Шизофрения. Том 1

На волне таких невесёлых мыслей Михаил дошёл уже до лифта и несколько раз в раздражении нажал кнопку.

– Надо было сначала дождаться такси или хотя бы стакан полный с собой захватить, а теперь чеши пёхом до метро, да ещё и на сухую. Твою же мать, – только и оставалось ему сказать в завершение настолько многообещающей, насколько и позорно провалившейся первой части пятницы.

В этот момент между ним и лифтом возникла чья-то улыбающаяся идиотская рожа, произнесла: «Добрый вечер, меня зовут Сергей», протянула ему руку, которую он инстинктивно пожал, забыв, правда, представиться в ответ, так что новоявленному знакомому ничего не оставалось, как взглянуть картинно на бейджик, хотя он и без того хорошо знал, с кем говорит.

– Я владелец компании, извините, что не нашёл время подойти познакомиться раньше. Мы раньше общались со Стивом, но он, насколько мне сказали, несколько неожиданно передал эту часть работы Вам.

– Да, его скоро переводят, так что он отправил на это сборище меня, – счёл нужным огрызнуться Михаил.

– Разве Вам у нас не понравилось? Всё ведь только началось, будет ещё, не побоюсь сказать, виртуозная игра на фортепьяно да и масса других сюрпризов; останьтесь ещё ненадолго, Вы не пожалеете.

– Всё в порядке, мы договорились с Инной о встрече с руководителем отдела продаж на следующей неделе, а теперь мне правда пора идти, – на этом стоило и закончить, но почему-то захотелось пожаловаться на несправедливость. – Точнее, я стал и хотел посидеть, а у вас негде; я попросил Инну, девушку, которая ко мне приставлена, организовать мне стул, но она как-то потерялась совсем, так что я решил не настаивать, тем более, что все деловые вопросы мы решили.

«Вот так-то, знай, какие дебилы в твоей конторе работают, – как бы говорил даже слегка приосанившийся Михаил. – А впрочем, кто ещё дебил: развели меня и выкинули», – снова грустно подумал он и сделал попытку обойти Сергея, чтобы пройти в открывшиеся двери лифта, но тот словно случайно преградил ему дорогу и, дотронувшись до его руки чуть пониже локтя, настолько легко, что нельзя было даже назвать этот фамильярный жест неделикатным, неожиданно уверенно произнёс:

– Вы позволите мне исправить это недоразумение?

В предложении и интонации вроде как был знак вопроса, но в то же время столько спокойной властности было в этом голосе, что Михаил, перестав сопротивляться, остановился и, чуть подумав, хотя и неуверенно, но кивнул.

– Пройдёмте со мной, сейчас Вам будет и стул, и кресло с диваном, если только Вам так удобнее. Скажу Вам не ради пустой лести, я тоже весьма трепетно отношусь к своим привычкам и не изменяю им в угоду обстановке и тем более чужому мнению, поэтому помимо того, что я с готовностью исполню каприз желанного клиента, мне доставит это ещё и удовольствие. Инна, бегом принеси гостю стул, – только и бросил он, и Михаил, сам ценитель дисциплины и субординации на деле, а не на словах, увидел, как мгновенно засеменила куда-то его недавняя спутница. Она бы охотно и побежала, изображая тем большее рвение, да высокие каблуки и обтягивающее платье мешали ей это сделать. Михаилу, помимо того, что волей-неволей стала приятна такая суета вокруг его персоны, было радостно сознавать, что таким образом творится самая что ни на есть справедливость. Пока он провожал Инну всё более примиряющимся взглядом, Сергей успел при помощи кого-то ещё выяснить, какой сорт виски пил до этого его будущий клиент и, когда последний повернулся к нему снова, уже держал бокал в руке с видом довольного своей проворностью официанта.

Приходилось признать, что перед ним был достойный представитель отечественного бизнеса, способный, не ложась грубо под клиента, дать ему, что называется, «почувствовать нашу любовь». Внешне этот примерно ровесник Михаила напоминал рекламу успешных людей в американских фильмах: ростом чуть выше среднего, стройный, если не сказать поджарый – как хорошая борзая, он носил явно сшитый на заказ костюм – предмет вечной зависти средней руки офисных клерков, которым подобно герою гоголевской шинели приходится долго откладывать, чтобы позволить себе такой же. Взгляд его весёлых глаз излучал беззаботность, и своим, как ни крути, пролетарским чутьём Михаил угадал в нём счастливца, удачно избегнувшего жёсткого посвящения в отечественные предприниматели в виде первоначального накопления капитала с его неизменными атрибутами безнадёжности, страха и околокриминальных первых шагов на ниве собственного дела. Он был как будто невинное дитя, не познавшее и никогда не познающее порока дешёвых съёмных квартир, не слишком симпатичных женщин и всей прочей унизительной дряни, которая гордо называется «умение довольствоваться малым». Без комплексов и преждевременных седых волос, без личных своих тараканов в голове он сочетал в себе мужскую самоуверенную силу с обаянием и лёгкостью молодой красивой девушки, уверенной, что она права уже лишь потому, что ей так этого хочется. Что-то влекущее было в этом молодом владельце даже может быть и не своего бизнеса, и рядом с ним как будто пороком казались сила воли, характер и несгибаемость под гнётом любых неприятностей – те качества, которыми заслуженно одарила Михаила не бог весть какая ласковая жизнь и которые обычно были предметом его тайной гордости, но, поставленные на одну чашу весов со смеющимися глазами и жизнерадостной улыбкой Сергея, они, хотя и перевешивали очевидно, но как-то убого и до обидного смешно было силой десятилетнего опыта борьбы, побед и часто горьких поражений с трудом пересилить чью-то неистребимую жизнерадостность. В этот момент Михаил согласен был, что противоположности притягиваются, потому что его неосознанно тянуло к этому баловню судьбы, с которым, по сути, ему и поболтать было не о чем: не плакаться же на свои болячки и уж тем более не говорить о чём-то по-настоящему серьёзном – он наверняка, хотя и получил самое блестящее образование, не прочитал в своей жизни более двух десятков так сказать «необязательных» книг.

Что до Сергея, так его только что в восторг не привёл этот Михаил, инопланетянином смотревшийся среди других гостей, абсолютно, но не показухи или принципа ради, видимо равнодушный к тому, как он выглядит и что о нём подумают. В этом отрицании общепринятого была какая-то даже особая мужественность, и пресыщенному владельцу одной из папиных фирм было приятно сознавать, что сегодня вечером он, может быть, пообщается с интересным человеком да ещё и по совместительству потенциальным крупным клиентом. Ему казалось, что его собеседник не очень-то расположен к разговору, но он хорошо знал силу своего обаяния и почти не сомневался, что легко развеет этот налёт среднерусской тоски, а потому с места в карьер начал:

– Мне уже успели доложить, что Вы любезно согласились встретиться с нашей главной продажной тварью, как я его называю, и тем лишили смысла всю дальнейшую суету вокруг собственной персоны, отправив в отставку даже Инну, что и вовсе удивительно и, позволю себе предположить, несколько преждевременно. Впрочем, это хорошо с одной определённо стороны – своё дело как клиент Вы уже сделали, так что мы можем спокойно необременительно поболтать как два познакомившихся на скучнейшем сборище человека и не чувствовать при этом давление возложенных на нас, так сказать, обязанностей или даже ролей. Как Вам такое предложение? – закруглил Сергей, снова обольстительно показав два ряда качественных зубных имплантантов.

Весь этот напор и речь напоминали нежное обольщение понравившейся девушки, которую вдруг и непременно сегодня захотелось поселить ненадолго к себе в постель, и Михаилу пришло на ум, что его собеседник, наверное, гораздо чаще шептал на ушко юным прелестницам пошлые нежности, чем разговаривал о деле с клиентами или хотя бы просто с мужчинами. Даже сейчас он по привычке как бы демонстрировал себя Михаилу со всех сторон, давая возможность насладиться его притягательной внешностью и занимательной, как ему, похоже, искренне казалось, беседой. Одно неприятное подозрение тут же поразило Михаила, и он совершенно невпопад, с грубой какой-то солдатской прямотой спросил в ответ:

– Раз уж мы решили сразу и с ходу расставить все точки над i, можно поинтересоваться, Вы, часом, не гей?

– Нет, к сожалению, совершенный натурал, – ответил Сергей и рассмеялся. Его прервали, подавая второй бокал с виски, и он счёл нужным добавить, – поскольку мы столь быстро перешли на такие личности, предлагаю продолжить и, во-первых, перейти на ты, а то ведь, ей-богу, неудобно выкать, когда спрашиваешь пятиминутного знакомца, не педик ли он, и, во-вторых, закрепить этот переход брудершафтом, только, прошу извинить, без поцелуя по означенным выше причинам.

– Гуд, тогда давай за знакомство, – подытожил Михаил, и они громко, привлекая даже излишнее внимание, чокнулись, но по какому-то обоюдному чутью обошлись без обязательного в таком случае скрещивания рук.

Когда они затем слегка по-разному отпили свой виски: Сергей сделал один глоток, а Михаил на радостях осушил половину бокала, хозяин вечера счёл своей почётной обязанностью продолжить беседу:

– Меня, честно признаюсь, самого достают эти сборища. Тебе ещё, поверь, хорошо: все вокруг на цыпочках, красивая девушка только что в зад не целует – знай себе развлекайся в меру условностей корпоративной культуры, а мне так просто беда. Контора отцовская, который всё хочет пристроить меня к какому-нибудь делу, да и чтобы я заодно не тянул из него деньги, вот и приходится мне крутиться, чтобы не разочаровать любимого папА и вообще не лишиться средств к существованию – он у меня мужик жёсткий, как сейчас модно говорить, старой закалки.

Подёрнутым приятной алкогольной дымкой взглядом Михаил подозрительно посмотрел сначала на свой полупустой бокал, затем на полный своего собеседника и, безуспешно попытавшись сопоставить происходящее, ответил, прервав говорящего на полуслове:

– Я прошу прощения, но, учитывая степень опьянения и как-никак субординацию клиент-подрядчик, это я должен был сейчас с места в карьер исповедоваться первому встречному и жаловаться на жизнь – причём мне-то как раз есть, на что жаловаться в отличие от отпрыска голубых кровей, лениво, из-под палки управляющего папашиным капиталом. То есть это я так, больше к слову, продолжай, но справедливости ради нашёл нужным упомянуть.