Шестьдесят рассказов

– Я догадывался.

– Или он не выбирает из желающих спросить того, кто, как он знает, может загнать его в угол.

– Он выбирает парня, сидящего рядом.

– Дело в том, что у него большой опыт. Он знает, что этот парень собирается спросить его насчет экономики, этот парень собирается спросить его насчет ядерного холокоста, а этот парень собирается спросить насчет Китая. Так что он может предвидеть…

– - Какого типа вопрос подкинет ему тот или иной конкретный парень.

– Совершенно верно. Конечно же среди этих мальцов есть и очень ушлые, ничуть не слабее его самого. В своих частных сферах компетенции.

– Они могут объехать его на кривой.

– И он умоется.

– А может, полезет напролом и ответитна этот треклятый вопрос.

– Однако все, что мы видим, что видит широкая общественность…

– Только верхушка айсберга.

– Есть гораздо большая подводная часть, которую мы не видим.

– Весь айсберг.

– Мы подобны слепым мышам, ощупывающим айсберг.

– Поэтому ты должен иметь много, очень многоисточников. Чтобы получить картину.

– Как печатных, так и электронных.

– Когда мы смотрим по ящику пресс-конференцию, это даже не вся пресс-конференция.

– Это выжимки.

– Всего лишь выжимки. По большей части.

– Может быть, то, о чем ты хотел бы узнать, как раз и было вырезано.

– Ставлю десять против пяти, что что-нибудь, затрагивавшее твои личные, жизненные интересы, как раз и было вырезано.

– Наверняка.

– И они ведь не нарочно. Просто они люди.

– Я знаю. А без них у нас и совсем ничего бы не было.

– Но иногда вкрадывается и пристрастность.

– Легкая, еле заметная пристрастность, придающая однако их объективности определенную окраску.

– Возможно, они и сами о ней не подозревают, но она вкрадывается. Через черный ход.

– Скажем, ты просматриваешь газету и там даны снимки всех кандидатов. Они все ведут предвыборную кампанию, в разных местах, и вдруг оказывается, что они дали снимок одного парня в два раза большим форматом, чем снимок другого.

– Почему они так сделали?

– Может быть, снимок первого парня представляет для читателя больший интерес. Но все равно это пристрастность.

– Возможно, им следует измерять их, эти снимки.

– Возможно, им нравитсяэтот парень. Возможно, он просто нравится им как человек. Он привлекательнее. И это вкрадывается.

– Ну, точно, этот парень привлекательнее.

– Но чтобы быть до конца честным, ты должен напечатать снимки парня, который тебе не нравится, тем же форматом, что и снимок этого парня.

– Или, может быть, парень, который им не нравится, они изучают его придирчивее. Его личную жизнь. Взносы на предвыборную кампанию.

– Или, может быть, ты надеешься получить работу, если его выберут. Человеческие слабости.

– Это низкое подозрение. Это ужасноеподозрение.

– Надо смотреть правде в глаза.

– Я не думаю, чтобы так бывало. Не так уж много работ, которые им хотелось бы получить.

– В этом долбаном правительствене так уж много работ?

– Которые лучше их теперешней работы. Я хочу сказать, кем ты скорее хотел бы быть, старшим помощником младшего дворника в правительстве или влиятельной фигурой в масс-медиа?

– Второе. При любой погоде.

– Я имею в виду, что если ты, к примеру, возглавляешь долбаный «Уолл-стрит джорнэл». Влиятельный голос. Кассандра, вопиющая в пустыне. Они боятся того, что ты можешь обнародовать - или не обнародовать. Ты можешь высоко держать голову. Ты не кланяешься никому, хоть там президенты, хоть короли…

– Ты должен встать, когда он входит, такое правило.

– Встать - это еще не значит поклониться.

– Тут главное - изучать их лица, лица этих парней, этих парней, которые кандидаты, по ящику с выключенным звуком.Вот тут ты можешь все увидеть.

– Ты можешь читать в их душах.

– Ты не можешь читать в их душах, но ты можешь получить представление, проблеск.

– Лицо человеческое - это темный омут, в глубинах коего таятся темные, скользкие твари. Ты пристально вглядываешься, прибегая ко всему своему жизненному опыту. Чтобы различить, что кроется в этом парне.

– Я в смысле, что он старается выглядеть получше, несчастный ублюдок наизнанку выворачивается, чтобы выглядеть получше в каждом, Богом и людьми забытом уголке Америки.

– Так что же мы про него знаем? Действительнознаем?

– Он хочет получить место.

– Непреоборимые силы вынудили его хотеть это место. Судьба. Есть люди большие, чем ты или я. Большее предназначение. Мысль не получить это место разрывает ему сердце, он видит какого-нибудь другого парня, получившего место, и говорит себе: мне предназначено судьбой ничуть не меньшее, чем ему, этому парню, если только я сумею сделать, чтобы эти раздолбай выбрали меня.

– Рядовые граждане. Мы.

– Если только я сумею собрать их под мое знамя, этих придурков.

– А что ему еще думать? Эта мысль разрывает ему сердце, про не быть избранным.

– Мы просто пешки. Шуты гороховые. Хлам.

– Нет. Без нас они не могут реализовать свое предназначение. И подступиться к тому не могут. Без нас им никак.

– Мы принимаем решения. Тонкие, компетентные, основанные на информации решения. Потому что мы себя проинформировали.

– Принимая во внимание разнообразные заботы активной, плодотворной жизни.

– Если она плодотворна.

– Как правило, она должна быть плодотворной. Если человек прилагает старания, знает суть дела…

– Откуда они знали, когда массовых средств информации еще не было?

– Собирались огромные толпы, со всех городов и всей страны.

– Ты должен был уметь произнести речь, классную, чтобы конфетка, а не речь. «Вам не распять род человеческий на золотом кресте» - Уильям Дженнингс Брайан. Масштаб, размах, вот что было главным.