Шесть историй о любви

– Привет, капелька! Мне бы Милу увидеть?

– А ее нет,— радостно сообщила красавица, помня договор.

– Ну тогда я поговорю с той девушкой, что стоит на балконе,— произнес Мишенька, приторно улыбаясь и проскальзывая в комнату.

Он точно знал, что Людмила на месте, так как видел ее, мирно лакомившуюся фруктами на свежем воздухе, со своего балкона всего минуту назад.

Фотографию со стихами Миша девушке вручил и убедившись, что все не так плохо, как ему казалось, договорился, что он зайдет к ней после ужина.

"А мы еще и таланты,"- подумала Люда, читая надпись на фотографии.— "Совсем неглупые стихи."

Того же мнения были и девчонки, которые выпросили у нее посмотреть этот снимок.

На ужине состоялось совещание. Юра и Вадик сговаривались пойти завтра в ресторан. Приглашали Михаила, но Мишенька, уяснивший, что его Людмила всей душой поддерживает антиалкогольную политику партии и правительства, отказался.

Рядом с ними сидели три девицы, два дня уже как сменившие за их столом парней, уехавших домой. Девушки молча слушали их беседу и явно грустили.

"Бедные, бедные девочки, думающие, что именно в туристском походе они встретятся с настоящими парнями,— думал Михаил, глядя на этих своих соседок по столу.— Настоящие парни не ходят по Крымским горам. Они, подобно моему коллеге Сереге Добычину, бродят по сложным маршрутам третьей категории трудности, блуждая то по безлюдной Забайкальской тайге, то по горам полярного Урала, то по далеким Курильским островам. А здесь собрались экскурсанты вроде нас.

Девушки вы интересные – на твердую четверку, но вам, похоже, не повезло. Вы тоже ошиблись, и ваша группа оказалась на три четверти состоящей из девчонок. Здесь, в Крыму, это типичная картина. Девушек почти во всех группах больше, чем парней. Права была Нина Алексеева. И даже в столовой этой троице не пофартило: все трое парней, сидящие с ними за одним столом, уже заняты."

Поразмыслив на эту тему, Мишенька поднялся с друзьями в номер. Лежа на кровати, он полистал газеты, купленные утром, и через полчаса пошел к Людмиле. А в ее комнате снова был пир горой и дым коромыслом. Провожали курсантов, которых служба уже звала в дорогу. Отходная была шумная, с выпивкой, но без музыки. Увидев Михаила, Шура Иванов- хороший парень, певец и музыкант семьдесят восьмой группы- спросил у него, не может ли он одолжить им гитару. Бурлаков, поняв, что на этот вечер его девушка занята, все- таки за гитарой пошел. Иванов ему был симпатичен. А когда он ее принес, то, к его удивлению, вышла Людмила и сказала, что может с ним пойти погулять. Девушка бы с удовольствием послушала песни под гитару в исполнении Шурика, но нелюбовь к пьянкам была сильнее.

Сначала Люда и Мишенька посидели на скамейке, затем пошли к морю. Смотрели на прибой, говорили о литературе и сочинительстве.

Миша прочел несколько своих стихов. Вечер был на редкость теплый.

За беседой не заметили, как прозевали отбой. В половине двенадцатого они вернулись в гостиницу, где их ожидала неприятность – входная дверь была заперта. Они энергично постучали. Минуты через две появилась какая-то тетка в халате, которая вместо того, чтобы открыть им, принялась стыдить и ругаться, угрожая, что вот не откроет, а они пусть идут гуляют дальше. Но, видимо, разглядев, что перед ней не желторотые юнцы, а вполне взрослые люди, и, внимая заявлениям Людмилы, что они больше не будут опаздывать, все же впустила их.

Такое обращение с отдыхающими для Мишеньки было внове. Во всех гостиницах, где он бывал до этого, гулять и приходить можно было, не особо шумя и скандаля, в любое время. И зачем здесь так блюли пионерскую дисциплину, было непонятно. Теперь ему стало ясно, почему однажды Галка Королева и Инга, согласно рассказу Вадима, не ночевали в гостинице. Тоже вот так, наверное, опоздали, а их не пустили.

В комнате было темно. Михаил положил на стол гитару, вынесенную ему Людой, разделся и забрался в постель.

V

Погода, наконец, установилась. Солнце почти не скрывалась за облаками. Днем бывало даже жарко. До обеда Люда с Михаилом пробыли на пляже. Купались и загорали. Поскольку Мишенька успешно преодолевал все испытания, что ставила перед ним девушка, она стала относиться к нему с интересом, и однажды, в приступе откровенности, призналась, что не возражала, если бы Михаил был ее братом. Мишенька немного помолчал и ответил, что быть братом он не согласен. А потом спросил, есть ли у Людмилы дома друг. Девушка решительно соврала, что друг у нее есть.

Если бы не экскурсии, то они бы так и остались на пляже до вечера. Но их ожидала встреча с прекрасным, и они решили ехать.

В Крыму не только туризм, но и экскурсии были поставлены на поток. Экскурсанты посещали достопримечательности густыми колоннами, только что не наступая друг другу на пятки. В домик Грина группы приводили одну за другой, на весь осмотр выделялось пятнадцать минут. И если на входе Людмиле Сергиенко и ее друзьям уже демонстрировали карту страны Гринландии, то через комнату группа, в которую входил Бурлаков, еще рассматривала подлинные рукописи произведений писателя. Экскурсоводы бесстрастными, монотонными голосами с разницей в пять минут повторяли одни и те же, кем-то утвержденные, слова.

Выбравшись на свободу, Михаил заметил.

– А у Кербабаевича дом-то побольше был. Комнат больше и двор огромный.

– У какого Бабаича?— не поняла Лена.

– Да я люблю по домам писателей ходить. И вот в Ашхабаде посещал мемориал героя соцтруда, народного писателя Туркмении, классика советской литературы Берды Кербабаевича Кербабаева. Так у него в доме комнат шесть было, не считая тех, где до сих пор его родственники живут.

– Что-то я не знаю такого классика,— сказала Сколченкова.

– И много ты домов писателей посетил?— поинтересовалась Елена.

– Ты Татьяна мало ходишь по букинистическим магазинам. Почти в каждом из них в любом городе Советского Союза лежит его пятитомник. Его и еще Шарафа Рашидова. Вот Грина нет нигде, я себе подписку по томику собирал, потому как он- не соцгерой, а эти- лауреаты Ленинских премий- везде в наличии. Что народ у нас читает, то ему и издают,— сплюнул Михаил.

– А в гостях у писателей я бывал мало,— сознался он Елене. Вот в Коктебеле хотел избушку Волошина посетить, так не пустили.

Зато у нашего челябинского писателя Марка Гроссмана бывал не единожды. Мы с ним- друзья,— заметил он нескромно.— Вот он- хороший писатель. Его "Камень-обманку" сам прочитал с удовольствием и вам рекомендую.

Потом все потянулись к картинной галерее, а друг писателя Гроссмана ринулся на базар. Вернулся он через три минуты с букетиком роз.

Группа Сергиенко еще не вышла и Михаил, ожидая девушку, невольно стал свидетелем разговора представительного дяденьки лет под пятьдесят с двумя дамами аналогичного возраста.