Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй
Шрифт:
Он посещал, — всё равно, — всё.
Балет, фарс, оперу, оперетку, смотрел артисток босых и в башмаках.
Он ходил веселиться в трагедию и развлекаться на политические банкеты.
Не бедняга?
Через год он зашёл ко мне мрачный:
— Нет!
— Не проходит?
— Когда кругом народ, — ничего. Но когда остаюсь один, — то же самое. Нет! Это что-то ненормальное! Надо посоветоваться с докторами.
Он пересоветовался со всеми московскими знаменитостями, ездил в Петербург, выписывал кого-то из Берлина.
Был
Один сказал:
— Это — от переутомления. Вы, вероятно, слишком много работали.
Другой нашёл у него подагру.
Третий долго расспрашивал:
— Сколько рюмок водки пил ваш покойный отец? Отчего умерла ваша тётка?
И определил, что это у него:
— Следы от бывшей в детстве скарлатины.
Четвёртый нашёл, что нужно сделать операцию:
— Удалить толстую кишку. Эта толстая кишка совершенно не нужна. Только отравляет организм.
Но предупредил:
— Из ста операций удаётся одна. Советую рискнуть.
Пятый, шестой, седьмой, восьмой послали его в Кисловодск, Виши, Карлсбад, Ессентуки, в Ниццу, в Каир.
Он год прожил на курортах.
Выпил несколько бочек минеральных вод.
И вернулся:
— Нет толку! Очевидно, органическое. Надо решиться на операцию.
Ему вырезали толстую кишку.
Три месяца он был между жизнью и смертью.
Но когда выздоровел, пришёл ко мне в полном отчаянии.
— Не лучше?
— Пока был болен, — ничего. Скуки не было. Но как выздоровел, — началось! Не могу же я каждый день резать себе по кишке!
И решил:
— Англичане в таких случаях путешествуют.
Он поехал в кругосветное плавание.
Умирал от жажды в Сахаре, жарился на солнце в Индии, едва не потерпел кораблекрушения в муссонах.
Я получал от него открытки из Австралии, из Мексики, с Сандвичевых островов.
Вернулся в полном отчаянии:
— Англичанам, может быть, помогает… Но мне нет! Баста! Я знаю теперь причину. Это — от одиночества.
Он женился.
Прожил с женой год.
Был несчастлив в брачной жизни.
Два раза покушался на самоубийство.
Наконец, развёлся.
— И развёлся, а скука!
Он был безутешен.
И вот на днях он влетел ко мне радостный, счастливый.
— Представьте! Нашёл!
— Что нашли?
— Средство. Радикальное. Никакой скуки.
— Что же вы сделали?
— Купил книгу.
— Книгу?
— Как скука, — беру книгу. И не заметишь, как проходит время.
Он добавил:
— Стоит, правда, рубль. Но когда впору пустить себе пулю в лоб, — и рубля не жалко.
Читатель говорит:
— «Невероятно!
Вы выдумали!
За кого вы нас принимаете?
Будто бы ваш приятель, промучившись пять лет, наконец, купил себе книгу!
Невероятно!
Он пришёл к вам и сказал:
— Послушайте! А что, если попробовать почитать?
Нет ли у вас какой-нибудь ненужной книжки?»Крючки
Нас собралась небольшая компания.
Исключительно мужчин, — и потому мы говорили исключительно о женщинах.
В них отрицалось, разумеется, всё: способность любить, ненавидеть как следует, просто чувствовать.
Даже, кажется, существование самой души.
Но ведь должно же быть хоть что-нибудь у этих существ, у которых нет ничего?!
— У них есть дурные привычки.
— И странности.
— Только!
X. рассказал о странной мании у его жены к страусовым перьям.
У неё их миллион, но она не может видеть хорошего страусового пера без того, чтобы его не купить.
— Вы не поверите, сколько их у нас! Когда я вижу эту коллекцию, я хохочу до слёз. Мне кажется что все страусы в Африке ходят кургузыми. Их всех ощипали, для моей жены.
Жена г. Y. страдает манией, менее разорительной.
У неё страсть к шпилькам.
— Не то, чтобы к «шпилькам», которыми женщины любят угощать добрых приятельниц, — это было бы понятно! А к самым обыкновенным металлическим шпилькам.
Ими завалены все столики, все этажерки, ящики комодов, даже ящики письменного стола г. Y.
— Я думаю, что какой-нибудь английский фабрикант прямо существует на наш счёт. Мы его содержим!
Г. Y., действительно, весь свой век «сидел как на шпильках».
Берёт бумаги, — из самого важного «дела» вываливается пачка шпилек.
Предлагает приятелю сигару, — тот покатывается со смеху: в ящике вперемежку с сигарами лежат пачки шпилек.
— Это прямо мания.
Г-жа Y. теряет их сотнями и покупает десятками тысяч.
— А вот у моей жены ещё более странная мания! — восклицает г. Z. — Вообразите себе, что у неё страсть… к крючкам для ботинок!
Неправда ли, странно?
У каждой женщины есть один, два, ну, самое большее три крючка для застёгивания ботинок.
Ведь у женщин в конце концов всё-таки только две ноги!
А вот у моей жены… нет, да вы не поверите, сколько у неё крючков.
Она не может выйти из дому без того, чтобы не зайти и не приобрести себе нового крючка для ботинок.
— Да, да, это настоящая мания!
Болезнь, если хотите.
Я думаю, что это последствие первого ребёнка.
Знаете, с женщинами это бывает.
У них являются психические странности.
Нет, нет! Не говорите! Тот, кто знает женщин так, как я, тот не ошибается!
Раньше я этого не замечал.
Но на второй год замужества у неё, как только она уйдёт из дома, при возвращении обязательно окажется новый крючок для ботинок.
Сначала она очень конфузилась, когда я поднимал с пола крючок, если она случайно теряла его во время переодеванья.