Шериф

От собственных мыслей Ткача теней отвлёк мужской голос и звук акустической гитары. Некто пел довольно громко, ничуть не таясь и наплевав на собственную безопасность.

Тан аккуратно приоткрыл щель в окне, отодвинув ткань и выглянул наружу. Зоркий глаз сразу засёк певца, сидящего на крыше соседнего здания. В сгущающихся сумерках ему удалось распознать, что это какой-то лаовай[3]. Блондин в рваной одежде, грязный и опустившийся. Он болтал ногами над краем бездны, бренча на гитаре и завывая треснутым голосом, в котором угадывалось чёрная меланхолия. Беспросветная безысходность.

Скромные познания в английском позволили Шелкопряду разобрать текст:

— ? You say the ocean's rising like I give a shit

— You say the whole world's ending, honey, it already did[4] ?.

Очередной удар пальцев по струнам, и мелькнувшая сзади монструозная фигура, впилась клыками в хребет блондина. Тот обмяк и был мгновенно утянут во тьму.

Чёртов псих.

Ткач теней беззвучно выругался и скрипнул зубами. Иные рвали жили, чтобы уцелеть. Рисковали собой день за днём, а этот ублюдок сдался. Бездарно просрал собственную жизнь. Просто, потому что оказался рафинированным куском слизи, неспособным бороться.

Спустя десять часов Тан стоит перед центральный госпиталем, о котором ему рассказал один из встреченных выживших. Здесь поселилась какая-то тварь, манипулирующая тенями. Именно поэтому Шелкопряд и пришёл сюда.

За ней.

Если удастся убить её, есть шанс получить способность, которая идеально ляжет на его специализацию. Усилит его многократно. Ну а если нет, по крайней мере, он уйдёт в бою, а не как тот трус на крыше.

Тан активирует Слияние с тенью и привычно шагает на изнанку мира.

Стены больницы, покрыты следами когтей и засохшей кровью. Он проходит мимо обглоданных скелетов и брошенных вещей. Мимо плюшевого мишки с вырванной пуговицей на месте глаза и фантиков от конфет. Мимо расстрелянной в упор твари и лежащего под ней охранника.

Марево теней колышется вокруг Шелкопряда, и он фиксирует некую неправильность. В его царстве есть незваный гость. Мужчина чувствует его, как тот неведомый засранец чувствует самого Тана. Они двигаются навстречу друг другу всё быстрее и быстрее.

Клинок выпрыгивает из ножен, и Ткач теней замирает. В дюжине шагов от него мрак выплёвывает отвратительную сгорбленную фигуру[5]. Крючковатый нос, множество алых глазок, огромные клыки в провале пасти, чудовищные лапы с кривыми когтями и, наконец, десяток отверстий в наросте на спине монстра. Оттуда веет крошечной смертью.

Шелкопряд зачерпывает тенями, обращая их против врага, щерится и бросается в бой.

[1] Художник — Ming Li.

[2] Город-крепость Коулун — в прошлом плотнонаселённое, практически не управляемое правительствами поселение в Коулуне, Гонконг. Первоначально на его месте находился китайский военный форт. В 1987 году там, на территории 2,6 га, проживало 33 тыс. человек. В начале 1990-х годов численность населения оценивалась в 50 тысяч, то есть его плотность достигала двух миллионов человек на км.

[3] Лаовай — (может быть пренебрежительным понятием) иностранец, человек из другой страны, чаще — европейской внешности, который не понимает или плохо понимает по-китайски и с трудом ориентируется в обычаях и порядках повседневной жизни Китая.

[4] — Вы говорите, что мировой океан поднимается, как будто мне не насрать

— Вы говорите, что всему миру наступает конец, дорогуша, он уже наступил.

Bo Burnham — All Eyes on Me.

[5] Художник — Brent Hollowell.

Глава 31

— Ну естественно, — вздыхаю я на ходу. — Если где-то не полыхает пожар, дай пять минут, займётся.

— Может, это ты их притягиваешь? — с сарказмом бросает Накомис и чуть бледнеет при виде моей отрастающей руки.

— Или вселенский заговор, чтобы не дать мне почилить у бассейна с холодным пивом.

— У нас нет бассейна, — щурится полицейская.

— Видишь, ещё одна недоработка. Кстати, где наш главный поставщик пива?

— Тай гоняет Гидеона на площадке.

Мы выходим на улицу, и я не могу удержаться от вопроса.

— У нас есть площадка?

— Теперь есть.

Кликаю на пульт, призывая мотоцикл, и запрыгиваю на него. Через миг сзади садится Накомис.

— Они ушли в ту сторону, — взмах вперёд и направо. — Что у тебя с рукой?

— Чистил щеподробилку и слегка зажевало.

— Что, в испытании было всё настолько плохо?

Газую и спрашиваю:

— Ваалис не рассказал что ли? Драгана отправляла сообщение.

— Нет, ты ж его знаешь. Себе на уме. Мог бы и сам весточку послать. Мы все переживали за вас.

— Как только мы вошли внутрь, сразу потерял троих, включая Бранои.

— Чёрт, Счастливчик!.. — искренне расстраивается индианка.

— Кое-как оторвались от громадной летающей хрени. Спрятались. Потом долго и нудно зачищали парк. Наконец, сегодня прирезали того гада, но и сами чуть не померли.

Мы вылетаем за пределы города и несёмся по пересечённой местности. Подвеска Бахамута достойно выдерживает это испытание. Нас если и потряхивает, то довольно слабо.

— Где там этот недоумок? — бросаю я через плечо.

— Ещё три километра, — сверившись с Картографом отвечает спутница.

— Почему так уверена?

— Он успел скинуть координаты. Как начались нападения на наших охотников, мы обеспечили каждую группу комплектом из Трансивера и Картографа.

— За чей счёт такой банкет?

— Частично налоги, частично мы с Николаем скинулись. Людей убивали, надо было что-то делать.

— Отличная мысль. Вы молодцы.

Стальной конь взлетает на очередной пригорок, и нашим глазам открывается небольшое ущелье. Возможно, русло высохшей реки. Здесь коричнево-красные камни соседствуют с кактусами и редкой травой.

Тела двоих людей распростёрлись в лужах крови и не двигаются. Третий, явно раненый, засел позади крупного валуна и пытается отстреливаться от наседающей на него группы, что столпилась возле очередной ржавой тачки прямиком из Безумного Макса.

Мне всё сильнее хочется познакомиться с чокнутым гением, который клепает этих монстров.

При виде нас противник даёт очередь из всех стволов, заставляя защитный барьер вокруг мотоцикла сгуститься. И поняв бесполезность, решает отступить. Ублюдки моментально ныряют обратно в своего франкенштейна и дают по газам. С чернейшим дымом из выхлопной трубы и стучащим попёрдыванием машина устремляется прочь из ущелья.