Шейх

– Так странно слышать родную речь, - признаюсь, немного насытившись удивительно вкусными блюдами Талии.

Вроде бы простые, фасоль, кус-кус, немного мяса баранины, хотя к нему я не притронулась, мне не нравится ее вкус. Предпочитаю овощи. Мне вполне достаточно их и ароматного кус-куса со специями - потрясающ вкуснятина.

– Да, поверь, нам слышать ее не менее странно, - говорит женщина, внимательно меня разглядывая. – Расскажи немного о себе. Как ты здесь очутилась? Еще и рядом с шейхом. Ты его гостья?

В ответ я молчу и краснею, сказать, что меня похитили как вещь, потому что пожелали – у меня нет сил, мне почему-то ужасно стыдно. Да и шейха не хочу подставлять. От глупого вопроса Нафисы про любовь я ушла, начав разговор на другую тему. Перед ужином девочка и правда отвела меня к Кадиру, я убедилась, что за ним ухаживают. Его рану зашили, от вида раскуроченного кривого рубца, прямо под сердцем, мне стало нехорошо. Но главное – эти люди и правда старались помочь ему. Хотя и заперли его… за решеткой. Что-то вроде загона для животных. Принесли матрас, одеяло… Какая ирония! Шейх держал меня в тюрьме, а теперь сам находится в плену… Конечно, мне объяснили, что это лишь для безопасности. В доме сейчас одни женщины – им не комфортно находиться рядом с незнакомцем, не зная, что он сделает, на что способен.

– Прости, возможно, я задала слишком личный вопрос, - вздыхает Талия. – Не буду мучить тебя. Ты можешь рассказать, что хочешь. И умолчать о том, о чем считаешь нужным.

– Спасибо. Спасибо вам за все. За еду, за гостеприимство. За то, что помогли… шейху.

– Мы не могли бросить его умирать. Кем бы он ни был. Прости за то, что заперли его. Всего лишь меры предосторожности. Пожив здесь, понимаешь, какая хрупкая вещь доверие. И как легко его нарушить, предать, в мире где все продается и покупается…

Талия произносит последние слова с огромной грустью, словно сама пережила нечто подобное. Предательство… Мне очень нравится эта женщина. Прямо-таки тянет к ней, чему не устаю удивляться. Я давно перестала искать в каждой женщине, что отнеслась ко мне по-доброму, мать.

– Отдохни, Виталия. Завтра мы еще поговорим, сегодня мне не по себе…

Догадываюсь, что она волнуется о муже. Места себе не находит, ведь на улице творится настоящий кошмар.

Свободных комнат в этом большом доме оказалось немного – наверное потому что жили тут несколько семей. Поэтому меня положили вместе с Нафисой. Кровать узкая, но мы отлично поместились. Мне было приятно прижимать к себе ее худенькое тельце.

Я долго не могла заснуть, гладила ее волосы, разглядывала девочку. У меня вдруг появилась дикая мысль – я бы с радостью осталась здесь навсегда. Где есть покой и уют, где люди заботятся друг о друге. Вдруг поняла, в каком холоде, настоящей стуже жила последние годы, когда отец привел в дом мачеху…

Но я конечно не смогу остаться. Мне надо помочь отцу. Да и Кадир – для этого его придется убить. Я не хочу больше смертей. Хочу смириться со своим положением.

* * *

Утром я помогала Талии на кухне, с интересом наблюдая как она готовит обед. Мне неловко было расспрашивать ее о том, как она попала в пустыню. Но любопытство оказалось сильнее.

– Вы давно живёте в этом доме? Не скучаете по родине? – спрашиваю робко.

– Очень скучаю, дорогая, – отвечает Талия. – Но в тоже время, мне очень хорошо здесь, я очень люблю своего мужа. Он залечил мои раны. Поверил мне, тогда как в России у меня не осталось надежды на то что, я кому-то нужна.

– Как это может быть? У вас там не осталось ни одного родственника?

– Меня вырастила тётя, она давно умерла, ещё до того, как я покинула родину. Когда-то у меня была в России семья, был муж. Но он не поверил мне, и не захотел меня видеть…

– Как это может быть? За что он так поступил?

– Я попала в ужасную ситуацию, - грустный голос Талии болью отзывается в моем сердце.
– На меня напали, ограбили, когда я одна гуляла по городу. Сама виновата, нельзя было выходить одной, надо было дождаться мужа. Мы были с ним в деловой поездке, в Абу-Даби. Я оказалась в больнице, без денег, без документов, удостоверяющих личность, и ничего не помнила. Когда память начала возвращаться, прошло где-то полгода. Меня приняла одна семья, они работали больнице где я лежала. Очень хорошие, добрые люди, они заботились обо мне, даже после того как я полностью выздоровела. Меня выписали, но мне некуда было идти. Я ничего не помнила…

 У меня завязался роман с мужчиной из этой семьи. Он был моложе меня, относился ко мне с добротой и вниманием. Я полюбила его, хотя не знаю, может быть мне в тот момент просто хотелось хоть кого-то близкого, ведь я ничего не помнила и чувствовала себя бесконечно одинокой. Мне хотелось, чтобы был хоть кто-то в этом мире родной, и все свои чувства я направила на этого мужчину. Постепенно я освоилась в этом городе, начала учить язык, работать. Я не знала, кто я по специальности, но меня тянуло в медицину. Сначала я думала, что это потому что много времени провела в больнице. Но потом, начала ходить на терапию к очень хорошему доктору, начала постепенно вспоминать какие-то обрывки своего прошлого и поняла, что раньше работала детским врачом. На работе мне с каждым днем становилось все легче, я вспоминала профессиональные привычки, возвращались знания. Конечно меня никто не взял бы врачом без диплома. Но даже как медсестра я быстро завоевала доверие и любовь пациентов. Работа спасала меня, давала силы. Я бралась за любую подработку, уколы, уход на дому. У меня появились деньги, небольшая, но уверенность в собственных силах…

Когда я вспомнила всё окончательно, то пришла в ужас… Вспомнила, что у меня есть родные. Есть муж, есть дочь. Я получается не видела их на тот момент уже два с лишним года… Это то, что на всю жизнь останется для меня огромной болью. В тот момент, когда память вернулась, я была беременна, на пятом месяце. Я разошлась с отцом моего ребенка, он оказался слишком молодым и непостоянным. К тому же он злился, что я много работаю… Что чем больше возвращается ко мне воспоминаний, тем более самостоятельной я становлюсь, меньше нуждаюсь в нём, иногда даже спорю… Это происходило спонтанно, неосознанно. Но он не понимал этого, начал поднимать на меня руку, на беременную. Поэтому, мы расстались… Я не была его женой, мы только собирались пожениться, и то он это сделал, как мне кажется, только из-за ребёнка.

Талия замолкает, и я не нахожу слов чтобы утешить ее. Такая грустная, такая пронзительная история.

– Я тебе еще не надоела своим рассказом? – улыбается моя собеседница.

– Конечно же нет. Я очень, очень хочу услышать продолжение!

– Тогда я сейчас заварю чай, и мы продолжим, - улыбается мне женщина. – Да, кстати, раз уж я рассказала, что работала врачом, признаюсь, что осмотрела твоего друга. Именно я зашила его рану, обработала, перевязала. За ним наблюдают постоянно. Я не знаю, правда ли он шейх, но это для меня неважно. Я бы сделала то же самое для любого… Если ты захочешь – можешь позже навестить его. Скажи ему, что он не пленник, что под надзором он только для нашей безопасности. Он может уйти в любую минуту, когда пожелает…

– Да, спасибо… Я очень хочу зайти к нему. Была сразу после завтрака, но мне сказали он спит, очень крепко. Я не хотела его тревожить.

– Правильно, дорогая, сон – лучшее лекарство. А чай – средство от грусти. Вот выпьем сейчас по чашечке, и забудем все свои печали…

Глава 18

С жадным нетерпением жду, когда Талия продолжит свой рассказ, но едва женщина собирается вновь вернуться в воспоминания прошлого, мы слышим какой-то шум с улицы. Резко вскочив на ноги, Талия бежит к входной двери, а я следую за ней. Буря почти затихла, ветер уже совсем слабый. Возле дома стоит высокий крупный мужчина, Талия бросается ему на шею с радостным с криком: