж больно просто у тебя выходит, Пётр, — сказал после долгого раздумья Михаил.

— А чего мудрить-то? Наводить тень на плетень?

— Что-то еще придумал? — хитро посмотрел зять.

— Да нет, пока только смутные мысли и очертания. Ничего конкретного. Аслан, принеси сумку с деньгами.

Достал пачку ассигнаций.

— Здесь пятнадцать тысяч — на производство. Закупай, что посчитаешь нужным. Если нужно дополнительно — скажи. Доступ к моему счету есть, там еще десять тысяч серебром. Военные рассчитались?

— Да, оплатили все счета сразу, — улыбнулся зять.– Это пистолеты нового образца. Легче прежних, пять выстрелов подряд, пятьдесят патронов в комплекте. Твоим ухорезам выдал.

С этими пистолетами я ознакомился в отряде охраны, когда они получили их в пользование. Хорошая вещь получилась. Убойная сила на двадцать пять метров, относительно легкий. Бойцы отряда были в восторге.

Наконец попрощались с Москвой. Ехали двумя каретами. В одной груз, во второй мы с Мелис. Она решила ехать к мужу и быть с ним. Дети устроены, жить в Петербурге Мелис отказалась на отрез. Хорошая жена должна поступать так и ни как иначе.

Я ехал, погружённый в тяжёлые думы. Мелис, видя моё сосредоточенное состояние, старалась не отвлекать меня. В памяти неотступно стояла последняя аудиенция — встреча с Государем, Бенкендорфом и цесаревичем за неделю до отъезда из столицы. Назначили её на поздний вечер.

— Здравия желаю, ваше величество! — отчеканил я, склоняя голову перед тремя людьми, чьи решения влияли на Империю.

— Здравствуйте, Пётр Алексеевич! — Император встретил меня улыбкой. Казалось бы, добрый знак. Само обращение по имени и отчеству говорило о включении меня в ближний круг. Но вместо радости я ощутил лишь тяжесть, словно на плечи мне водрузили новый, невидимый груз.

— Александр Христофорович представил доклад, — начал Государь, — об успешном завершении вами подготовки отряда охраны высочайших особ и вашем ходатайстве об отбытии на Кавказ?

— Так точно, ваше величество!

— Что ж, полковник, путь вам открыт. Однако прежде вручу вам мой именной указ. Он дарует вам право от моего имени совершать определённые действия, минуя военную администрацию и гражданские власти. А именно: заключать временные мирные договоры с местными племенами и обществами сроком на пять лет с возможностью продления; предпринимать меры к улучшению их быта и постепенному введению в сферу влияния Российской империи.

Адъютант почтительно подал мне темно-красную папку с оттиском двуглавого орла в сургуче.

— А в ознаменование ваших исключительных заслуг перед троном и отечеством, — продолжил Император, — жалую вам именной золотой знак Отдельного жандармского корпуса. Благодарю, полковник, за верную службу и деяния во славу России. Уверен, вы отдаёте себе отчёт о всей ответственности, которую возлагает на вас ношение сего знака.

— Служу трону и отечеству! — тихо, но чётко произнёс я, принимая из его рук лакированный футляр. Вес его в руке ощущался куда тяжелее, чем должен был быть. Моё внутреннее я, крякнуло, распределяя груз ответственности поудобнее. Предстояло тащить его неизвестно сколько времени.

Конец 6 книги.