Шереметевы. Покровители искусств
Шрифт:
Он честно говорил Шереметеву, что стоить это будет недешево: «…В прошлом году следы мною сысканы и положено было на твердом выполнении, но его сиятельству угодно было остановить и меня отозвать не окончивши. Теперь по прошествии года и по переменившимся там обстоятельствам нельзя никак располагать заочно, а паче с пересылкою денег, могущих подать соблазн. Надобно сказать о деньгах. Вот виды их употребления. Родственнику, согласившемуся принять в свой род, была договоренность пятьсот, дворянам – двенадцати человекам – по сто. Губернскому дворянскому предводителю действительному статскому советнику надобно будет подарок до пятисот, в прочем мелочный расход до трехсот пятидесяти, наконец, поездка туда и пребывание и возврат. Наконец, долгом своим поставляю
Планировалось признать дворянское происхождение братьев Прасковьи Ивановны, что автоматически означало бы то же самое для самой Прасковьи. Были заготовлены все необходимые документы, копии свидетельств, отпускных, документов о решении.
Но, однако же, слухи поползли. Все давно знали о незаконной связи барина, и подложные документы мало что могли изменить. К тому же и другие крепостные графа внезапно пожелали найти свои дворянские корни.
Николай Шереметев готов был бы и дальше пытаться, но случившееся 11 марта 1811 года убийство Павла резко изменило ситуацию, в том числе и планы утвердить в дворянском достоинстве семью Ковалевых. На престол вступил новый император Александр I. Граф Шереметев, как и другие высшие придворные чины прошлого царствования, формально оставаясь на придворной службе, прежнего влияния при дворе уже не имел и отошел в тень.
Граф, совсем уже отчаявшись, хотел увезти Прасковью за границу, как внезапно получил поддержку от митрополита Платона.
Тот знал о благотворительности, которой с подачи своей крепостной занялся Шереметев, и очень уважал его за учреждение Странноприимного дома – и дал благословение на их законный брак.
Глава 14
Прасковья Жемчугова – графиня Шереметева
Свадьбу решено было сыграть в Москве, подальше от сплетен и столичного света. Тайное венчание состоялось 6 ноября 1801 года в храме Симеона Столпника на Поварской, поблизости от их нового дома. Венчал чету духовник графа, протоиерей Федор Малиновский, сын священника, известный историк Александр Малиновский был свидетелем жениха, а свидетельницей невесты – ее подруга по театру, актриса Татьяна Шлыкова, выступавшая под псевдонимом Бирюзова. После венчания Шереметевы уехали в Петербург и больше Прасковья в Москву не вернулась.
Но и в Петербурге Прасковья, уже будучи графиней Шереметевой, боялась открыто выходить к гостям, показывать себя хозяйкой дома, опасаясь новых насмешек. Все по-прежнему оставалось в тайне. Прасковья мечтала стать матерью, мечтала подарить графу сына, когда жена, наконец, забеременела, Шереметев заказал своему крепостному художнику Н. Аргунову знаменитый портрет Прасковьи в полосатом капоте, готовясь предать огласке свой брак и рождение законного наследника. Но пережитые волнения и поздняя для ее возраста беременность привели к новому обострению туберкулеза.
3 февраля 1803 года Прасковья родила сына и нарекла его Дмитрием в честь своего любимого святого Димитрия Ростовского.
Высший свет и родственники были шокированы. Петербургские дамы не собирались принимать в свой круг бывшую крепостную, а родственница графа, Анна Семеновна, говорила с презрительной усмешкой:
Отменный штукарь – наш старший родственник. Женился на крепостной, а теперь ждет, что все примут ее как равную себе.
Прасковья, не зная об этих настроениях в обществе, хотела вновь появиться на сцене, и граф обещал найти для нее пьесы, в которых она будет блистать как никогда ранее. А тем временем Прасковья, поправляясь после родов, решила прогуляться. Снег падал с неба огромными пушистыми хлопьями, легкий мороз разрумянил бледные щеки молодой графини, и она уверилась уже, что теперь ее жизнь будет полна радости, когда вдруг к ней подошла старуха.
Прасковья решила было, что та хочет попросить милостыню и уже потянулась за кошельком, как вдруг услышала голос.Сегодня ты получила две пьесы, в обеих играешь покойниц. А где две покойницы на сцене, быть третьей наяву!
Графиня отшатнулась, на секунду прикрыла глаза, а когда открыла их снова – старухи уже не было. В подавленном настроении она возвратилась домой. Там уже ждал ее граф.
Я нашел для тебя две роли, – сказал он, – в которых ты будешь неподражаема.
Что же это за роли? – сдавленным голосом спросила графиня, чувствуя, что предсказание странной нищенки сбывается.
Офелия и Клеопатра, – был ответ.
Прасковья вскрикнула и упала в обморок.
После этого болезнь вернулась, и женщина медленно угасала. Ее брак с графом Шереметевым продлился недолго – здоровье Прасковьи было подорвано переживаниями, страхом за сына, долгой болезнью и тяжелыми родами, и в ночь на 23 февраля 1803 года она умерла – графине было всего 35 лет.
Умирая, Прасковья Ивановна взяла со своей подруги Татьяны Шлыковой клятву, что та не оставит ее сына. Эту клятву Шлыкова сдержала и оставалась при Дмитрии Николаевиче, до самой своей смерти в 1868 году живя в Фонтанном доме.
Накануне кончины графини Шереметевой, когда Николай Петрович понял, что надежды нет, и супруге его суждено умереть, он написал несколько важных писем.
Первое письмо, которое, как это было принято, граф написал на французском языке, обращено к императрице Елизавете Алексеевне. Второе, написанное по-русски, было отправлено статс-секретарю Дмитрию Прокофьевичу Трощинскому с просьбой «поднести оное Его Императорскому Величеству».
Николай Петрович посчитал своим долгом сообщить императору, что он «соединен священными узами брака», а также сообщить об обстоятельстве своей свадьбы, о рождении наследника и смертельной болезни Прасковьи.
«Жена моя, – писал граф Шереметев, – воспитана в доме отца моего с отличностью и чрез нежные мои о ней попечения образовала себя по чувствам приличнейшим нынешнему ея состоянию. Я раскаиваюсь, что, руководствуясь чувствами, нарушил установление придворного порядка и не доложил о том предварительно; и для того, упадая к стопам Вашего Императорского Величества, дерзаю в горести моей испрашивать одной милости, чтобы осчастливить и подать мне отраду хотя единым начертанием священного слова, что сие не противно воле вашей, но может удостоено быть и благоволительного принятия.».
Император, который уже достаточно наслушался о страданиях влюбленных, не удостоил Шереметева письменным ответом, однако вскоре графу передали его слова:
– Граф Шереметев волен жениться на ком хочет и когда хочет, а мы его брак одобряем.
Граф вздохнул с облегчением – Александр I мог своей властью повелеть объявить брак недействительным, а ребенка, вследствие этого, незаконнорожденным. Дмитрий Шереметев оказался бы не только лишен наследства – он был бы лишен фамилии, а судьба незаконнорожденных детей в России была нелегкой. Ни одна девушка не пошла бы за него замуж, ни одно учебное заведение не приняло бы его, а многие знакомые засомневались бы, стоит ли подавать ему руку! К тому же, слишком многие уже знали историю его рождения.
Именно этого и хотели родственники графа Шереметева. И его брак, и рождение сына были им крайне неприятны. Огромное состояние Шереметева уплывало к сыну бывшей крепостной! Вот если бы можно было признать его незаконнорожденным и поделить все наследство между собой.
Родня со стороны отца у маленького графа Дмитрия Николаевича была влиятельная.
Князья Долгорукие все еще оставались враждебно настроены к семье Шереметева, но остальные относились к ним вполне по-дружески.
Прежде всего, это нетитулованная ветвь рода Шереметевых – потомки его двоюродных дедов, Василия Петровича и Владимира Петровича, братьев фельдмаршала. Именно их до своей женитьбы граф Шереметев называл основными наследниками, именно им должно было отойти все его состояние.