Шесть соток волшебства

— А если свежую во вторник принесем — пакостить перестанешь?

— Да кто пакостит? Кто пакостит? Я, между прочим, не шелупонь бессмысленная, я серьезный хозяин, с пониманием. Пол в сухости держу, за хлебом гляжу, мышей гоняю. У меня знаешь какой порядок был! — тоскливо вздохнул овинник. — А тут эта приходит. Полок навесила, коробок наставила, дряни всяческой натащила. И ни спасибо тебе, ни пожалуйста. Даже пирожка малого не занесла, не говоря уж про теплую кровушку. Ну вот скажи-ка мне, подколдовочка — разве ты бы на моем месте не осерчала?

— Да… Может, и осерчала бы, — вынуждена была признать Инга. — Но фрукты зачем портить? Хозяйка ведь даже не знала, что ты тут живешь.

— А надо было знать! Надо было! Кому же еще в овине жить, как не овиннику?

— Тоже верно, — дипломатично уступила Инга. — Так что, будем договариваться?

— Будем. По одному черному петуху на каждое полнолуние, и будет в овине порядок, как в царских палатах.

— Слово?!

— Слово, — страдальчески, словно от зубной боли, поморщился овинник. — Во, наконец-то. Бежит твой. Мясом пахнет…

Славик действительно бежал. С грохотом распахнув дверь, он влетел на склад красный и потный, с прилипшими ко лбу волосами.

— Вот… твоя… курица… Жри… сволочь… — Славик хватал воздух, с трудом выплевывая слова, и судорожно дергал перетянутый узлом пакет. — Чтоб… тебе… Зар-раза!

Пакет наконец поддался, и Славик швырнул жареного бройлера овиннику. Огромная черная пасть распахнулась — и с сухим костяным стуком захлопнулась.

Курица исчезла.

Широко облизнувшись, овинник мигнул желтыми глазами, обернулся котом и сиганул куда-то на стеллажи, беззвучно растворившись в темноте. Инга медленно слезла со стола.

— Пойдем?

— Пойдем. А то я на автобус опоздаю, — полностью игнорируя свои же слова, Славик обнял Ингу и притянул к себе, уткнувшись носом в макушку.

— Автобус, — напомнила она.

— Да, да. Автобус, — Славик разжал руки. — Господи, как же я ненавижу это кретинское расписание.

«Ну так машину купи», — чуть было не брякнула Инга, но вовремя прикусила язык. Отличный совет, как раз для человека, который все деньги всадил на лечение.

— Давай я тебя отвезу. Посидишь у меня, отдохнешь, позавтракаешь — а утром я тебя до завода подброшу.

— Не надо, — деревянно развернув плечи, отступил в сторону Славик. — Я… мне… Я встретиться договорился. На остановке. С одним человеком.

— Ну так заедем на остановку.

— Нет. Я… Мне надо домой зайти. Одну вещь взять. И поговорить кое с кем. Не хочу, чтобы ты из-за меня круги по городу нарезала.

— Да мне несложно…

— Не надо. Ты устала, перенервничала — отдыхай. Я сам справлюсь, — с энтузиазмом вещал Славик, и чем больше он вещал, тем явственнее Инга понимала, что Славик врет. Импровизирует на ходу, не очень умело, но вдохновенно и убежденно.

Славик не хочет, чтобы Инга совалась в его жизнь. Даже вот так вот — с маленьким предложением помощи.

Не хочет…

Ну что же. Имеет полное право. В конце концов, Инга тоже не рвется сокращать дистанцию. В любовь до гроба она уже наигралась. Теперь попробует дружбу с привилегиями. Ну или без привилегий — так тоже неплохо.

Глава 16 Дружба с привилегиями

Глава 16 Дружба с привилегиями

У дружбы с привилегиями обнаружились свои преимущества. Ярослав менял проводку, сверлил стены и двигал мебель, а в промежутках целовал так нежно и сладко, что у Инги подгибались коленки. При этом в душу не лез, планов на будущее не строил и вообще вел себя так, словно завтрашнего дня не существует. Есть здесь и сейчас — с запахом краски, пятнами шпаклевки на полу и врывающимся в окно ароматом медового луга. Поначалу неуверенно, а потом с удовольствием Инга приняла новые правила игры.

Да, Ярослав ничего ей не обещает. Так ведь и не требует ничего — при этом помогает, поддерживает и вроде бы даже по другим бабам не бегает. Они попросту не вписываются в график. А что не хочет в свою жизнь пускать — так начерта ей, Инге, чужая жизнь. Своих проблем полон рот, только успевай разгребать.

Клиентский отдел заключил лютый контракт с китайскими производителями БАДов, и целыми днями Инга сидела, уткнувшись в инструкции, и вникала в разницу между горцем многоцветковым, перечным, почечуйным, остроконечным и птичьим. Периодически на горизонте всплывал Олег, оставляя короткие и трогательные маячки-сообщения. Терзаемая болезненным любопытством, Инга раз в пару дней заходила в чат, читала проникновенные, полные трагического сожаления реплики и молча выходила.

Еще одна несомненно практическая выгода от поцелуев Ярослава — они отбивают желание прыгнуть с размаху на знакомые грабли.

Ну до чего же полезный, оказывается, парень!

Вот только дальше поцелуев этот паршивец идти отказывался. Тактично уклонялся, вытекал, как вода из горсти, ловко переводил стрелки внимания — и разомлевшая от страсти Инга внезапно обнаруживала себя на крылечке с чашечкой кофе в руке.

Поначалу Инга думала, что у Ярослава проблемы с эрекцией — ну мало ли, после такой-то аварии. Но выразительно выпирающая ширинка поколебала эту стройную теорию, а несколько вдумчивых прикосновений бедром полностью ее разрушили. С эрекцией все было отлично. Вдохновленная результатами проверки, Инга попыталась проникнуть Ярославу в джинсы — но была остановлена прямо на старте. Мягко, но очень решительно Ярослав перехватил ее за руки и попросил не торопиться.

— Почему?

— Потому что, — отступил в сторону Ярослав.

«У тебя есть другая?». Вопрос уже вертелся на языке, скользкий и мерзкий, как угорь, но Инга сдержалась — и тут же поняла, что правильно сделала. Мужики либо не вертят интрижки с поцелуйчиками, либо не отказываются от приглашения в кровать. Или-или, одно из двух.

— Тебе… не понравится результат, — старательно глядя в окно, сообщил ветке сирени Ярослав.

— Может, я сама решу, что мне… О, — сообразила Инга. Шрамы. Это же наверняка шрамы. Здоровый сильный парень, красивый, яркий. На таких девки гроздьями вешаются, только успевай выбирать. Привык быть красавцем — а теперь, небось, в стежках весь, как чудовище Франкенштейна. Не зря же плотную рубашку все время таскает. — Извини. Мы не будем спешить.

Она осторожно поцеловала Славика в висок, потом в щеку, в уголок рта и, наконец, в губы, всей кожей ощущая, как оживает эта чертова каменная статуя, тянется навстречу, шумно выдыхая горячий воздух.

Под ногами стремительно каменела разбрызганная по полу краска.

Вспомнив о медленных, тягучих, сладких как мед поцелуях, Инга почувствовала, как низ живота наливается пульсирующей тяжестью. Теперь она отлично понимала досаду мужчин, которым девушки обещают многое — но не дают ничего. Неутоленное возбуждение, жаркой истомой разливающееся по телу, сводило с ума. Свернув голубое окошко телеги, Инга прикрыла глаза, вспоминая, как мягко, почти невесомо скользили по шее губы Славика — и как это бархатное, мучительно-нежное прикосновение сменялось короткими, на грани болезненности укусами.

Совершенно не задумываясь о том, что делает, Инга потянулась к резинке на шортах… И вздрогнула от оглушительного стука в окно.

Ну, может, не такого и оглушительного — но в тот момент Инге показалось, что у нее над ухом из ружья пальнули.

— Хозяйка! Хозяйка-а-а-а! — заблажил кто-то под дверью.

Торопливо оправив одежду, Инга тряхнула головой, пригладила волосы и пошла открывать.

На крыльце обнаружилась худенькая женщина неопределенных лет в линялых спортивных штанах.