Шестой уровень

— Как гомосеки, — отметил Митяй.

Это была охрана. Турецкий не сомневался, что под куртками у ребят полное военное снаряжение — пистолет, автомат, пара гранат.

Колодец — странное сооружение в виде маленькой пагоды — был виден невооруженным глазом. До него от проволоки было метров двадцать пять. Расспросив японца, Турецкий узнал, что латунная табличка прикручена крестообразными винтами. Он иногда грел ладонью в кармане купленную крепкую отвертку, но, как применить ее по назначению, пока что не знал.

Решено было пробираться в зону ночью. Просто так привычнее, хотя сегодня — что ночь, что день: инфракрасные лучи сделали все невидимое видимым.

Главное было — преодолеть проволоку. А как?

— Есть какие-нибудь идеи? — спросил Турецкий ребят.

Те только пожали плечами. Никаких идей у них не было.

— Даже если мы выведем из строя телекамеру и датчик, как нам нейтрализовать охранников? — вслух рассуждал Турецкий. — Они всей кучей сбегутся именно к этому участку. Не протолкнешься.

— В куче легко затеряться, — сказал капитан. Турецкий посмотрел на него отсутствующим взглядом — план начал складываться...

Японец заупрямился — ни в какую. Он ни за какие коврижки не включит подавитель. У него нет приказа, и вообще это опасно.

— Да может, он не работает! — подзуживал его Турецкий. — Надо же знать, что мы берем.

— Он работает!

Японец говорил по-английски, и это облегчало переговоры.

Немой уже в который раз стал повторять, что никакой опасности нет — никто ракеты не запускает, ну, самое страшное, что может произойти, приборы на командном пункте забарахлят. Так американцы их быстро приведут в порядок.

Нет, японец не был согласен все равно.

— Хорошо, — сказал в конце концов Турецкий, — Тогда мы оставим все, как есть. Тогда мы ничего у вас не заберем.

Этот аргумент подействовал на японца куда более убедительно.

— Я вас умоляю! Только на секундочку.

Это была дикая идея, но единственная, которая пришла Турецкому в голову, — включить подавитель. Была огромная надежда, что «ГП» заставит барахлить не только приборы на командном пункте, но и систему охраны. Вот тогда будет шанс.

Все было уже готово.

Как только стемнело, Турецкий стоял на исходной позиции. Ребята ждали сигнала. Немой должен был ровно в два часа и одиннадцать минут ночи включить подавитель.

— Только бы получилось, — шептал Турецкий. — Только бы сработало.

Все оставшееся до этого часа время он обучал Веню одной английской фразе:

— Ну, что тут у вас стряслось, парни?

Веня оказался на удивление тупым учеником. Русский акцент так и пер. В конце концов, когда Турецкий отчаялся, Гладий вдруг сказал именно так, как нужно:

— Hi! Well! What happend, chaps?

— Все, ты будешь говорить! — закричал Турецкий радостно.

В два часа ночи охранники сменились. Турецкий с трудом различал их фигуры. Территория командного пункта не освещалась. Охранники осматривали территорию сквозь инфракрасные окуляры.

В два часа одиннадцать минут он вдруг услышал явно донесшийся с территории зоны крик. Едва разглядел в темноте, как один из охранников сдирает с лица окуляры ночного видения. Значит, сработало. Значит, так сработало, что даже приборы ночного видения вышли из строя.

Может быть, в радиусе километра вообще все телевизоры и компьютеры взбесились — да, извиняйте, товарищи японцы, неувязочка вышла.

Теперь дать время, чуть-чуть, но не больше и не меньше. Время на то, чтобы американцы «послали» ремонтную команду к системе охраны.

Пора. Турецкий коротко свистнул. Из-за угла выкатилась белая машина с надписями на бортах, подкатила к проволоке.

Гладий выскочил из кабины и выдал нужную фразу.

Охранники действительно сбежались чуть не все — человек двадцать…

— Пошел, — сам себе скомандовал Турецкий.

Дальше все было просто. Он проскочил расстояние от укрытия до ограды за несколько секунд, вскинул одеяло наверх колючей проволоки и, подтянувшись, перемахнул забор.

В стороне суетились и шумели охранники. Ребята деловито устанавливали лестницу, словно собирались осмотреть телекамеру и датчики движения.

«А если у них еще что-нибудь спросят?— с ужасом подумал Турецкий. — Как они выкрутятся?»

На этот случай он посоветовал ребятам разыгрывать жутко деловых, только Гладию разрешил иногда неопределенно мычать — ну-у — у...

Турецкого никто не видел. Сами себя надули, слишком на технику свою понадеялись. Турецкий добежал до колодца и теперь понял, что радоваться рано — никакой таблички не было видно: колодец обвивал густой плющ. А времени оставалось — секунды.

Сейчас американцы спохватятся и вызовут настоящую команду ремонтников.

Турецкий рванул стебли плюща в том месте, где должна была быть табличка. Фу! Слава Богу, есть!

Наконец и отвертка нашла свое применение. Три винта выскочили, как из масла. Но вот последний — он даже не проворачивался. Ну, разумеется, когда этот «ключ» ставили? Лет десять назад или даже больше? Турецкий напрягся так, что в ушах зашумело, — винт не двигался. Услышал вдруг урчание мотора — все. Это ехали настоящие ремонтники, ребятам пора было сматывать удочки. А он пытался провернуть отвертку, которая была уже мокрой от пота.

Нет, ничего не получится. Все насмарку. Турецкий, раздирая пальцы в кровь, вцепился в острый край таблички, пытаясь оторвать его от каменной стены. Поддел отверткой — чуть-чуть поддалась. Потянул изо всех сил — есть, он вцепился в табличку рукой и стал ее крутить, чтобы расшатать винт. Есть, тот стал неохотно вылезать из стены.

А там, где ребята разыгрывали из себя ремонтников, была какая-то заваруха. Кто-то кричал, кто-то бегал, хлопали дверцы машин. Турецкий даже не позволил себе посмотреть в ту сторону.

Он чуть не упал, когда табличка наконец оторвалась от стены колодца. Развернулся и кинулся к забору, к одеялу, через которое снова перемахнул птицей.

И только отлетев в укрытие, позволил себе взглянуть, что же с ребятами.

Все было в порядке — белая машина с надписями на бортах укатывала, преследуемая только криками охранников. Слава Богу, стрелять они не посмели.

Компьютерный комплекс, в общем-то небольшой, вполне мог уместиться в портфеле или «дипломате».

Японец отдал ящик капитану, предварительно завернув его в газету.