Шекспир в квадрате

Я разозлилась еще больше и, забыв, что крепко сплю, распахнула очи.

– Любовь по своей сути понятие объемное, сложное и многогранное, чтобы ей «заняться» надо обладать талантом, хотя бы одним!

Ишь ты, «дон жуан» недоделанный – нашел способ согреть косточки!

– Это ты о моих сексуальных способностях беспокоишься, что ли? – корчил парень из себя кретина.

А может быть, и был им? Я хлебнула побольше воздуха, аж всхлипнула от усердия – сейчас я ему выдам «по первое число».

– Я сделаю с тобой все, что ты захочешь… – сказал потенциальный любовник неожиданно бархатным интимным полушепотом.

Во мне все ёкнуло, бранные слова застряли в глотке, а руки уже отшвырнули в сторону пальтишко – предмет недавних военных действий. «Что ж, уважаемая, жизнь показала, что дама вы пустоголовая и развратная…» – это была последняя связанная мысль в моей легкомысленной головушке. Дальше началась вакханалия ощущений. Обстоятельство, что я даже не представляла, как выглядит мой любовник, подхлестнуло мое воображение…

То, что происходило даже «сексом» нельзя было назвать. Это был самый настоящий разврат – безудержный, смелый и упоительный. Мы согрелись – и ещё как!

Вдруг мой темпераментный друг резко остановился и сказал сердито:

– У меня с собой ничего нет.

До меня с трудом доходило, о чем он ведет речь.

– Я очень серьезно отношусь к продолжению своего рода, – настаивал мой любовник.

Боже мой, он ведет речь о контрацепции! Это когда меня трясет в ожидании продолжения действия.

– Я – бесплодна! – выпалил мой язык, прежде чем включился разум.

Этого я от себя не ожидала – выплеснула боль своего сердца первому встречному… Стефан оставил меня именно по причине невозможности зачать наследника… Только сейчас эти горькие мысли не были горькими, я отбросила их как пакет с мусором в мусоропровод с высоты шестнадцатого этажа. Испытывала лишь досаду на свою неуклюжесть (ну, зачем грузить мужика своими проблемами?!), могла сказать, что принимаю противозачаточные пилюли – просто и понятно.

– Радостная весть, – ничуть не смутился моими откровениями парень.

Я хотела вновь разозлиться, но не успела – наше совместное «действо» получило свое дальнейшее развитие… И всю ночь на пролёт мы не мерзли.

Солнце нагрело мне левую щеку и переместилось к краешку глаза. Пол седьмого утра – опытно определила я. Через полчаса радостное светило захватит весь мой глаз, это будет означать только одно – пора тебе, дорогая, подниматься… Ужасно не хотелось… Тело было ленным и мягким ото сна, как перебродившее тесто.

Стефан уже поднялся, я слышала, как его большое тело передвигается по комнате – тихо ходить он не умеет. Эта его привычка меня изрядно раздражает, как, впрочем, и другая: подниматься каждое утро в 6.30. Даже если накануне денек задался тяжелый и закончил свое существование далеко-далеко за полночь, Митрович спозаранку – на беговой дорожке. И все еще не теряет надежду приобщить меня к своему утреннему моциону. Вот и сейчас ткнул меня в плечо и что-то пробормотал… явно не лестное, голос его был недовольным, а интонации ворчливыми…

– Круто повезет, если не подцепил какую-нибудь заразу…

О чем это он? Досада охватила меня даже во сне. Я захлопала руками в поисках подушки: запущу ему в голову – пусть заткнется!

– Вставай, – Стефан не унимался.

Я забормотала плаксивым голосом:

– Оставь, ради Бога. Вечером к Настасье… Ты знаешь как у неё нудно и долго. Я посплю.

– Как знаешь.

Митрович был сегодня милостив, и я, раскинувшись на всей постели, засопела сладко, как никогда….

Пробуждение было менее приятным. Отчего-то все тело зудело. Я быстро и нервно почесала колени, подмышки и живот. Закопалась носом в подушку в надежде удержать ускользающую дымку дремы. Ах, эта дымка стала настолько тонка, что можно было с уверенностью говорить о том, что я проснулась… почти. Подушка под моим носом источала едва уловимый аромат мужского одеколона. Я удивилась, Митрович по вечерам предпочитал всем ароматам аромат детского мыла с ромашкой. Снова принюхалась… «danhill»… парфюм совсем не тот, что предпочитает мой муж… Выходит, я в чужой постели! Или того интереснее: в своей, но с чужим мужиком!

После таких открытий я окончательно проснулась. Глаза открывать не торопилась, предчувствуя, что реальность будет для меня потрясением. Решила принимать действительность малыми дозами. Вначале прислушалась: где-то вдали был слышен шум автомобилей – картина вполне мирная и привычная. Я повеселела и решила сосредоточиться на запахе, он был мне явно знаком… Им пахли мускулы тела, что бодро перекатывались вчера под твоими игривыми пальчиками… От услужливо предоставленных мозгом воспоминаний меня прошиб пот.

И что-то там примешивалось к «danhill»у нестандартное?.. Запах потертой кожи и дешевых сигарет!

Все! Финиш!

«Перестань юродствовать, дурочка, и поднимайся», – приказала я сама себе сурово и покинула объятия Морфея бесповоротно.

Глаза открылись и оповестили, что утыкаюся я носом в собственную шаль. Вся остальная одежда навалена на меня сверху в живописном беспорядке. А тело зудит оттого, что покрыто сенной трухой во всех закоулках. Больше того, руки, ноги и другие части тела расцвели яркими пятнами – «крапивница» в самом ярком своем проявлении. Срочно нужно принять «супрастин»! Я метнулась в сторону, где прикопала вчера свой рюкзачок, грацией напоминая леопарда экзотической буро-красной расцветки. Торбочки моей в означенном месте не оказалось. Это привело меня в состояние дикого возбуждения, минут пять я бесновалась в ветхом сооружении, пока не обнаружила свою кладь у самого выхода, практически на пороге.

Мой кавалер вынес рюкзак на свет Божий, исследовал его содержимое, а потом за ненадобностью швырнул в приоткрытую дверь – мое воображение услужливо нарисовало картину происшедшего.

Внутри рюкзака я нашла пару своих трусиков, расческу, косметичку с минимальным набором украшающих средств, облаткой «супрастина» и роликовый дезодорант. Больше НИЧЕГО внутри не было! Вся наличность пропала.

Руки у меня дрожали, губы тряслись, а зубы стучали – все признаки крайнего расстройства нервной системы были налицо. А мозг вне зависимости от тела был ироничен, злобив и, как никогда, реалистичен.

«Отыскать «невинное ночное приключение» – нечего и надеяться. Ничего, кроме имени Ванька (тобой же, кстати говоря, придуманном) о парне неизвестно. Жизнь показала, что парень – не бомж, «danhill»ом наши бродяги не ароматизируют. Еще и губа у парня – не дура! – свои интимные услуги оценил в хорошую сумму, с коей, не мудрствуя лукаво, и сделал ноги. Из этого следует, что тебе, дорогуша, нужно немедленно возвращаться к Митровичу… если, конечно, хочешь и дальше существовать в природе в качестве человека мыслящего. Уж то-то Стефан тебе обрадуется!».