Шериф

— Займись раненым, — кричу я полицейской. — На мне тарантас.

— Окей!

Притормаживаю буквально на миг, давая Накомис спрыгнуть и мгновенно выкручиваю до отказа рукоятку газа. Двигатель мурлыкает чуть громче, но всё так же депрессивно-тихо. Из-под колёс летит земля, песок и щебёнка.

Бахамут прыгает вперёд, и уже через десяток ударов сердца я вишу на хвосте улепётывающих бандитов. Станковый пулемёт уже повёрнут в мою сторону и выпускает солидную очередь, не жалея патронов.

Пули трескуче свистят, разбиваясь о барьер стальной лошадки, а меня разбирает злость. Стоило уехать на два дня из форпоста, как всё начало разваливаться, и какие-то охеревшие ушлёпки открыли охоту на моих людей. Моих!

Кот из дома — мыши в пляс? Да? Нет уж, вы нихрена не угадали.

Без раздумий жму на кнопку, и пулемёты, встроенные в транспорт отвечают своему более корявому собрату. Пули рвут это ржавое корыто насквозь, стрелок в кузове сгибается, перебитый на уровне пояса. С хлопком взрываются покрышки. Под крики страха и злости машина подскакивает и идёт кубарем. Один из пассажиров вылетает в окно, сносит кактус и с влажным хрустом остаётся на поверхности торчащего из земли камня.

Грохочущая масса ржавого железа в последний раз ударяется о землю и застывает на миг торчащим гробом. Миг, и машина падает на крышу, издавая пронзительное дребезжание.

Я торможу рядом, окатив её землёй, и слезаю. В руке Десница, готовый ответить весомым доводом на любую угрозу. Однако её нет. Со стороны водительского сидения с жалобным стоном высовывается мужская рука. Грязные пальцы с обломанными ногтями загребают песок и камешки, но на этом всё. Стоны усиливаются. Мне прямо интересно, сможет ли он вылезти?

Ещё несколько наполненных болью всхлипов, и, наконец, я вижу макушку с редкими волосами. Сломанный нос, явно совсем свежая травма. Ручейки крови обильно струятся по щекам.

Горемыка выбирается наружу, и я подхватываю его за шкирку. Рывок, и он летит по песку, крича от боли. С открытым переломом руки лучше не совершать лишних движений, но ему стоило подумать об этом до того, как решил связать свою судьбу с Самеди.

Присев рядом с хныкающим ублюдком, вжимаю дуло в его сломанный нос. Зрачки сходятся к этому источнику боли, и зэк неразборчиво просит:

— Хватит! Стой! Пожалуйста!

— Кто послал вас сюда?

— Диего, — мычит собеседник и умолкает. — А-а-а. Сука!!

Давление на его несчастный шнобель усиливается.

— Всё! Всё! Он сказал нам позаботиться о том отряде.

— Подручный Самеди?

Кивок.

— А потом? — продолжаю я.

— Ждать приказа, — хриплый вдох. — Будет новая цель.

— Сколько у вас золотых классов?

— Не знаю.

Захлёбывающийся крик боли.

— ЭТО ПРАВДА!! Я не вижу статусы!

— О скольки золотых ты слышал?

— Самеди! Ещё говорят, что у этого психа-француза, Анри, золотой.

Знакомое имя. Тот гадёныш, которого я допрашивал после боя за церковь, называл его. Анри Трессини? Или Кассини? Механик, который собирает зэкам эти дикие тачки.

— Что умеет Самеди? Какими способностями и силами обладает?

— Он чудовище, — бледнеет на глазах Мистер Носопырка. — Режет нас едва ли не больше, чем вы говнюки. Он всегда знает, когда про него говорят.

— В каком плане? — интересуюсь я.

— Пирс болтал у него за спиной. Говорил про Самеди всякое, дерьмовое. А потом посерел на глазах, словно тот живой мертвец. Кожа высохла, гляделки вытекли. Мы там все чуть не обосрались от страха. Он просто сидел и сдох на месте. В одночасье!

Меня прямо распирает от любопытства. Что же у него за класс и за способность такая? Если умеет убивать дистанционно и незаметно, как минимум, там есть какая-то предельная дистанция. Иначе бы мы все давно померли.

— Поэтому вы зря злите босса, — добавляет водитель. — Вы плохо будете умирать.

— Серебряные классы?

— Они же меня убьют, — шепчет мужик.

— Поздно ты опомнился, друг мой. Сейчас твоя главная проблема — это я.

Он боится и не хочет умирать. Готов купить себе ещё несколько минут, пусть и ценой предательства.

— Пять, нет, четыре. Вы же убили Пиранью.

— Убили, — губы сами собой расползаются в усмешке. — Я и до вашего обмудка-лидера доберусь, будь спокоен. Расскажи мне про Дом Архарц.

Водитель трясётся от страха и боли.

— Ушастые мрази! Ведут себя так, будто мы их рабы.

Глаза допрашиваемого наполняет неподдельная ненависть, а голос дёргается:

— Пришельцы используют местных, как скот, а Самеди плевать! Он забирает нашу аркану, а что остаётся, высасывают эти ублюдки!

— Сколько их?

— Пожалуйста, я всё рассказал. Моя рука… Перебинтуй её…

— Сколько?

— Не знаю… — его голос становится слабее. — Где-то полсотни.

— Как вы узнали, что тот отряд будет именно здесь?

— Мне не говорили. Это Пабло знал.

— А где он?

— В кузове… Он в кузове стоял за пулемётом.

— Что Самеди планирует делать?

— Да откуда… откуда я знаю?! Нам ничего толком не говорят!

Лицом собеседник уже сровнялся с мелом из-за потери крови.

— Ладно, отдыхай.

— Спасибо, — благодарно кивает он.

— Пожалуйста, — отвечаю я и спускаю курок.

Грохот бьёт по ушам, и бездыханное тело падает на песок. Подождав, касаюсь жетона на его груди и собираю аркану. Ого, 456 единиц, местный Плюшкин, не иначе.

Бегло проглядываю содержимое машины, но кроме мусора и крови внутри ничего. Через несколько минут уже паркуюсь рядом с местом перестрелки. В одном из двух лежащих на земле тел узнаю Артура Дикси. Он сдох с винтовкой в руках, что уже поднимает моё отношение к нему на пару пунктов.

Единственный выживший — это мужик лет сорока. Ёжик чёрных с проседью волос. Изрезанное ветром и морщинами лицо. Бронзовый класс эксперт стрельбы. Кажется, это тот ветеран из Уайтклэй, что оказался в плену вриллов.