Шепот скандала
Шрифт:
— Мне нужно увидеться с Алексом наедине, — пояснила Джоанна. — Капитан Перчес, я уверена, что вы понимаете…
Она увидела, как вспыхнули глаза Оуэна Перчеса.
— Да, конечно, понимаю, — согласился он. — Девлин был прав, — добавил он, — Грант — чудесный человек. Просто я был очень сердит на него, когда говорил все это.
Джоанна почувствовала, что сейчас заплачет.
— Спасибо, — поблагодарила она.
Джоанне вспомнились яростные возражения Алекса еще в Лондоне, когда она впервые сказала, что собирается ехать на Шпицберген. Она также подумала о небрежном заявлении Лотти, что смерть Амелии Грант, скорее всего, и является причиной, по которой Алекс был так решительно настроен против того, чтобы Джоанна ехала на Шпицберген, и вздрогнула.
«Я
Джоанна поставила ногу в стремя и села в седло.
— Поехали, — приказала она Карлу и дернула поводья.
— Что ты здесь делаешь?
Алекс знал, что кто-нибудь обязательно придет за ним. Он предполагал, что это будет Дев или Оуэн Перчес, и собирался без всяких угрызений совести послать их подальше.
Но он и на секунду не мог предположить, что это будет Джоанна.
Он видел, как она слезла с лошади, привязала ее к шесту у виллы Ворона и пошла по сгнившим деревянным ступеням к нему. Она огляделась по сторонам, и на ее лице появилось выражение крайней брезгливости, когда она увидела пустынный кусок земли и шаткую хижину, одна стена которой почти сравнялась с песком. Алекса охватил гнев. Он понимал, что несправедливо сваливать все на Джоанну, но ему сейчас было не до того. Воспоминания, которые он так долго прятал в себе, нахлынули на него. Он очень любил Амелию и тем не менее предал ее. Он привязался к Джоанне вопреки здравому смыслу — и предал ее тоже. Его заполняла горечь.
— Тебе мало было, что медведь чуть не съел тебя? — спросил он Джоанну с убийственной вежливостью. — Тебе нужно было снова отправиться на поиски приключений без провожатых?
Джоанна сняла ружье с плеча и осторожно прислонила к стене.
— Я умею стрелять, — сообщила она.
По выражению, мелькнувшему в ее синих глазах, Алекс понял, что она с удовольствием пристрелит его самого . Превосходно, подумал он. Это избавит его от страданий.
— Ты мне здесь не нужна, — грубо сказал Алекс. Чувство вины и печаль снова нахлынули на него, они не покидали его с того времени, как он ушел от Джоанны. Злость на нее, на себя, боль, стыд, чудовищные угрызения совести… Он страшно устал от них. Алекс схватил Джоанну за плечи и почувствовал, что она вздрогнула. — Зачем ты пришла сюда? — повторил он.
Она посмотрела на него. Ее глаза были того же синего цвета, какими он запомнил их, увидев в конторе Чёрчвада. Казалось, это было так давно.
— Я искала тебя, — просто ответила она, бесстрашно выдержав его взгляд. — Мне показалось, я нужна тебе.
Алекс зажмурился. Ее слова больно ранили его, и теперь вздрогнул он.
— Но ты мне не нужна.
— Нет, нужна. — Она говорила очень спокойно.
Алекс покачал головой:
— Давай вини меня. Спорь со мной. — Он провел рукой по волосам. — Мы же всегда спорим.
— Не в этот раз. — Джоанна проскользнула под его рукой и села на ступеньки хижины.
Раньше ему очень хотелось увидеть настоящую Джоанну Уэр, женщину, тень которой мелькнула перед ним, скрывшись за искусственной оболочкой хозяйки светской гостиной. Теперь она была перед ним, и он понял, что совершил недопустимую ошибку. Никакой искусственной оболочки не было. Любимица Тона, талисман боксеров и эта женщина были одним и тем же человеком, который мог дарить тепло и щедрость тем, кого любила. Алекс не видел этого раньше потому, что был уверен, что Джоанна — ветреная и поверхностная женщина.
— Я подумала, что, может быть, нужна тебе…
Она тревожилась о нем, о том, как он себя чувствует, она отставила свою собственную гордость, чтобы предложить ему утешение. Алексу стало стыдно. Он взглянул на Джоанну, которая сосредоточенно смотрела куда-то через залив, ее подбородок был слегка поднят, что свидетельствовало о ее крайнем упрямстве. Алекса охватило такое сильное чувство, что он сделал несколько шагов назад.
Его жена . Он с удивлением понял, что эту роль он всегда отводил Амелии, но
не Джоанне. Хотя Амелия умерла семь лет назад, она все еще в душе была для него женой. И не имело никакого значения, что он женился на Джоанне, занимался с ней любовью и хотел сделать ее матерью своего наследника. Так получилось, что он все еще думал об Амелии как о своей настоящей жене.До сих пор…
Алекс сел рядом с Джоанной. Она бросила на него взгляд, но ничего не сказала. Он взял ее за руку и увидел, что на ее губах появилась слабая улыбка. Ему захотелось поцеловать ее.
— Я хотел рассказать тебе об Амелии, — внезапно начал он и почувствовал, как Джоанна затаила дыхание. Ему показалось, что во взгляде у нее промелькнул страх.
— Ты никогда не говорил о ней, — сказала Джоанна.
— Сделаю это сейчас.
Она постаралась избежать его взгляда.
— Ты любил ее?
— Да, — ответил Алекс. — Да, я очень сильно любил ее. Мы знали друг друга с ранних лет. Я хотел, чтобы она путешествовала со мной. Ей не очень хотелось это делать, но я настаивал. Я самонадеянно считал, что место жены всегда должно быть рядом с мужем.
Теперь Джоанна не сводила с него своих ярко-синих глаз.
— Что произошло? — мягко спросила она.
— Мы были женаты уже пять лет, когда я получил назначение в Индию, — начал свой рассказ Алекс. — Наш корабль подвергся атаке французского эскадрона под командованием адмирала Линуа. Мы сопровождали торговые корабли, шедшие из Визагапатана. — Он помолчал. — Произошел несчастный случай — загорелся порох на складе боеприпасов. Его залили водой. Но искра… — Алекс снова помолчал. Он все еще слышал взрыв, ощущал вкус пороха, который скрипел на его зубах, чувствовал запах крови. Алекс вздрогнул. Пальцы Джоанны сжались на ее руке, маленькой и теплой, которая лежала рядом с его рукой. — Был страшный пожар, который поглотил корабль, — безжизненным голосом продолжал Алекс. — Я с трудом пробрался вниз, чтобы найти Амелию. Я нашел ее… — Он помолчал. — У нее были страшные ожоги. Я понимал, что она сейчас умрет. Перед смертью она умоляла меня простить ее за то, что не оправдала моих надежд. — Его голос стал более твердым. — Она продолжала извиняться перед мной снова и снова, что не смогла выбраться из пламени. Но это была моя вина. Именно я настоял, чтобы она поехала со мной. Если бы она осталась дома, в Англии, она не погибла бы.
Воцарилась тишина. Поднялся ветер, он свистел, гуляя между бревнами старой хижины.
— Она носила моего ребенка, — закончил Алекс. — И я никогда не желал другой жены или другого ребенка, пока ты не появилась той ночью в Лондоне и не предложила мне эту сделку.
На секунду он увидел, как оживилось лицо Джоанны. Ее пальцы задрожали в его руке. Но она тут же опустила голову, волосы упали ей на лицо, скрыв от Алекса его выражение.
— Ты потерял и ребенка тоже, — прошептала она. — Ох, Алекс… — Ее голос прозвучал так тихо, что ему пришлось напрячь слух, чтобы понять ее слова. — Мне так жаль! Так жаль!
— Я никогда никому не говорил о ребенке, — продолжал Алекс.
Память об Амелии всегда была с ним. Он цеплялся за нее, потому что каким-то образом понимал, что, если он начнет забывать, это будет значить, что он уже не так остро чувствует свою вину перед ней и что его ответственность за ее смерть уменьшается. В течение многих лет он не хотел, чтобы кто-нибудь занял ее место. Бальвени не мог иметь наследника, поскольку Алекс потерял жену и ребенка, который должен был бы быть рядом с ним. Но потом появилась Джоанна, и все стало меняться.
— Амелия была очень нежной и милой, — продолжал Алекс. — Но в ней не было стержня. Она была совсем не похожа на тебя. — Он вдруг понял, что до последнего времени считал, что Джоанна — слабая женщина. И сильно заблуждался. — Амелия никогда бы не пришла сюда разыскивать меня, — сказал Алекс. — Она бы сидела и ждала, пока я сам не вернусь к ней.
— Похоже, Амелия обладала здравым смыслом, — заметила Джоанна. Она посмотрела на свои эскимосские сапожки. — Какая здравомыслящая женщина поедет сюда верхом, чтобы окончательно испортить свой костюм для верховой езды?