Шайтан-звезда (Часть 1)

Абриза немедленно убрала руку с живота курда.

– Потрогай свои рубцы сам, о Джеван!
– приказала она.
– И не говори мне о близости. Объясни лучше, что было потом!

– Утро было потом, и я вернулся туда, где оставалось так много вещей, и увидел, что все это время лежал рядом с Алидом...

Джеван-курд вздохнул и склонил голову перед холмиком из крупных серых камней.

– Ты говоришь о мальчике?
– осторожно спросила Абриза.
– Он спас тебе жизнь. Когда ты упал, пораженный тремя ударами, он сражался над твоим телом, пока его не убили, и он упал на тебя, прикрыв тебя собой, и только поэтому ты спасся и тебя не прирезали, о несчастный.

– Откуда ты знаешь, о женщина? Ты видела то сражение?
– осведомился курд, трогая себе грудь, обнаруживая поочередно все три шрама и проникаясь недоверием.

– Но я не мог свалиться от таких царапин, клянусь Аллахом!

– В таком случае, объясни мне, о сын греха, как вышло, что ты несколько дней и ночей лежал наподобие камня, боясь пошевелиться, и откуда взялись эти, как ты их называешь, царапины!

– Я воистину лежал камнем, клянусь Аллахом, и все это время ты трогала меня руками, - согласился Джеван-курд.
– Растирания - тоже один из способов лечения, и я знал индийского лекаря, который только так и снимал боль. Объясни наконец, кто ты, о женщина! И откуда ты взялась?

– Разве ты все еще не узнал меня?

– А почему это я должен тебя узнать? Благодарение Аллаху, у меня есть свои жены, и я не имею обыкновения смотреть на женщин, принадлежащих другим, даже если они из дерзости открывают передо мной лицо, - отрубил курд.
– А ведь ты по виду и повадкам из благородных, и у тебя наверняка есть отец или муж, и такие, как ты, всегда были для меня запретны. Вот если на войне моя рука дотянется до какой-нибудь пленницы - это другое дело, этого и сам Аллах не возбраняет, о чем ясно сказано в Коране!

– Я не пленница и я больше ни разу не прикоснусь к тебе, раз ты так это понимаешь!
– отрубила Абриза.
– Но я еще раз спрашиваю тебя - ты действительно не узнал меня? И ты не удивился тому, что я знаю твое имя?

– Мое имя, благодарение Аллаху, хорошо известно во всех землях, где живут правоверные!

– А я тебя узнала. Я видела тебя в лагере Ади аль-Асвада...

Произнеся, впервые за много дней, вслух это имя, Абриза вздохнула и неожиданно для себя самой покраснела.

– В лагерях аль-Асвада было множество женщин, - с некоторым презрением к тем женщинам сообщил Джеван-курд.

– Такая, как я, была всего одна. Вспомни - конный разъезд привел в лагерь беглеца из войска франков в кольчуге и длинном белом гамбизоне с красным крестом! И этот человек требовал, чтобы его отвели в палатку к аль-Асваду! И это оказалась женщина! И аль-Асвад отправил ее в Хиру, во дворец к своему отцу! Ее многие видели в лагере с непокрытой головой! Теперь ты узнаешь меня?

– О госпожа!
– воскликнул Джеван-курд, от изумления прекратив трогать и поглаживать свои шрамы.
– Клянусь Аллахом, все бедствия, которые нас постигли, были из-за тебя!

– О Джеван, это мои бедствия были из-за аль-Асвада!
– возразила Абриза. Знаешь ли ты, что произошло со мной в Хире?

– Да, о госпожа, знаю и это, и многое другое.

Курд, вспомнив, очевидно, что перед ним - дочь франкского эмира и гостья Ади аль-Асвада, сложил руки, поклонился и замолчал надолго.

– Заговоришь ли ты когда-нибудь?
– воскликнула Абриза.

– Прежде всего я скажу тебе о себе, о госпожа, - глядя мимо ее лица, уже не прежним сварливым голосом, а исполнившись достоинства, торжественно начал Джеван-курд.
– Ты - христианка, а мы - правоверные. И ты, наверно, не видишь разницы между нами всеми, между аль-Асвадом, аль-Мунзиром, Мансуром ибн Джубейром и мной, как мы не видим разницы между твоими родичами. Мы все для тебя - люди в белых тюрбанах. А я среди войска аль-Асвада - пришелец! Я у себя дома убил врага и должен был бежать! Благородные арабы приняли меня в своих палатках, и дали мне в жены своих дочерей, и я ездил справа от Ади аль-Асвада! Я - который не может указать рукой на своих родичей по матери и по отцу! Вот почему я пошел за аль-Асвадом и ездил у его стремени, хотя Аллах и покарал его безумием! Вот почему я здесь, в этой пустыне, пораженный бедствиями!

– Это ничего не объясняет мне, о Джеван!
– прервала Абриза красноречие собеседника.
– Куда ты пошел за аль-Асвадом? Что произошло? Почему я нашла тебя в пустыне, среди трупов и накрытого трупом Алида? С кем вы дрались? И куда, ради Аллаха, подевался аль-Асвад?

Уже в который раз она помянула имя Аллаха, вовсе не заметив этого.

– Когда аль-Асвад отправил тебя с аль-Мунзиром и с ребенком в безопасное место, он призвал нас всех и сказал: "О братья, о благородные, я могу вернуть себе честь лишь одним способом - выдав ту женщину замуж за моего проклятого брата, порази его Аллах, и сделав ее ребенка наследником отцовского престола! " И мы сказали ему: "О Ади, о лев пустыни, а разве это единственный способ удовлетворить ту женщину и восстановить твое достоинство? Дай ей денег, дай ей город, сделай ее повелительницей над мужами, и пусть сама ищет себе такого мужа, какой ей понравится! " И он ответил нам: "Я поклялся, что в Хире, во дворце моего отца, и отца моего отца, и всех моих предков, она будет в такой же безопасности, как в моей палатке. Она непременно должна быть в Хире, и жить там в покое, охраняемая мной и моими людьми! " Тогда Хабрур ибн Оман, которого аль-Асвад уважает больше всех, потому что Хабрур воспитал его, сказал: "О Ади, мы пойдем за тобой и сделаем все, чего ты захочешь. Но вот что будет, если ты отдашь ту женщину за своего брата и сделаешь ее ребенка наследником царства. Сейчас наследником назначен твой брат Мерван, но Аллах властен над людьми, и если что-то стрясется с ним, трон достанется тебе. Если же наследником ты сделаешь того ребенка, то сам уже никогда не станешь царем Хиры. А ведь ты желал этого, и я воспитал тебя так, чтобы ты был хорошим царем, и ты сам знаешь это. Достоинства же ребенка пока скрыты. Вдруг он вырастет таким же, как твой брат Мерван, раз он - родной сын Мервана?" И Ади, ни на миг не задумавшись, отвечал, что его честь ему дороже...

– Так вот почему от него все это время от него не было известий! О, если бы я была там!
– воскликнула Абриза, уже догадываясь, какое опасное дело затеял аль-Асвад.
– Я удержала бы его! О Джеван, я не должна была раздражать его своим отказом!

– Как бы то ни было, он восстал против своего отца и брата, о госпожа, и мы все были вместе с ним, и Хабрур ибн Оман, и Джудар ибн Маджид, и Мансур ибн Джубейр, и я, и мой Алид - со мной вместе... да воздаст ему Аллах и да раскроет перед ним райские ворота... Но сперва удача нам благоприятствала, мы нашли сторонников, победили в двух сражениях и уже шли на Хиру, а потом знамена наши были смяты... И случилось худшее, что могло случиться, - войско, оставшееся верным старому царю, отрезало нас от наших основных сил, и мы принуждены были спасаться бегством, и Джубейр ибн Умейр со своими всадниками загнал нас к этим горам! А мы всего лишь хотели, сделав крюк, вернуться к нашим отрядам, которые вел Джудар ибн Маджид, но Джубейр ибн Умейр, этот враг Аллаха, разгадал наш замысел!

– Так это Джубейр ибн Умейр нагнал вас и разбил в ночной схватке? припоминая, что где-то уже слышала имя этого свирепого военачальника, спросила Абриза.

– Я не знаю, кто на нас напал той ночью, о госпожа, когда мы преследовали караван, что увез тебя. Я думал, ты скажешь это мне, отвечал Джеван-курд.
– Ведь ты была с нашими неожиданными врагами.

– Какие странные совпадения...
– Абриза пожала плечами.
– Кто же мог знать, что аль-Асвад наткнется именно на тех всадников, которые сопровождают женщин и меня?

– Иначе и быть не могло, о госпожа, - курд поднял на нее глаза и сразу опустил их.
– Ради Аллаха, прикрой чем-нибудь лицо, чтобы мы беседовали благопристойно!

– У меня нет ни изара, ни покрывала, ты же видишь!
– возмутилась Абриза.
– И что скверного в моем лице?

– Скверно то, что я не должен на тебя смотреть, о дочь греха! У тебя нет изара - а на что же Аллах создал джуббу?
– огрызнувшись таким образом, Джеван поднялся, сделал несколько шагов по направлению к кучке мятых джубб, нагнулся и пошатнулся.

– Что с тобой, о Джеван?
– Абриза, вскочив, бросилась к нему, но он отстранил ее.

– У меня помутилось в глазах и голова моя унеслась, но это уже прошло, заявил он, не решаясь впрочем, сделать еще хоть один шаг и лишь отталкивая рукой молодую женщину.
– Неужели я пил вино? Да хранит меня Аллах милостивый!

– Ты потерял столько крови, что под тобой была не лужа, а целое озеро! выкрикнула Абриза с неожиданным злорадством.
– И она вытекла из ран, таких глубоких, что мой палец не достал бы до их дна! Я еще раз спрашиваю тебя ты можешь объяснить, откуда взялись твои новые шрамы, или ты поверишь мне?