Шестой прыжок с кульбитом

— Что ноги?

— Ноги на каблуках, Сеня! Поэтому не надо делать вид, будто ты идешь в разведку.

—В какую разведку?

— А куда крадутся на полусогнутых? Ножку выпрямляем. Без фанатизма, но красиво! То есть грациозно и изящно.

— Хм… А я, значит, не изящно?

— Нет! — отрезал я. — Недавно мы с тобой смотрели кино с участием Мэрилин Монро. Но, видимо, мало. Будем смотреть еще.

— Это всегда пожалуйста! — воскликнула она.

Кино с видеомагнитофона «Сони» Сене очень понравились. И новый просмотр пыткой для нее не станет. Неожиданно я задал коварный вопрос:

— Скажи, ты предавалась страсти любви?

— С кем?

Встречный вопрос являлся ответом на мои небольшие сомнения. Девушка юная и чистая, неопытная. Отсюда и угловатость, порывистость движений. Однако деликатную тему следовало прояснить до конца.

— С кем? Не знаю, — пожал я плечами. — С кем-нибудь. Ну, прогулки под луной, объятья, пламенные речи. И все такое.

— Откуда? — фыркнула она, развеивая остатки неясностей. — То огород, то танцевальные занятия, то учеба. А репетиции? И еще этот дурацкий английский!

Английский язык смуглянка ненавидела. Не понимала, понимать не хотела, злилась сама и злила меня. Антону удалось стянуть с кафедры иностранных языков несколько газет «Москоу Ньюс», которые студентам давали переводить на зачете. Мое требование было безапелляционным: чтоб от зубов отскакивало. Иначе Германии не видать, как своих ушей. Угроза подействовала, Сеня вызубрила газеты от корки до корки. А что, побывать за железным занавесом любой девчонке хочется.

Потом, перед заходом Сени на зачет, Антон намеревался подкинуть эти газеты обратно. И положить их сверху кучки, как будто так и было. В случае успеха этой операции зачет лежал у нас в кармане. Но этим я не ограничился. Девчонку следовало заинтересовать, привлечь внимание к языку. Для этого отлично подходил английский юмор. Я распечатал целый лист прикольных фраз, с объяснением обоих смыслов на обороте:

Bye bye baby, baby good bye — Купи купи ребенка, ребенок хорошая покупка.

We are the champions — Мы шампиньоны.

No smoking! — Пиджаки не вешать!

Manicure — Деньги лечат.

To be or not to be: that is the question — Пчелить, или не пчелить, вот где вопрос.

Let it be — Давайте есть пчел.

I’m just asking — Я всего лишь король жоп.

I have been there — У меня там фасоль.

God only knows — Единственный нос бога.

I will never give up — Меня никогда не стошнит.

I saw my Honey today — Я пилил мой мед сегодня.

I’m going to make you mine — Я иду копать тебе шахту.

Finnish people — Конченные люди.

Bad influence — Плохая простуда.

Good products — Бог на стороне уток.

I’ll be back — Я буду спиной.

Stop the violence! — Пусть скрипки помолчат!

Spirit is strong, but the flesh is weak — Водка ничего, амясо протухло.

Give up smoking — Дай закурить!

By the way — Купи дорогу.

Birds in the skies — Птицы налыжах.

Хитрый прием помог — после подробного объяснения девчонка ржала, будто лошадь ненормальная. Она попросила еще, и я дал ей пару новых листов. Только без пояснений, пусть теперь сама разбирается. И едва Сеня ушла, как явилась Алена. Пришла не к Антону, и не к Вере, а именно ко мне. Скинув пуховик, Алена зябко передернула плечами и потерла щеки.

— На улице дубняк, а здесь хорошо, — она прошлась, разглядывая собранные шкафчики.

Пришла Алена в домашней одежде, что обычно применяют для лежки на диване — в лыжных штанах и свитере. Но и эти обыденные вещицы смотрелись на ней эффектно, как на модели. Впрочем, она готовая модель и есть. На такую что угодно нацепи, хоть вериги, и можно рекламировать.

Алена хмыкнула одобрительно, только не моим мыслям, а проделанной работе:

— Ну что я вам скажу, неплохо получается. И расцветка веселенькая.

Затем она через голову стянула пуловер. Зрителям в моем лице предстала яркая футболка «Дольче Габбана» с разноцветным принтом, стилизованным под средневековые витражи. Моя футболка! Старая, выстиранная, но моя. Давненько не встречал ее в шкафу, уже и думать о ней забыл. А пропажа вона где, обтягивает чужую грудь третьего размера.

— Так-так, — укоризненно вздохнул я. — Не стыдно?

Алена даже не подумала смущаться.

— Было ваше, стало наше, — она показала язык. — Мягкое хлопковое джерси комфортно облегает фигуру и позволяет телу дышать.

— Год назад это была моя любимая майка. И там дышало мое тело, — снова вздохнул я. — Грабительница!

— Не отдам, — решительно заявила Алена. — Мне нравится то, что нравится вам. И вообще, я к ней привыкла. Практически приросла.

— Что с бабы упало, то пропало, — пробормотал я с депрессивной грустью. — Прощай, любимая, прощай.

— А что это у нас тут полотенцем накрыто?

— Пирог.

— Давайте, — она с ходу перешла к дегустации. И, уминая рыбный пирог, потребовала чаю. — У вас еще остался Бай Хао Инь Чжэнь?

Такое у меня имелось. Достаточно было протянуть руку, чтобы банка прилетела из дома, прямо на раскрытую ладонь. Пока я мыл чайник и заваривал напиток, Алена взялась меня просвещать.

— Недавно вычитала в инете, что серебряные иглы белого чая Бай Хао Инь Чжэнь обладают чудесными свойствами. Они придают силы, и одновременно с тем избавляют от бессонницы.

Рекламные слоганы мне были известны давно, однако хмыкнул я по другому поводу:

— У тебя нет сил, и одолела бессонница?

— Нет, — она вдохнула аромат, летящий из чайника, — но хочется прикоснуться к роскоши, которая доступна только императорам. Представляете, раньше смельчакам, вывозившим белый чай в Европу, грозила смертная казнь.

— А вот товарищ Хрущев не любил такой чай, — сообщил я между делом.

— Почему?

— Однажды Мао Цзэдун угощал его белым чаем, и во время беседы принялся вынимать из чашки распаренные чайные листы. Он слизывал их с пальца и с удовольствием жевал.

— Это так вкусно? — поразилась девчонка.

— Не знаю, — усмехнулся я. — Но товарища Хрущева чуть не вывернуло. С тех пор он возненавидел белый чай, даже упоминать о нем запретил.

Алена улыбнулась с хитрецой:

— Надо будет попробовать эти чаинки.

— А почему нет? — пожал я плечами. — Вот прямо сейчас и займемся.

Во время чаепития Алена болтала о всякой ерунде, смеялась моим шуткам и выглядела вполне беззаботной. Разглядывая ее ясную улыбку, я заметил:

— Знаешь, а ведь в прошлой жизни ты была другой.