Шестьдесят девять

Как перехитрить китцуне

Лезвие катаны поблескивало при свете луны. Я держал свой меч двумя руками, чуть отводя назад, чтобы нанести удар в любой момент. Мой господин велел догнать изменщика и привести к нему. Мой долг важнее всего, важнее моей жизни, но… умерев от разбойников или проклятых лисов-демонов, едва я сумею исполнить приказ.

Я потерял гнилого человечишку, докладывавшего о господине врагу, но знал, куда он направляется. Этот глупец вошел в опасный лес, выбраться живым из которого получалось лишь у настоящих счастливчиков. Но он точно не из их числа.

Луна сменялась солнцем, а я все брел в густом сыром лесу, гонимый единственной целью. Искал следы, а находя — шел по ним. Я был уверен, что справлюсь, обходил все разбойничьи стоянки, я отлично помнил все тайные тропы здесь. Но пока не справлялся с целью.

Остановившись у ручья, я оперся рукой на покрытое мхом дерево. Пот катился ручьем, так что я позволил себе снять тяжелый шлем, небрежно откидывая его на землю. Мои силы были на исходе, так что я, упав на колени, подполз к прохладной воде. Зачерпнул немного в ладони, хватая влагу потрескавшимися губами. Жидкость показалась мне ледяной, спускаясь по горлу в живот и придавая сил.

Умыв лицо, я поднялся, осматривая поляну уже более осознанно. Я был в самой глубине леса, далеко ото всех, оставив позади даже разбойничьи группки. Следы беглеца все ещё просматривались — он был глуп и неаккуратен, я почти нагнал изнеможенного человека, хватающегося за последние минуты жизни.

Вытерев капли с лица, я наклонился и подхватил упавший меч. Не пряча его, я направился по следам, перелезая большую корягу. Ступая ногой на скользкий мох, я поскользнулся, в последний момент успевая ухватиться за торчащую справа ветку. Только катана сиротливо полетела вниз, поблескивая идеально заточенным лезвием.

Обрыв взялся здесь совсем недавно. Ещё лет пять назад разлома в земле не было, хотя, чему я удивляюсь? С такими землетрясениями, спасибо, что лес вообще стоит. Я хотел уже осторожно забраться обратно, как вдруг понял, что изменщик пошел этой же дорогой. И обратных следов я не видел. Опустив голову вниз, я заметил его фигуру, растянувшуюся на камнях и покрытую кровавым ореолом.

Ноги неестественно изогнуты, голова повернута набок, из приоткрытого рта подсыхает струившаяся кровь. Оглядевшись, я забрался обратно. Смысла спускаться не было никакого, во первых — изменщик мертв, а во вторых… я не сумею вытащить его тело наверх и донести обратно через весь лес. И тогда, приняв решение возвращаться, я повернулся к ручью.

Вся поляна оказалась затянута липким белесым туманом. Клубясь по земле и цепляясь за изъеденные влагой стволы высоких деревьев, он подбирался все ближе ко мне. Какого демона?

Я вышел чуть ближе к ручью, прикрывая глаза и свободной рукой держа небольшой нож. Позади послышался шорох, заставивший меня вздрогнуть. Сбоку донеслись шаги, из-за чего я сделал выпад, ударяя ножом в пустоту. В следующий же момент меня ударили под колени. Упав на землю, я перекатился, тут же подсекая противника.

Но нога скользнула по траве, не встречая сопротивления. В тумане никого не было. Паникуя, я снова подскочил, тут же пропуская ещё один удар. Мне попали между лопаток, а затем удар пришелся в голову. Что-то тяжелое прилетело в висок, погружая мир в темноту.

Распахнув глаза, я сразу бросился на невидимого противника. Однако оказалось, что я накрепко связан — руки за спиной, в ноги стянуты одна с другой. Подергавшись немного в беспомощности, я наконец заметил рядом с собой такие же плотные клубы тумана. Вспомнилось произошедшее, из-за чего я с новой силой забился, словно выброшенная из воды рыба.

Я ведь был в лесу, а теперь… традиционный дом, горящая слева свеча и… девушка, увлеченно что-то выводящая изящной кистью.

— Не дергайтесь, Ичиро-доно, — мягко проговорила незнакомка, обращаясь ко мне. — Ваше время ещё не пришло…

Мои глаза расширились, когда я заметил отбрасываемую незнакомкой тень. Увидеть её саму полноценно мне не позволяло мое положение на полу. Но вот отбрасываемая свечою тень выглядела так красноречиво, что я едва снова не потерял сознание. Четыре огромных шевелящихся хвоста торчали из-под платья, слегка будоража подол. А острые лисьи уши подергивались, в такт бушующим порывам ветра.

Как вдруг китцуне отложила кисть, оставляя бумагу высыхать. Она медленно поднялась и направилась ко мне, шурша подолом кимоно. Она подошла, нависнув надо мной живой статуей. Только холодные, почти бесцветные, глаза двигались, осматривая меня.

— Что ты со мной делаешь, проклятое отродье?

Лицо лисы вдруг изменилось. Она растянула губы в ухмылке, поднимая изящную босую ножку и упираясь ею мне в грудь.

— Кусаешься, — произнесла она так, словно сбросив маску уважения. — Кусайся-кусайся, добыча, я все равно возьму свое.

Мне и не требовалось уточнять. Я прекрасно знал, что именно хочет демон. Мою душу. Лиса испьет меня до дна, словно глубокий кубок вина, придающий жизненные силы. Мы знали, что подобные твари существуют. Знали, но… не подозревали, что хоть кому-то из нас уготована судьба погибнуть от её когтей. Тогда, отвернув голову, чтобы не смотреть на приподнявшиеся одежды китцуне, я ещё не знал, что ждет меня впереди.

Потянулись долгие, изматывающие дни. Лиса брала свое постепенно, она была осмотрительна, не давала мне погибнуть раньше, чем она удовлетворится полностью. Каждое утро, перед охотой, она приходила ко мне. Спускала свое кимоно, демонстрируя изящное женское тело. Белоснежная кожа, длинные серебряные волосы, острая треугольная грудь и молочные бедра, обычно покрытые вожделенной влагой.

И я, словно послушный пес, опускался к водопою. Касался её губами, нырял языком внутрь. Я лакал, преданно поднимая вверх глаза, ища в холодном лице одобрения. А она улыбалась, то ли от наслаждения, то ли довольная моей покорностью. Позже, когда я был измазан в серебристой смазке весь, лиса спускалась ниже, оголяя мой торс, спуская влажные штаны.

Она насаживалась сама, раскачиваясь и кусая губы. Китцуне всегда сношалась долго, не спеша и изводя меня. А я не мог возразить ей, хватая ртом воздух и пытаясь не кончить быстрее своей госпожи. И ей это нравилось. Лиса брала все, постепенно позволяя мне все больше и больше, словно вознаграждая за покорность. Вот уже я держал её бедра, а вот, корпел сверху, вдавливая изящное тело в холодные досчатый пол.

А сам скулил, словно и в самом деле лишь пес. Драл её, вываливая язык. А госпожа брала свое, не замечая, что я затеял внутреннюю игру. Сжимая зубы, я все больше примерял роль сломанного, потерянного человека. Но внутри я горел тем, что рано или поздно лиса ошибется. Она демон, глупое порочное существо, лишенное чести и достоинства. И я был намерен изловить её, намерен победить.

И однажды мне представился такой шанс.

Вернувшись с ночной охоты, китцуне была пьяна. Её пошатывало, ноги заплетались, а треугольная грудь и вовсе выпала из наспех запахнутого кимоно. Первым же делом она приблизилась ко мне, сидящему на цепи углу. Я предано потянулся к ней, оглаживая грудь, сжимая бусины сосков. А она, запрокинув голову, стонала и кусала губы. Глупая бесчестная лиса.