Шепот души

Минут через десять он ушел на улицу и, когда вернулся, спросил, нет ли какой работы для него на свежем воздухе. Я быстро заказала машину дров, и предложила ему их колоть и складывать в дровницу. Он был счастлив, как ребенок, и опробовал топором новое дело. Еще он спросил, не надо ли покрасить забор у палисадника. Я купила краску, кисточки и ждала момента, когда он захочет отвлечься на покраску.

Через несколько дней я возвращалась с работы, меня встречал окрашенный палисадник перед домом. Я похвалила Вячеслава Викторовича, когда зашла в дом, но он был погружен в чтение материала, и я не стала его беспокоить. Я занималась садоводческими делами, когда он вышел ко мне и поздоровался. Я сказала спасибо за аккуратно окрашенный забор, и он, вспомнив об этом, сказал, что не красил ничего лет сорок. Мы посмеялись, и он пригласил меня прогуляться по деревне. Я согласилась, попросила минут пятнадцать, чтобы переодеться.

Мы вышли из дома и пошли медленно к речке. Я стала рассказывать, что люблю эти места, речку с чистой проточной водой, заливные луга, леса вокруг деревни. В речке мы купались большими компаниями, приезжали на автобусе сюда на целый день. Когда я вышла замуж, муж меня сразу перевез в деревню к своим родителям, а вскоре мы построили свой дом, и родилась дочка, и я ни разу не пожалела, что живу в деревне. Я рассказала, как муж меня привозил в деревню знакомить со своими родителями и родственниками. Как мы гуляли у речки, как я читала ему стихи, как он робко набрасывал на меня свой пиджак, когда я замерзала.

Вячеслав Викторович тоже попросил меня почитать стихи. Я стала читать стихи Сергея Есенина про его любовь к природе. Читала я минут двадцать, он слушал и молчал. Мы сели на корягу дерева, и так было хорошо нам. После чтения он меня поблагодарил, и мы помолчали чуть-чуть, слушая природу. Вячеслав Викторович попросил меня рассказать о муже. После небольшой паузы я сказала, что он был простым человеком, со средним специальным образованием, работал мастером на деревообрабатывающем комбинате. Курил, но в доме нас с дочкой не травил. Любил жизнь, меня, ребенка, родителей и землю, на которой вырос. Мы никогда не ссорились, как наши соседи с битьем посуды это практикуют. Мы просто дружно сообща решали, как лучше поступить в таком-то вопросе. Сообща, значит, с родителями. Он попросил меня познакомить с соседом, ему хотелось послушать, как он ругается матом, описать такой персонаж, как реагирует жена. Я сказала, когда жене надоедает, она наливает ведро воды и окатывает его с головы до ног. Он хохотал так заразительно, что я тоже принялась хохотать.

Когда мы пришли в дом, я переоделась, Вячеслав Викторович ушел в свою комнату. Когда я в кухне подготовила все к чаю и позвала Вячеслава Викторовича, ответа не последовало, я подождала минут пять, и постучала в дверь, тишина, приоткрыла и увидела его сидящим за столом и подчеркивающим какие-то места в тексте. Я его еще раз позвала, он поднял голову, но взгляд был отрешенный, было видно, что он погружен в работу, и смысла нет его звать и ждать. Я пошла в кухню, попила чай с пирогом, который мы купили по пути домой в магазине, и стала уже все закрывать, чтобы уйти в свою комнату, как он вышел из комнаты и попросил извинения, что вовремя не вышел. Я снова подогрела чайник, вытащила пирог, налила чай, и когда Вячеслав Викторович попробовал кусочек пирога, да еще запил чаем, он выразил гамму чувств удовольствия. Мне было приятно, но я не удержалась и сказала, что тоже пеку вкусные пироги и обязательно угощу его, а он сказал, что будет мне помогать, класть начинку. Мы посмеялись, я отправила Вячеслава Викторовича в свою комнату, убралась на кухне и пошла к себе. Спать не хотелось, и я снова села готовиться к лекции. Во вторник я уже с утра буду волноваться, ждать своих любимых читателей, и в 17:00 состоится лекция. Мне нравился этот писатель, я любила его произведения и фильмы, особенно «Тополек, мой в красной косыночке».

Этот день настал, я с утра надела белую кофту и черную юбку и пошла на работу, когда Виктор Викторович еще спал. В 17:00 стали собираться люди. Многие шли на лекцию, чтобы чуть пораньше уйти с работы, другие, которые приходили редко, шли под писателя, а мои любимые читатели приходили всегда, чтобы меня поддержать. Я начала спокойно рассказывать о Чингизе Айтматове, о его детстве, юности, становлении в творчестве, когда дверь открылась, и на пороге показался Вячеслав Викторович. Места все были заняты, я нашла стул, предложила сесть Вячеславу Викторовичу и начала анализ произведений Чингиза Йтматова. Я немного заволновалась, но взяла себя в руки и продолжала лекцию. Слушали меня внимательно, и, когда перешли к вопросам, подняли руки сразу несколько человек. Я ответила и стала зачитывать любимые строчки из произведений автора. Посмотрела на часы, люди сидели уже час тридцать, и никто не расходился. Я предложила, если нет вопросов, расходится, но ко мне еще стали подходить читатели, многие еще стали выбирать книги, и Вячеслав Викторович тоже пошел осматривать полки с книгами.

Когда я проводила последнего читателя и подошла к Вячеславу Викторовичу, щеки мои горели, и я спросила, понравилось ли ему моя лекция. Он сказал, что здорово держала людей, и материал подобран хороший, добротный, интересный. Обнял меня за плечи, извинился, что нарушил мой покой. Сказал, что я ему еще больше понравилась, я опять покраснела и пожурила Вячеслава Викторовича. Зашла в библиотеку Мария, я познакомила ее с режиссером. Они, по-моему, понравились друг другу. Чай с нами Мария не осталась пить, опоздывала в детский сад за дочкой и не стала настаивать.

Вскоре я закрыла библиотеку, и мы пошли в сторону автобусной остановки. Вячеслав Викторович задавал мне какие-то вопросы, чтобы отвлечь меня от лекции, но я все еще крутила в голове места, которые, как мне показалось, были провальными. Я спросила, что было не так на лекции. Он честно ответил, что все было по-домашнему, и он просит написать для него сценарий. Я опять зарделась, но он поддержал меня и сказал, что от души хочется сценарий, от сердца, а у него все шаблонные. Я засмеялась, но он еще раз повторил, что у меня получится написать теплый душевный рассказ о своей жизни, о селе, деревне, работе и односельчанах. Он повторил, что хочет сценарий от библиотечного работника. Я задумалась, что бы я могла ему предложить, пока никаких мыслей в моей голове не было.

Мы подошли к автобусной остановке, сели в автобус, я заплатила за два билета, пообщалась со знакомыми, пока ехали в автобусе, и по лицу Вячеслава Викторовича я видела, что он получает большое удовольствие от всего, что происходит вокруг нас. Когда мы вышли из автобуса и пошли пешком к дому, он спросил, была ли машина у моего мужа, я ответила, что нет, что, в принципе, все рядом, и город Малоярославец, и Москва. Вдруг он меня спросил, когда поедем в город Малоярославец, и я спросила: «Что, по большому городу соскучились?» Он сказал: «Хочу прикоснуться к прошлому». И добавил: «Выбирайте день». Я подумала и сказала, что удобно в понедельник, в субботу и в воскресенье много народа в электричках.

Когда мы приехали в город Малоярославец, в первую очередь я повела режиссера в центр. Он читал все надписи на зданиях, искал памятные доски и некоторые переписывал в блокнот, любовался старинными улицами и церквями. Я ему сказала, что потому нам машина была и не нужна, что мы любили ногами гулять по этим дивным местам. Мы зашли в храм, поставили свечки, посидели, подумали каждый о своем. После двенадцати часов пошли в большой универмаг. Он повел меня в отдел готовых женских платьев. Я смутилась, но он попросил продавщицу подобрать мне два женских платья и костюм. Я стала отказываться, но он был настойчив, и я при людях не стала спорить. Он позже подошел, когда я все уже померила и подобрала по размеру, и сказал, что первого сентября хотел бы видеть меня в новых модных нарядах. «Сбросьте с себя траур и живите полной жизнью», – добавил Вячеслав Викторович. Когда нам заворачивали вещи, продавец сказала Вячеславу Викторовичу: «Пусть ваша жена носит наши вещи с удовольствием». Я промолчала, он улыбнулся, и мы вышли из магазина. Он спросил, где можно перекусить, я настаивала поехать домой, но он остановил прохожего и спросил, где можно перекусить. Нам показали место, и мы пошли туда. В кафе, куда мы пришли, нам показали столик, куда мы можем сесть, и мы с удовольствием сели, оказывается, ноги уже устали. Вячеслав Викторович положил пакеты рядом и стал читать меню. Я чувствовала себя неловко, но не стала вида показывать, заказала второе блюдо и клюквенный морс. Режиссер заказал еще общий салат и бутылку шампанского, чтобы обмыть обновки. Пока ждали заказ, решили, по каким улицам пройдем, чтобы ближе идти было к электричке. Обед показался нам вкусным, как и шампанское. Мы вышли с хорошим настроением и пошли по самым старинным улицам города, где дома стояли еще восемнадцатого века с резными ставнями и маленькими балкончиками, на которых тоже были вырезаны птицы и ветви зелени. Мы любовались этой красотой, и Вячеслав Викторович что-то зарисовывал и записывал. Пришли к электричке за пятнадцать минут, по традиции скупили почти все газеты и журналы и сели в поезд. Приехали через пятьдесят минут и сразу пошли на остановку своего автобуса. Домой пришли усталые, но радостные, разошлись по своим комнатам и легли отдыхать. Когда сели пить чай, Вячеслав Викторович спросил меня, устала ли я в поездке? Я ответила, что да, видимо, становлюсь старой, но режиссер сказал, что мне до старости далеко, а вот он порой чувствует душевную усталость, как старик. И добавил, что за это время, что живет здесь, отдохнул душой. «Так здорово, – продолжил он, – что никто не звонит, не просит роли, не просит просмотра, не надо подписывать никаких документов и долго сидеть в накуренных помещениях». Я сказала, что через месяц всего этого снова захочется, и эта тишина будет давить тяжелым камнем. Киношная жизнь скоро напомнит о себе. Вячеслав Викторович промолчал, видимо, думал, через сколько дней это время настанет.

Только после ужина Вячеслав Викторович пошел на улицу и внес пакеты с покупками, и предложил мне померить новые вещи, которые мы купили. Когда я померила и поблагодарила его, он ушел в свою комнату Какое-то время его не было. Я заглянула к нему и увидела, что он лежит и цвет лица бледный. Я быстро подошла, взяла руку, посчитала пульс и спросила, что он принимает от тахикардии. Он сказал, что в кармане пиджака. Я достала таблетки, дала одну рассосать Вячеславу Викторовичу и принесла мокрое полотенце на лоб. Минут через двадцать ему стало легче, я измерила давление, сделала зеленый чай и сказала, что много работать ему противопоказано. Когда бледность и серость стала отходить от лица, я ему сказала, что он меня сильно напугал. А он вдруг предложил перейти на ты. Я сказала: «Хорошо, буду называть Вячеславом». A он ответил, что будет называть меня Галочкой.

Вечером он пришел в мою комнату посмотреть новости по телевидению, и после мы разговорились. Я рассказала, как дружу с подругами, как вместе росли наши дети, как дочка вдруг собралась поступать в театральное училище. Он молчал, слушал внимательно, как будто что-то хотел записать. Я продолжила про дочку, что она повзрослела, есть в ней стержень, но она не любит деревню, землю и никогда не полюбит. Я буду видеть ее всё реже и реже, а дождусь ли внуков, не знаю. Вячеслав сказал, что она красивая, как и я, если будет терпеливой и будет везение, станет известной, хорошей актрисой. Уже было поздно, когда Вячеслав поднялся, извинился и пошел в свою комнату. Я еще долго в постели прокручивала наш разговор и поняла, что дочку буду видеть крайне редко.