Шесть с половиной ударов в минуту

В один из дней я распрощалась со старушкой, которая во время проводов украдкой утирала слёзы. Её образ многохарактерной личности, постоянно меняющей маски с такой лёгкостью, будто страницы перелистывала, вдруг треснул и рассыпался. Передо мной стояла добросердечная женщина, чью душу переполняла тоска от скорого расставания с дорогим человеком (или не совсем человеком), и мне почему-то казалось, что эта личина была самой естественной, самой настоящей среди всех, который Юдаиф примеряла на себя. Будто она наконец-то доверилась мне окончательно и в качестве утешительного приза показала, какой была давным-давно, когда прятаться за иллюзиями не было ни необходимости, ни привычки.

Я полюбила её любой, какое бы настроение ни доминировало в ней, но этот щемящий образ расстающейся с внуком старушки тронул меня до глубины души. Я обняла Спустившуюся и обещала обязательно навестить её.

– Не смейте тут помирать до моего возвращения! – пригрозила я, сама едва не плача от нахлынувших эмоций. Она стала вторым Спустившимся, по которому я действительно буду скучать.

– Постараюсь, - сказала Юдаиф и сжала мою руку в сморщенных ладонях.

Я потрудилась запечатлеть в памяти образ этой замечательной иллюзионистки, которую никто никогда не ценил в её жизни, на случай, если она всё же обманет меня.

Она ссыпала мне в карман горсть монет. Подозреваю, старушка где-то хранила клад или заначку с человеческими деньгами, будто чувствовала, что однажды они ей пригодятся.

– Надеюсь, это не иллюзии, и они не превратятся в бобы, когда я отойду от города, - проговорила я, и Юдаиф махнула на меня рукой, усмехнувшись.

– Возьми вот эти хлебцы, - она положила в мою сумку запасы еды. – Ты кушаешь редко, но всё же голод знает дорогу к твоему телу.

Я поблагодарила её за всё и, как только покинула заброшенное селение, почувствовала внезапную лёгкость на душе. Ещё один этап моей жизни остался позади. А впереди – Байонель.

Байонель, Байонель… Городок, который располагался на острове Утешающих Ветров, что застрял в Кварцевом море. Одно название живописнее другого, куда деваться! Если я ничего не путала, этот остров принадлежал одновременно трём Королевствам, и это была настоящая головная боль абсолютно для всех, включая его жителей. Почему нельзя было просто поменяться? Неужели это вызывает больше мороки, чем стоять у карты, ревностно обводить какие-нибудь три жалких поселения и с пеной у рта доказывать, что это, мол, города моего Королевства, а ваши четыре на той же земле я просто не буду замечать. И это вместо того, чтобы выкупить эту четвёрку! Зато как весело, должно быть, живётся людям на этом острове! Зашёл в соседнюю деревню – и уже в другом Королевстве! Красота!

Чтобы попасть на эту «ветреную» землю, я обязана была переплыть море. А потому мне нужен был порт. Все свои двадцать с лишним лет прожила на материке и теперь волновалась, как перенесу плавание. Но об этом пока рано думать. Перед этим ещё много пунктов, которые следует выполнять последовательно.

Степная зона, в которой приютилась Юдаиф, располагалась недалеко от южного края материка, и по карте нетрудно было определить, в какой стороне искать порт. Жирная точка с нарисованным рядом якорем услужливо подсказала направление.

Привыкшая по нескольку лет торчать на одном месте, я с неожиданной силой ощутила, что значит находиться в дороге. Это неукоснительное движение к цели вдохновило меня, и вскоре, прокатившись с торговцами до населённого пункта, я поняла, что путешествие в неизвестность уже не пугает. Меня охватило что-то вроде азарта: насколько быстро и удачно я достигну порта, как скоро сориентируюсь в нём, понравится или нет мне плавание, и т.д.

А ещё постоянно думала об отце. Каждый день я то вспоминала проведённые близ него годы, то представляла, что спрошу и скажу, когда мы вновь встретимся, то рассуждала, в каком он сейчас положении и что планирует совершить. Особенно меня мучила загадка, почему такое могущественное существо, спокойно вламывающееся в сознание старушки, каким бы там «открытым», по его словам, оно ни было, не мог так же легко материализоваться рядом с ней. То ли сейчас он слабее, чем раньше, то ли боится выдать себя неаккуратными действиями и привлечь внимание Lux Veritatis, а, возможно, ему просто хочется испытать меня, проверить степень моей привязанности к нему. Приползёт ли покорная собачка к ноге хозяина? Когда я рассуждала об этом в подобном ключе, мне становилось дурно. Отец ничем не заслужил таких скверных мыслей о нём, так что хватит!

– Ох, Сайтроми, у меня так много вопросов. И тебе придётся постараться придумать ответы на них все, - прошептала я однажды под нос, и тут же осеклась. Наверняка он меня услышал. Ответа, естественно, не последовало, но я почему-то больше не осмеливалась произносить отцово имя. В моём горле будто застревал ком каждый раз, когда порывалась это сделать.

Ехать с торговцами было безопаснее, нежели передвигаться в одиночку, но я подумала, что вечно подстраиваться под других людей и искать напарников слишком утомительно. Дабы ни от кого не зависеть, купила лошадь. А потом ещё полтора дня вспоминала, как держаться в седле и правильно дёргать поводья. Деревенские мальчишки ухахатывались, лицезря мои потуги как какое-то увеселительное шоу.

– Может, тебе лучше стол оседлать: он устойчивее! – гоготал самый задиристый из них, и его друзья заливались звонким смехом.

Один из мальчишек, что старался громко не выказывать веселье, смущённо улыбался и отводил глаза в сторону, когда ловил мой хмурый взгляд. Чем-то он напомнил мне Ланмона, и эта мысль уносила всю мою злость на забияк. Удивительно, как ярко моя память вырисовывала некоторые детали прошлого. Разглядывая этого скромного мальчугана, я почти вспомнила, как выглядел мой погибший друг. К сожалению, только этот образ у меня и остался. Единственное материальное напоминание о нём – подаренный им амулет в виде песочных часов, который он своими руками вырезал из коровьего рога, - я по глупости закопала возле могилы самого мальчика. Теперь жалею.

– Если такие умные, может, дадите парочку уроков? – проворчала я, опасно съезжая на бок, когда лошадь резко остановилась.

– А что нам за это будет? – переглядываясь с друзьями, спросил самый старший мальчик. Главарь, судя по дерзкому поведению и горделивому взгляду.

– Я не расскажу твоему отцу, чем ты вчера занимался!

Пацан нервно перемялся с ноги на ногу, но тут же напустил на себя пренебрежительный вид. О, Песочные Часы, как же легко после Юдаиф с её букетом характеров распознавать эмоции людей по их мимике и движениям! Старушка ненамеренно стала для меня иллюстрированным учебником. Спасибо, Юдаиф!

– О чём ты? – спросил мальчик грубоватым тоном.

– О твоей вчерашней выходке, конечно же, - ляпнула я, не имея ни малейшего понятия, в чём конкретно его обвиняла. Но раз он был таким задирой и хулиганом, наверняка, послужной список его проказ можно было сворачивать в рулоны. Я ткнула наугад и не промахнулась. – Пока я тут с лошадью возилась, всё видела. Ох, как они расстроились бы, если б узнали, что это ты натворил…

– Да ничего не было! – выкрикнул мальчишка, громко сопя.

– Ага, само собой. Мне твоя проказливая рожа только показалась, угу.

Будь он умнее, догадался бы, что я манипулирую им. Но он был слишком зациклен на собственной провинности, будто преступник, которому подозрительные лица мерещатся на каждом шагу, даже если у него железное алиби.

– Да… да я просто мимо проходил! Ногой случайно задел, она и отвалилась!

– За порчу имущества строго воздаётся. Твоему отцу придётся выплатить такую нескромную сумму, - я округлила глаза. – Ох, и разозлится же он, когда узнает, что это ты виновник дыр в семейном бюджете.