Шестой уровень

— Не холядва, гразданина нацальвик. Я закалений.

— Закаленный? Ха, он закаленный! — Веня весело посмотрел на Митяя. — Вот тебе и япона мать!

— Дедуля, ты че, полиглот? Небось русский выучил только за то, что им разговаривал Ленин?

— Сибиря выудил. Квантуньски армия! — Старец выстрелил пальцем: — Пах-пах! Тязело была, осень тязело... Война с Совецки Саюза... Много смерть... А я — плен попадал. Лагерь сидел. Долго сидел. Хабаловск знаешь, гразданина нацальвик?

— Хабаровск-то? Знаю, конечво... — кивнул Митяй. — Надо же... Вот уж неожиданно судьба дружка-интернационалиста подбросила. Кому рассказать — не поверят. Как звать-то тебя?

— Акнра-сан.

— А меня Дима. Это вот Венька. А это Александр. Запомнил?

— Акнра-сан. — Старец с достоинством пожал всем руки. — Кусать хода?

— Хоца, хоца! — Веня приобнял деда за плечи. — И кушать хоца, и все остальное. Показывай дорогу, кормилец ты наш!

— Постойте! — остановил их Александр. — А с трупами что делать?

Взоры обратились на японца. Он теперь был вроде как за главного.

— Туда-туда, в землю! — махнул рукой старец.

— Закопать, что ли? — переспросил Митяй. — Так просто? А полиция? Где у вас здесь полиция?

— Нет полисия, гразданина начальник. Остров маленькая. Три сто селовека. Мала-мала.

Старик махнул рукой своим соплеменникам и что-то резко сказал им.

Несколько мужчин вышли из-за камней, поклонились ребятам и занялись скорбным делом погребения трупов.

А старик повел ребят вдоль берега, и через несколько минут они набрели на крохотное поселение. Двери построек выходили на один общий двор, посреди которого тянулся длинный деревянный стол.

— Говорите, Акира-сан, что вас здесь триста человек? — поинтересовался Игорь Степанович.

— Ой, мала-мала. Дети многа, женсцина многа, музцина мала.

— А где же все?

— Работа, рыбку ловить. Музцина мала,— печально повторил Акира-сан.

— Прямо как у нас по деревням, — усмехнулся Митяй. — Мужиков никого, а бабы с детьми знай себе батрачат, чтобы с голодухи не помереть. Да, дедушка?

Но старец не успел ответить: ему навстречу выбежала старушечка, такая же маленькая и худенькая, как и он сам. Они о чем-то пошептались, старушечка всплеснула руками и, забавно переваливаясь с боку на бок, скрылась за соломенной занавеской, вместо двери прикрывавшей вход в дом.

— Мой зена, — горделиво выпятил впалую грудь Акира-сан.

— А дети у вас имеются? — спросил Немой.

— Дети есь, внуки есь, гразданина начальник. — Старец погрустнел. — Далеко, в Токио, в Осака, в Окинава...

— По свету, значит, разбросало... Пишут хоть?

— Нет.

— Что ж ты воспитал таких неблагодарных? Им что, лень письмо написать?

— Зацем письмо? — искренне удивился Акира-сан. — Телефакс, Интернет, е-мэйл!

— Нет, у нас в деревнях такого нет, — ошарашенно почесал в затылке Митяй. — У нас и пейджера-то никто в глаза не видел.

— Слышь, а у тебя тачка есть? — спросил про сокровенное Митяй.

— Тацка? — не понял старец.

— Ну, машина, — Козлов выразительно покрутил руками. — Би-би! На чем вы передвигаетесь? Не на ослах же!

— Мы далеко не ходить. Нам не нала тапка.

— А питаетесь чем? Продукты где берете?

— Рис, — пожал плечиками хозяин. — Риба ловить, на Большую землю возить, продавать.

Он усадил гостей за стол, а сам поспешил на помощь своей хозяйке.

— Попросим деда, пусть он нас переночевать оставит, — сказал Турецкий. — А завтра утром надо как-то выбираться отсюда.

— С острова один путь, по воде. — Игорь Степанович положил автомат рядом с собой на скамейку с такой осторожностью, будто боялся, что тот вдруг самовольно откроет огонь.

— Опять эта вода! — воскликнул Гладий. — Мамко, роди меня обратно!

Еда была неразнообразна, но обильна. Акира-сан и его женушка выносили из дома глубокие тарелки с приготовленными самыми замысловатыми способами дарами моря — жареная и вареная рыба, какая-то плавающая тварь с белым и изумительно вкусным мясом, рис со всевозможными приправами, и конечно же не обошлось без сакэ.

— Оперативно! — изумился Митяй. — Будто вы нас ждали!

— Нет кусать — пирата злится, — объяснил Акира-сан. — Есть кусать — пирата добрый.

— А-а-а, так это вы для пиратов готовенькое держите? Ничего, теперь они сюда долго не сунутся! — И Митяй, передразнив старика, добавил: — Пирата трусливая!

— А разве у вас не на полу есть принято? — Василий аппетитно хрустел поджаренной корочкой.

— Эта была, гразданина нацальник, — улыбнулся Акира-сан. — Я совецки лагерь сидел, за большой стол ел. Меня гразданина нацальник уцил.

— А ты долго в лагере-то сидел?

— Семь лет. В пятьдесят втором освободили вчистую.

— Значит, ты должен сейчас к нам ненависть испытывать, к потомкам мучителей твоих, а? — спросил с набитым ртом Вёня.

— Муцителей? Не-е-е-т! В лагерь весело был! Акира-сан в худозественная самодеятельность был, на балалайка играл, концерта давал! Гразданина нацальник песни любила. — И старец вдруг затянул тоненьким голоском, чисто-чисто: — Соловьи-и, соловьи-и-и, не трево-озте салдат...

— Пусть солдаты, — подхватили мужчины хором, — немного поспят.

— За дружбу наших народов! — чуть не прослезившись, Веня поднял до краев наполненную сакэ фарфоровую чашечку.

Все выпили одним глотком, поморщились, закусили ржаной лепешкой. По телам мгновенно разлилась приятная теплота...

— А ты шо? — Василий заметил, что хозяин не притронулся к спиртному.

— Работа нада. Трезвый голова нада. Акира-сан не хоцет умирать.

— Ты шо, язвенник?

— Акира-сан самолет летать, рыба искать на море.

— Самолет?! — Турецкого чуть не подбросило над скамейкой. — У тебя самолет?!

— Колхозный, — вставил советское словцо старик. — Весь деревня покупала своя деньги.

— А не врешь? — спросил Митяй.

— Зацем врать? — обиделся старик. — Акира-сан никогда не врать. Акира-сан воевать с американа, сбивать их самолета.

— Так ты в авиации служил?

— Акира-сан быть Перл-Харбор, ему вручать императорскую награду.

— Перл-Харбор? — потрясено переспросил Игорь Степанович. — Вы бомбили Перл-Харбор? Братцы, да перед нами же настоящий ас! Лучший из лучших!