Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

Путилин еще минут десять повозился около отвра­тительного памятника.

3/4 Ну, а теперь, старина, веди нас к себе в гости, в твою сторожку.

Старик сторож повел нас.

3/4 Мы долго останемся здесь, Иван Дмитриевич?—спросил я моего друга.

3/4 Да, порядочное количество времени. Ранее глу­бокой ночи мы не выберемся отсюда.

3/4 Так для чего же мы забрались в такую рань?

3/4 Для того чтобы при дневном еще свете полю­боваться некоторыми памятниками. Ночью при фона­ре это было бы не совсем удобно.

3/4 Гм... Признаюсь, не особенно приятная перспек­тива торчать в этом мрачном месте столько часов, — недовольно пробурчал я. — Что мы будем тут делать?

3/4 Разве? — рассмеялся Путилин. — Обстановка как раз по тебе, мистику и оккультисту. А время мы как-нибудь убьем в продолжении нашего спора, кото­рый был так неожиданно прерван.

В СТОРОЖКЕ КЛАДБИЩЕНСКОГО СТОРОЖА

А обстановка была действительно на редкость не­обычайная, такая, в какой я еще никогда не бы­вал с моим другом, талантливейшим русским сы­щиком.

А куда только, как вам известно, не заносила нас судьба! Бывали мы в самых страшных вертепах Сен­ной и иных столичных притонах, где заседали воры, убийцы, проститутки, бродяги; попадали мы в самые тайно заповедные уголки сектантских изуверских «ко­раблей» (скопцов и хлыстов); доводилось нам дневать и ночевать в монастырских коридорах, подвалах и кельях; попадали мы на ослепительно блестящие ра­уты-балы петербургской знати, где величайшие мо­шенники и шулеры были облачены во фраки от Тедески.

Но сегодняшнее наше пребывание, честное слово, было особенно любопытно!

Ночь... Глухое, отдаленное кладбище... Крошечная хибарка кладбищенского сторожа...

И в ней — великий сыщик в генеральском чине и ваш покорнейший слуга, доктор медицины.

И по какому делу? По какому поводу? Абсолютно по совсем непонятному, по крайней мере, для меня...

3/4 Ну, старина, — ласково обратился Путилин к старику сторожу, — если уж ты назвал гостей, так будь и любезным хозяином. Не соорудишь ли ты само­варчик? Признаться, я чертовски прозяб, да и док­тор тоже.

3/4 О, Господи, да с радостью, ваше превосходи­тельство! Честь такая... Только не обессудьте: чаишко плохонький у меня, — засуетился донельзя сму­щенный старик.

И вот вскоре в убогой конуре на колченогом столе появился и запел свою заунывно-тоскливую песню ста­рый-престарый, кривобокий самовар.

3/4 Ну, доктор, распоряжайся, а я немного подумаю. — И, скрестив руки на груди, низко склонив свою ха­рактерную голову, Путилин погрузился в продолжи­тельное раздумье.

Необычайность обстановки взвинтила мои нервы, и я, подобно Путилину, не притрагивался к налитому стакану чая.

Злобные порывы осеннего ветра с воем проноси­лись над сторожкой, словно хотели сорвать и унести ее старую крышу.

Мелкие, но частые капли дождя били в стекла ма­ленького окна. Пламя крохотной жестяной лампочки вздрагивало.

Путилин по своей всегдашней привычке что-то ти­хо бормотал сам про себя.

Несколько раз до меня долетало:

3/4 А если так... нет, нет... но кто?

3/4 Да, кто, доктор? — вдруг громко спросил Пути­лин.

Я oт неожиданности вздрогнул.

3/4 Что такое, Иван Дмитриевич? О чем ты говоришь?

3/4 Я тебя, мистика и оккультиста, спрашиваю,ктопоявляется в белом на могиле?

3/4 Бог с тобой, Иван Дмитриевич, я-то почем знаю? — ответил я.

3/4 Кто из этих мертвецов выходит из гроба и на­рушает зловещий покой этого последнего пристанища мятущегося человечества?

3/4 Свят, свят, свят! — донеслось до меня испуган­ное шамканье-всхлипывание старика сторожа. Его всего трясло от страха. Путилин посмотрел на часы. Было начало одиннадцатого часа. Он стал одевать пальто.

3/4 Куда ты? — с удивлением спросил я его.

3/4 Надо, почтенный доктор, еще раз осмотреть кое-что, — спокойно ответил он.

3/4 Как?! Ты один собираешься идти в эту тьму в глубь кладбища? — вскричал я.

3/4 Да. Ни ты, ни этот почтенный страж не нужны мне сейчас. Что касается тьмы — у меня, как тебе из­вестно, есть отличный помощник.

И он указал на свой знаменитый потайной фо­нарь.

3/4 Но мало ли что может случиться? Ты — один. Тут такая глушь... Разреши мне идти с тобой.

3/4 Не надо. Мертвецов, выходцев из гроба, я не боюсь, а живых людей — тоже. Как тебе известно, я умею недурно стрелять из револьвера.

И он ушел.

Тревожное чувство не покидало меня.

Чтобы как-нибудь рассеяться, я втянул старика-сторожа, предложив ему стакан чая, в оживленный разговор. Но — увы! — вся тема разговора опять сво­дилась чудесным образом к кладбищу, покойникам, к тем разным случаям и происшествиям, вплоть до за­живо погребенных, свидетелем которых довелось быть старику.

Правда, порассказал он мне немало любопытного.

Особенно врезался мне в память рассказ его о де­вушке, похороненной в состоянии летаргического сна.

ЗАЖИВО ПОГРЕБЕННАЯ

— Дело это, значит, было по весне. Утром прибы­ла на кладбище богатейшая погребальная процессия. Карет, венков — страсть! Господа все важные, сейчас видать, что похороны благородные. Узнал я, что хо­ронят генеральскую дочь, барышню восемнадцати год­ков. Плачу сколько было — и-и! Особенно мамаша убивалась. Хорошо похоронили барышню, щедро всех оделили, мне даже трешку дали. Я в те поры — нечего греха таить — задувал изрядно, пил, значит. На ра­достях-то я важно помянул покойницу с могильщиком Кузьмой. Вернулся в сторожку свою, вот в эту самую, и завалился спать. Проснулся — вечер, ночь почти. Вдруг это, значит, дверь моей сторожки с треском рас­пахнулась и вошел, а почитай, вбежал офицер. Моло­денький такой, статный, красивый. Лицо — белее по­лотна, трясется весь. Прямо ко мне.

3/4 Ты, — говорит, — кладбищенский сторож?

3/4 Я, ваше благородие.

3/4 Хоронили сегодня дочь генерала, девицу?

3/4 Хоронили.

3/4 Знаешь, где могила ее?

3/4 Знаю. Как не знать!

Говорит это он так тяжело, словно вот душит что его. Чуть не плачет.

Что, думаю, за диво такое? Кто это, примерно, он, что так убивается, с чего это он ночью ко мне пожа­ловал? Признаться, за нос себя ухватил: не с уго­щенья ли, мол, все сие снится мне?

Вдруг схватил это он меня за руку.