Шизофреник на капитанском мостике

Маршал Жуков не гнулся перед Сталиным, перед грозным Верховным Главнокомандующим.

Но я приказал капитану Владимиру Макову из 136-й Режецкой бригады маршала арестовать, и утречком, на рассвете, шлёпнуть Жукова у Кремлёвской стены, из трёхлинейки. Приказал добить Жукова из пулемёта Дегтярёва. Русский пулемёт солдаты называли "козлом" за прыгающую, бестолковую стрельбу.

Приказал я казнить Георгия за двурушничество и трусость, проявленную маршалом, в мирное время, перед полковником Брежневым. Полковника, маршал по трусости, включил в свои военные мемуары.

Про Брежнева Георгий Жуков в военное время ничего не слышал, не был с ним знаком на войне. На войне мелкий Брежнев не выглядывал из-за спины крупного Жукова.

– Георгий, - втолковывал я Жукову перед расстрелом, - ты, перед войной не спал ночами, готовя наступательную операцию. Забыл, что перед тобою живой противник, а не строй оловянных солдатиков. Поэтому ты, неграмотный, погубил в 1941 году миллионы кадровых солдат, несмотря на превосходство в количестве и качестве вооружения. Красная Армия в 1941 году превосходила Вермахт. Всего ты погубил 11 миллионов 260 тысяч военнослужащих собственной страны, и хочешь считаться маршалом. Святого из тебя не получится. Это маловероятно, Георгий, несмотря на природную тупость русского человека-раба.

Тело расстрелянного Жукова я велел похоронить в Смоленской области, в городе Сычевка. На могилу полководца распорядился установить окоронованную, прекрасную, как жена Менелая, женскую статую vaterland, снятую с купола Рейхстага, на которой было написано "Sieg und Rache".

По приказу капитана Макова, освобождённый из немецкого концлагеря Мёртвый Лейтенант, в корону немецкой бляди воткнул знамя Победы. Знамя Победы водрузили во ознаменование заслуг Георгия Константиновича.

После расстрела маршала-кувалды никто помощь мне не предлагал. Я крепко уснул, не зная, что утром придётся лететь не в Санкт-Петербург, а в Афины.

Глава 20. Мадрид - Санкт-Петербург

Март 1995 года

1. Акрополь; 2. Парфенон; 3. Люди! Берегите Храм ДЕВЫ! 4. Запах смерти.

1. Скалистый холм с плоской вершиной

После истории с пропавшим багажом, спецслужбы отправили меня и капитан-наставника из Мадрида в Россию "огородами". Старпом-философ и капитан Дюплесси, ради конспирации, полетели в Грецию, а не в российский аэропорт "Пулково". На крыльцо Санкт-Петербурга мы добирались "через околицу", "огородами", через Афины. В Афинах теплее, чем в Мадриде. В Афинах два дня ждали самолёта в вожделенную Северную Венецию.

Коротая время в ожидании, посетили несколько музеев. Я осуществил мечту: увидел греческий, афинский Акрополь. Мама моя была учительницей, историком, с детства я бредил древнегреческой культурой.

На четвёртый день после первого и второго обретения главы Иоанна Предтечи, в лёгкой замшевой курточке с бахромой, в куртке североамериканского индейца, с сумкой через плечо, c большой бутылкой кока колы, через разрушенные пропилеи, после полудня я поднялся на 156-ти метровый скалистый холм с плоской вершиной. На холме находился девичий чертог - предмет моих мечтаний и вожделений.

Парфенон

Девичий чертог, по-гречески Парфенон, храм Девы Афины, позднее был церковью Богоматери, я с восторгом его рассматривал. Платформа Парфенона изготовлена из пирейского камня.

По платформе храма, по бесценной платформе бродили глупые и невежественные туристы из Японии, из Германии, из США, и из прочих недоразвитых стран мира. Туристы стран мира высокой культурой не отличаются. Иностранные гости воровали, с изножья Парфенона мрамор, нанося непоправимый вред древнейшему памятнику древнегреческого зодчества.

Чтобы сберечь Парфенон, власти Греции специально привозили и рассыпали для неграмотных, и вороватых туристов, бывшую в употреблении, мраморную крошку. Недалёкие туристы довольствовались этими привезёнными, дешёвыми кусочками мрамора.

Когда охрана Акрополя отлучилась на минуту, на секунду отвернулась, я отколол от колонн Храма Девы настоящий пентелийский мрамор, несколько солидных кусков настоящего сувенирного мрамора с самого предела моих грёз - Парфенона. Я унёс настоящее тело храма, а не какую-нибудь фальшивую крошку.

На выходе из Акрополя сумки туристов проверялись. Под моими бумажными листками, с набросками трудов по физике, математике, кибернетике и марксистско-ленинской философии греческий полицейский спрятанный мрамор не обнаружил.

Высеченный из мрамора Парфенона бюстик Гомера сейчас стоит на письменном столе передо мною.

При разгоне самолёта и его взлёте, боинг брал курс на Петербург, я, провожая взглядом девичий чертог, сочинил про Парфенон стихи. Мою стихотворную поэму не стыдно показать Александру Сергеевичу Пушкину, или Михаилу Юрьевичу Лермонтову. Искренняя получилась поэма. Честная. Шекспир и Байрон завидуют. Привожу несколько строк из своей бессмертной поэмы:

3. Люди! Берегите Храм Девы!

Камни-надгробья - Акропля руины.

Снизу Эллада, под нами - Афины,

Прах храма Зевса - прах мёртвых колонн...,

Ввысь - лебединой красой - Парфенон!

Встал над Землёю, бессмертья достойный!

Зависть людская, и здешние войны,

Точат тебя, и в наш атомный век,

Ты исчезаешь, как тающий снег.

Тело твоё вырывают кусками...,

Песнь лебединая длится веками...,

Я отвожу свой страдающий взгляд,

Где же вы, Фидий, Иктин, Калликрат?

Кто восстановит скульптуры и фрески?

Семьдесят лет бьют тревогу в Юнеско...,

Слышите мрамора траурный звон?

То угасает как сон Парфенон.

4. Запах смерти

И летит молва про удалого,

Будто он на Русь накликав зло,

Из седла несчастный золотого,

Пересел в кащеево седло.

"Слово о полку Игореве"

В Санкт-Петербурге про сообщение о контрабанде, которое послал из Марина в Мадрид, в посольство России, никто не спрашивал. Будто сообщения не было. Ни ФСК, ни милиция мной не интересовались, ни о чём не расспрашивали. Более того, силовые службы отгородились, пытаясь меня нейтрализовать. Изолировать. Но я не скучал. Бегал по не силовым кабинетам.

Чиновники Балтийского морского пароходства вызывали в кабинеты наперебой. В отделе кадров БМП работник отдела кадров, а на самом деле замаскированный представитель спецслужб, в нейтральной тихой беседе, используя нейролингвистическое программирование мозга, шёпотом наводил на моё подсознание страх, стирал мне память о рейсе, заставляя молчать.

У здания Балтийского морского пароходства стращал в тихом разговоре, по такой же схеме, знакомый капитан дальнего плавания Юрий Дмитриевич Туркин, очередной раз засветив себя, как представителя спецслужб.