Шестнадцать зажженных свечей
Шрифт:
Под легким ветром липа тихо лопотала что-то своими листьями.
— Еще на этой липе скворечник есть,—сказал Жгут.—Чуть ниже, примерно на уровне третьего этажа. Я сам прибивал.
— Да-да! — обрадованно сказал Владислав Константинович.— Скворечник мне не виден, но я знаю, что он есть. А скворец в этом году, глава семейства, ну и певец, доложу вам! Мы с ним друзья, я про себя его Карузо зову. Уж больно хорошо поет, стервец!
Все засмеялись, но смех перебил Очкарик:
— Все-таки что будем делать?
— Я по телефону пытался выяснить...— сказал Владислав
— А Мамонт-то,— перебил деда Очкарик,— все по-тихому провернул. Если бы не тетя Зина... Она в магазине кассиршей. Шепнула мне...
— Время у нас действительно еще есть,— сказал Владислав Константинович.— Тебе, Витя, кто про неделю сказал?
— Да в ДЭЗе.— Очкарик немного заикался, наверное, от волнения.— Лысый такой и в глаза не смотрит. Пробурчал, что какой-то трест, что ли, который озеленением Москвы ведает, раньше, чем через неделю, специалиста прислать не может.
— Зачем же он это тебе сказал? — удивился Владислав Константинович.
— А пошутить изволил. «Любуйтесь,— говорит,— своей липой еще неделю».
— Удивительные люди появились за последние шестнадцать лет,— сказал Владислав Константинович.
— Только ты, дед, не волнуйся, пожалуйста! — Очкарик с тревогой смотрел на своего деда.
— Да не волнуюсь я, не волнуюсь! В одном беда. Ведь пока все наши протесты — разговоры и телефонные звонки. Сотрясение воздуха.
— Вот что! — Костя даже вскочил со стула.— Надо заявление написать в защиту старой липы...
— И пусть все жильцы подпишутся,— добавил Очкарик.
— Мальчики, какие вы умные! — серьезно сказала Лена.
...Через два дня в кабинете начальника ДЭЗа — дирекции по эксплуатации зданий — товарища Метелкина В. А. (так значилось на табличке, прикрепленной к двери) вошли трое: Костя, Очкарик и Лена.
— Вот.— Костя положил перед товарищем Метелкиным В. А. двойной лист, вырванный из тетради. Почти всю его правую половину покрывали столбцы подписей жильцов дома.
Сверкая лысиной, Метелкин В. А. в один миг прочитал заявление, его чисто выбритое лицо омрачилось:
— Безобразием занимаетесь, граждане,— вздохнув, сказал он,— У нас вон капитальный ремонт в тридцати процентах жилого фонда, а вы со всякой ерундой.— Он еще больше омрачился.— Однако раз написали, мы вынуждены реагировать...
— Вот и реагируйте, как надо,— сказал Костя.
— Будем. Будем реагировать.— Начальник ДЭЗа зашелестел бумажками по столу.— Скопившиеся дела будем решать...— он заглянул в календарь, который лежал под стеклом,— ...через одиннадцать дней. Черт знает, на что время у занятых людей отрывают. И опять мне в трест озеленения звонить, откладывать.
— Откладывайте навсегда,— посоветовал Костя.
— Не учите меня, молодой человек.
И на этом аудиенция закончилась.
На крыльце их ждали Жгут и Дуля.
— Ну? Чего? — спросил Дуля.
— Никуда они не денутся,— сказала Лена.— Считайте, что дело сделано! А как Пчелка разговаривал с этим
лысым! Полный отвал!...Ребята шли к старой липе. Вдруг против своей воли Костя остановился, будто налетел на невидимую преграду: под деревом стоял Муха. Руки в карманах, улыбка на лице.
— Вот и все общество,— сказал он вроде бы ни на кого не глядя.— Мужественные борцы за справедливость. Нет, что творится на белом свете! — И вдруг он резко повернулся к Косте.— Значит, мое предупреждение по боку? От Ленки не отлипаешь? Ладно... Не дрожи. Сейчас бить не буду.
— Это ты не дрожи,— спокойно сказал Костя, прямо глядя на Муху.— Это я тебя бить не буду.— И он шагнул к противнику.
На лице Мухи мгновенно отразились самые разные чувства: недоумение, растерянность, тень испуга...
И он отступил в сторону.
Глава восьмая
Через несколько дней случилось событие весьма неожиданное.
Накануне в кафе-мороженом встретились Лена и Костя с Кириллом и Эдиком. Друзья Кости — «ненавязчиво», как на следующий день сказал Кирилл,— рассмотрели избранницу «маэстро Пчелкина» и, быстро расправившись с мороженым и вишневым соком, удалились, «дабы не мешать интимному разговору».
И вот...
Лена Макарова поздно вечером пошла за газетами и обнаружила в почтовом ящике конверт, на котором было напечатано: «Лене. Лично». Вскрыла конверт. В руках ее была записка: «Моя фея! Жду тебя сегодня ровно в полночь под липой. Если не придешь, я умру. К.»
«От Кости? — Лена вертела в руках записку.— Вот тебе и тихоня. Или что-нибудь случилось?»
...Был поздний вечер. Близкий фонарь смутно освещал старую липу. Под слабым ветром шумели листья. Из темноты появилась Лена, оглядываясь по сторонам. Рядом никого не было. Она подошла ближе к фонарю, взглянула на ручные часы — без трех минут двенадцать.
— Ку-ку! — послышалось из темноты.
Лена быстро оглянулась на голос, позвала:
— Пчелка!
Под липой появился Кирилл, в левой руке у него был транзисторный приемник. Кирилл галантно раскланялся.
— А вот и я! Пламенный полуночный привет!
— Ты? — отпрянула в сторону Лена.
— Я. А что?
— А... а Костя?
— Я вместо него. Получил полномочия.
— Врешь! — прошептала Лена.
— Вру.— Кирилл засмеялся.
— Я сейчас тебе глаза выцарапаю — будет фея.
— О! Синьорита! Такой вы мне еще больше нравитесь.— Кирилл опять рассмеялся и сделал вроде бы шутливый жест, пытаясь обнять Лену.
Девочка увернулась, сказала без злобы и страха:
— Учти, я не шучу: у меня ногти крепкие.
— Учел,— тоже серьезно сказал Кирилл.
Они стояли друг против друга. Лена с любопытством смотрела на Кирилла.
— Значит, ты написал эту фиговую записку за Пчелку?
— Скажите, Пчелка! — фыркнул Кирилл.— Пчелка, мушка, козявка... Почему же — за него? Это я написал от себя. Там же подписано: К. Это я, Кирилл Парков, очень симпатичный молодой человек, скромный, с отличными манерами...