Шестнадцать зажженных свечей
Шрифт:
— Кончай кино, ясно? — перебила Лена,
— Ясно,— сказал Кирилл.— Слушай, пошли ко мне? Мои продолжатели рода на даче, квартира в нашем распоряжении. Есть музычка что надо. Найдется выпить. Ты французский коньяк «Камю» пробовала?
— Ты... ты серьезно? — тихо спросила она.
— Серьезней не бывает. Ты меня подрубила с первого взгляда. Увидел — и упал. Лучше тебя...
— Заткнись! — перебила Лена.— Я дома отпросилась на десять минут, думала с Пчелкой что-то случилось!..
— Понятно,— сказал Кирилл.— Давай перенесем на завтра? Что если часов в семь? Сходим
— Слушай,— перебила Лена,— ведь ты Пчелке— друг?
— Э! Дружба дружбой, а любовь — врозь.
— А если я ему все расскажу?
— Что расскажешь? — насмешливо спросил Кирилл.— Как ты ко мне прибежала? Свистнул — и прибежала?
— Ты мне свистнул?
— Знаешь, с тобой трудно говорить по-человечески. Ты тупая, как автобус, все понимаешь прямолинейно. В записке свистнул. Смекаешь?
— Смекаю. Ты свистун.
— Вот это уже похоже на разговор, и ты опять начинаешь мне нравиться. Так что же насчет завтра? Значит, в семь? Я предлагаю возле аптеки. Знаешь, через квартал? — Кирилл усмехнулся.— Подальше от дружеских глаз.
— Ну, ты даешь! — сказала Лена.— Неотразимый, да? Михаил Боярский?
— «Мы все глядим в Наполеоны, двуногих тварей миллионы»,— продекламировал Кирилл.— Чьи гениальные слова?
Лена молчала.
— Ты к тому же еще и темная...
— Скажи,— перебила Лена,— вы все такие?
— Во-первых, кто «все»? Во-вторых, какие «такие»?
— Все такие, как ты?
— А! — Кирилл улыбнулся.— Понятно. Я, конечно, не социолог, специальными исследованиями не занимался. Но… Если исходить из моего небольшого опыта и круга знакомств... А что ты думаешь, наш робкий агнец Пчелкин...
— Замолчи! Замолчи! — вдруг закричала Лена, и слезы покатились из ее глаз. — Ты... ты...
И она убежала в темноту.
Кирилл прислонился к стволу липы, включил транзистор, покрутил настройку.
«Чао, бамбино, сорри!» — донеслось сквозь потрескивание и джазовое сопровождение.
— Как говорится,— хладнокровно сказал Кирилл,— первый блин комом. Ничего. Мы еще повоюем.
Глава девятая
Костя набрал номер телефона и, чувствуя, как чаще забилось сердце, стал ждать.
— Я слушаю,— сказал в трубке голос Лены.
Костя вдруг лишился дара речи.
— Мушка, ты? — спросила Лена, и в ее голосе Костя услышал нетерпение и радость.
Свет померк, стало темно.
— Это я, Лена.
— Пчелка? — Лена не скрыла разочарования.
— Понимаешь, Лена…— заспешил он,— я хочу пригласить тебя на один концерт...
— Правда? — заинтересовалась Лена.
— Вернее, это не совсем концерт. Отборочный конкурс для концерта выпускников музыкальных школ...
— Ты будешь играть на своей скрипке? — перебила Лена.
— Да.
— Как интересно! — обрадовалась Лена.— Когда?
— Завтра, в шесть вечера.
— В шесть? — Он услышал ее легкое дыхание в трубке.— У нас занятия до семи вечера... Ладно, я сорвусь с последнего часа.
— Так ты... придешь? — От
волнения голос Кости прервался.— Конечно приду! А кто там еще будет?
— Мои друзья...— Костя непонятно чего испугался.— А вообще народу, наверно, соберется совсем мало...
— Так это где?
— Приглашение тебе будет оставлено у вахтера. Пиши адрес...
— Подожди, я возьму бумагу и ручку.
«Она ждала звонка Мухи...» Костя почувствовал, что слезы, внезапные, сокрушительные, подступают к горлу.
— Пчелка, диктуй!
— Сейчас...
— Да ты что? Ты плачешь?
— С чего ты взяла? Пиши...
...Маленький концертный зал был слабо освещен, только горели контрольные табло над входными дверьми. Всего человек двадцать собралось здесь: сидели в одиночку, парами, группами, тихо переговаривались.
В центре зала был широкий проход между рядами, и тут сидели Костя, Эдик и Кирилл. Костя все время оглядывался на дверь, которая была открыта; из вестибюля через нее падала полоса яркого света. Костя нервничал: уже без десяти шесть, а Лены все нет.
— Не придет,— сказал, усмехнувшись, Кирилл,
— Чуть-чуть опоздать для девчонки,— сказал Эдик,— просто необходимо.
К мальчикам подошла пожилая седая женщина с высокой прической, в черном платье, очень взволнованная.
— Костя, тебя поставили первым.
— Я знаю, Надежда Львовна,— ответил он, не спуская взгляда со входной двери.
— Ты кого-нибудь ждешь? — спросила Надежда Львовна.
— Да,— сказал Костя.— Должна прийти одна...
— Приятельница,— подсказал Эдик.
— Поклонница,— уточнил Кирилл.
— Господи! — всплеснула руками Надежда Львовна.— Мало того, что ты пропустил пять занятий! Еще приятельница! Костя! Я прошу тебя творчески сосредоточиться! Думать только об исполнении. Скрипка, одна-единственная скрипка, должна быть сейчас всем твоим существом.
— Не волнуйтесь, Надежда Львовна,— сказал Костя.— Все будет как надо. Я в хорошей форме.
— Я надеюсь, надеюсь! — Надежда Львовна быстро, шурша платьем, пошла к сцене.
— Совершенно непонятно, Константин Витальевич,— сказал Кирилл,— ваше легкомысленное поведение. В такой ответственный день думать лишь о ней, о ней, о ней!
— Теперь я вижу,— серьезно сказал Эдик,— он влюблен.
— Бред! — засмеялся Кирилл.— Любовь в наш взбесившийся век... Выдумки поэтов и сентиментальных безумцев прошлого, леди и джентльмены! Признаю: есть влечение полов, физиология. И, если с этой точки зрения взглянуть на предмет по имени Лена...
— Прекрати! — с такой яростью повернулся к нему Костя, что Кирилл невольно отшатнулся.
— Костя, ты что? — тихо спросил Эдик.
— Да, я люблю ее,— ответил Костя.— Люблю, понимаете?
— Я не понимаю,— насмешливо сказал Кирилл.
— Я не знаю, как объяснить.— Костя смотрел на дверь.— Просто... Просто я не могу без нее жить. Вот ее вдруг не станет, и я умру. Поймите! — Отчаяние было в его голосе.
— Ромео и Джульетта,— опять усмехнулся Кирилл.
— Хорошо,— заговорил Костя.— Меня ты понять не можешь. А Ромео и Джульетту? Они же не смогли жить друг без друга!