Шереметевы. Покровители искусств

Сыграли свадьбу, о которой Наталья Борисовна написала в своих воспоминаниях: «… Брат тогда был болен большой, а меньшой, который меня очень любил, жил в другом доме по той причине, что он тогда не лежал еще оспою, а большой брат был оспою болен. Ближние сродники все отступились, бабка родная умерла, и так я осталась без призрения. Сам Бог меня выдавал замуж, а больше никто. После обручения все ево сродники меня дарили очень богатыми дарами, бриллиантовыми серьгами, часами, табакерками. Мои б руки не могли б всево забрать, когда б мне не помогали принимать наши. Персни были, которыми обручались, ево в двенадцать тысяч, а мои – в шесть тысяч. И мой брат жениха дарил: шесть пуд серебра, старинные великие кубки и фляши золоченые…».

Но вскоре Долгорукие получили приказ выехать из Москвы в «дальние деревни» – в Сибирь, в село Березов, где провел свои последние годы и незадолго до этого умер враг Долгоруких – Александр Данилович Меншиков. Вместе с ними были высланы и родители Долгорукого, и его сестра Екатерина, которая не так давно родила от императора мертвого сына.

Никто из родных не приехал проститься с Натальей – братья боялись вслед за Долгорукими попасть в опалу, и Наталья была глубоко огорчена этим предательством самых близких ей людей. Но рядом с ней был ее возлюбленный, и она без страха смотрела в будущее, зная, что, где бы они ни оказались, главное, они будут там вместе. А, кроме того, в ссылку вместе с юной Натальей поехала Мария Штрауден, шведка, долгое время бывшая ее гувернанткой и компаньонкой.

В дороге Наталья обнаружила, что беременна, но лишь опечалилась. Она не знала, что ждет их на месте и какая судьбы уготована ее ребенку. Да и выживет ли он после всех тягот путешествия, после тряски, холода и сырости?

Что же, – сказала она, – на все воля Божья. Если будет Он милостив к нам, будем жить втроем. А главное, что мы вместе.

Но в Березове выяснилось, что не только муж будет поддерживать и оберегать Наталью. Сначала их поселили в бараке неподалеку от монастыря, но затем комендант крепости, который проникся судьбой своих знатных арестантов, помог им перебраться в дом. Наталья подружилась с его женой, и они часто коротали вечера вместе.

В ссылке Наталье пришлось пробыть более десяти лет. Мужа своего она обожала: «…Я все в нем имела: и милостливого мужа, и отца, и учителя, и спасателя о спасении моем. Я сама себя тем утешаю, что вспоминаю благородные его поступки. Тогда, кажется, и солнце не светило, когда его рядом не было», – так писала. она о своей жизни с Иваном Долгоруким.

Весной 1731 года родился их первый сын, князь Михаил Иванович, а в 1739 году Наталья была беременна вторым ребенком.

В это время к сестре князя посватался поручик Овцын, и Екатерина ответила взаимностью обаятельному и веселому мужчине.

Но случилось так, что счастью Екатерины и ее жениха позавидовал поручик Тишин, тоже добивающийся внимания сестры князя Долгорукого и получивший от нее отказ. Прилюдно обозвав Екатерину и припомнив ее ребенка от императора, он спровоцировал князя на драку. Вспыльчивый Иван Долгорукий не мог не вступиться за честь сестры, и эта драка стала поводом для нового ареста. А там вспомнили и неосторожные слова князя, сказанные им во хмелю, об императрице.

Новый комендант посадил Ивана на хлеб и воду, в темную яму острога, а вскоре отправили в Новгород, где снова началось следствие по делу 1730 года, когда Долгорукие и Голицыны хотели лишить императрицу прав самодержавно править страной. И вскоре князя Ивана Долгорукого и его троих братьев казнили, а Наталью вместе с новорожденным ребенком посадили в острог, где еще недавно сидел ее муж. Старший ребенок остался практически беспризорным, спал в хлеву, предоставленный самому себе, и только женщины из поселка жалели и подкармливали его, да и то с опаской – а ну как и их семьи попадут в острог за помощь сыну опального князя?

Княгиня была уже близка к помешательству, когда в те края случайно занесло французского ученого-астронома Делиля, который – так же случайно – услышал французскую речь старшего сына Натальи. Узнав, что мальчик – сын опального князя, а мать его с новорожденным братом находится в тюрьме, Делиль немедленно начал действовать. Ворвавшись к коменданту крепости, он потребовал немедленно освободить несчастную женщину, грозя самыми страшными карами, какие только мог придумать, и обещая, что об этом самоуправстве узнает весь свет.

Испугавшись, комендант распорядился выпустить Наталью Борисовну из тюрьмы, а Делиль, ни на минуту не оставляя ее одну, спас ее от помешательства и голодной смерти, а кроме того, подсказал написать в Петербург прошение о позволении вернуться в Центральную Россию вместе с детьми.

В начале 1740 года ей позволено было вернуться. После смерти Анны Иоанновны на престол вступила дочь Петра I – Елизавета Петровна, которая вернула княгине Долгорукой часть имений, конфискованных в 1730 году. Но Наталья не желала жить ни в Москве, ни в Петербурге. Удалившись в свое деревенский дом, она дождалась, пока старший ее сын, Михаил, достиг совершеннолетия, и ушла в монастырь, приняв в постриге имя Нектарии. Вместе с ней жил и ее младший сын Дмитрий, который был тяжело болен. Неизвестно, явилось ли помутнение рассудка следствием тяжести первых недель его жизни или причина была в другом, но только он сошел с ума от несчастной юношеской любви и скончался в полном затмении разума в Флоровском монастыре в Киеве.

Мать пережила его лишь на два года. Она трудилась, не покладая рук, ухаживала за больными, благоустраивала монастырские могилы, вышивала и именно там, в монастыре, написала свою книгу.

Ее судьба вдохновляла поэтов и романистов еще долгие годы. Поэт-романтик И. И. Козлов писал о ней:

Я вспомнил ночь, когда, томимыйТоской, ничем не отразимой,В Печерской лавре я сиделНад той спокойною могилой,Надеждам страшной, сердцу милой,В которой прах священный тлел;Она душе была порукойНеверной радости земной, —И тень Натальи ДолгорукойВо тьме носилась надо мной.

Глава 10 Театр графа Шереметева

Брат ее, граф Петр Борисович Шереметев, в то время вновь увлекся театром. Он по-прежнему любил театр, но ставить домашние спектакли он больше не мог – каждый раз он вспоминал свою покойную дочь, которая так любила появляться на сцене в легком платье Волшебницы из пьесы «Зенеида». Однако граф организовал в своей усадьбе театр, где играли его крепостные люди.

Крепостные театры в то время только входили в моду, и отношение к ним было неоднозначное. Кто-то считал это удачной выдумкой, кто-то – очередным глупым барским капризом.

«Часто смеялись и смеются и ныне над этими полубарскими затеями. Они имели и свою хорошую сторону. Эти затеи прививали дворне некоторое просвещение, по крайней мере, грамотность; если не любовь к искусствам, то, по крайней мере, ознакомление с ними. Это все-таки развивало в простолюдинах человеческие понятия и чувства, смягчало нравы и выводило дворовых людей на Божий свет. От этого скоморошества должны были неминуемо западать в них некоторые благие семена. Эти полубарские затеи могли иметь и на помещиков благодетельное влияние: музыка, театральное представление отвлекали их отчасти от псовой охоты, карт и попоек», – писал о крепостных театрах Вяземский.

В конце концов у Шереметевых появилось несколько крепостных театров, которые занимали довольно видное место в театральной жизни России того времени. В подмосковной усадьбе Кусково располагалось три сцены – Старый, или Закрытый, театр, а также Новый театр и Воздушный театр. Был у Шереметевых театр и в Москве на Никольской улице, и на Воздвиженке, и театр-дворец в Останкино, сохранившийся до наших дней.

Но первая театральная труппа Шереметева возникла в 1778 году и состояла по преимуществу из специально отобранных и выученных молодых девушек и юношей из дворовых. Его сын и наследник граф Николай Петрович позже писал: «…Представился покойному отцу моему случай завести начально маленький театр. Избраны были из служащих в доме способнейшие люди, приучены театральным действиям и играны сперва небольшие пиесы».